Девушка для лучшего друга

       Наши с Никитой лица в тот момент, когда Марина Дмитриевна заговорила о женитьбе, наверное, нужно было срочно запечатлеть на фотопленку: такими удивленными и пораженными мы оба были в тот момент. Уверена, Ник был поражен не меньше, чем я, однако быстро взял себя в руки и уже через несколько секунд выглядел столь же спокойным, как и обычно. Да уж, актером Улбанов-младший был отменным. И тогда я очень жалела, что сама не обладала столь же правдоподобными навыками вранья. — Мам, — все равно немного обескураженно (быть может специально) начал Ник, — Не кажется ли тебе, что данное решение — слишком поспешно? Мы с Настей… — С чего бы поспешно? — прервала сына женщина, схватившись за сердце в шутливом испуге, и добродушно улыбнулась нам обоим. — Разве, когда действительно любишь, не хочется поскорее узаконить свои отношения? — Ну… — открыл было снова рот парень. Никита задумчиво почесал затылок и замолчал, не найдясь с ответом. И, похоже, Марина Дмитриевна додумала все за Ника сама. — Об этом я и говорю, сынок, — мать подмигнула сыну, вышла из только что открывшегося лифта и, обернувшись к нам с Ником, закончила свой монолог: — А ты говоришь «Поспешно», — она укоризненно посмотрела на Никиту, на секунду перевела взор на меня и, улыбнувшись, открыла входную дверь.        Стоило Марине Дмитриевне скрыться за порогом квартиры, я медленно перевела взгляд с места, где только что была женщина, на непосредственно самого парня. Теперь, когда и его отец скрылся из нашего поля зрения, Улбанов-младший тоже выглядел весьма обеспокоенным произошедшим разговором. Конечно, панику он не разводил, как вот-вот готова была сделать я, но и похвастаться безупречным спокойствием в тот момент не мог. — Какого хрена творится? — прошипела я, нахмурив брови и недовольно фыркнув после этого. — На такое я не подписывалась! — возмущенно заметила я. Сердце в моей груди отбивало бешеную чечетку. К данному повороту событий — к, мать его, свадьбе, — я даже близко готова не была. Даже несмотря на то, что теперь мне не хотелось сбежать за тридевять земель при одном лишь виде Никиты. — Знаю, я тоже в шоке от них, — Ник взъерошил волосы на голове и как-то виновато и при этом изучающе воззрился на меня. — Не нервничай и лучше расслабься. Я что-нибудь придумаю, — уверил он меня, придав своему виду былую уверенность. И я бы хотела в это поверить, но сомнения почему-то все же окутывали мое сердце. Мне было тревожно и боязно представить себя чьей-то женой в таком возрасте. А, судя по оптимистично настроенной Марине Дмитриевне, за свадьбой могли последовать и дети… — Интересно, что именно! — я прямо-таки испепеляла собеседника своим взглядом. Будь это не Никита, человек, стоящий передо мной, точно бы перепугался до глубины души. — Как ты собрался выкручиваться на этот раз? — я отчего-то буквально захлебывалась в возмущениях и понемногу начинала терять контроль над своим языком. Поэтому то, что я произнесла несколькими секундами позже, удивило даже меня саму: — Или ты мне что, еще и выйти за тебя предлагаешь в итоге?        Возможно, в самой фразе и не было ничего сверх ужасного, однако тот тон, что я использовала при произнесение вопроса, и слова «За тебя», особо выделенные интонацией, сложили собой не самое лучшее высказывание, что могло вылететь из моих уст. Плохо еще и то, что на момент разговора я этого понять не успела и не смогла… Эмоции слишком сильно овладевали мною, и особо здраво мыслить я не была в состоянии. Так всегда происходило, когда что-то выбивало меня из равновесия. Контролировать свое поведение в такие минуты мне было безумно сложно, к сожалению. — Можно подумать, что я хотел бы жениться на тебе, — абсолютно спокойным голосом произнес Ник, почти мгновенно среагировав на мои слова. Внешне: и в жестах его, и в выражении лица, и в телодвижениях Никиты, — тогда читались совершенное безразличие и беззаботность. И только лишь глаза, ледяной взгляд его глаз, показывали, что Никита был зол. На что именно, в тот момент, будучи раздраженной до чертиков, я не понимала. Но все равно под столь тяжелым взором, обращенным в мою сторону, я чувствовала себя загнанной в клетку птицей. Слишком тяжело мне давалось играть ответное спокойствие.       Я была напряжена до предела и почему-то чувствовала, что готова в любую секунду разреветься не пойми от чего. И это бы непременно и совершенно точно произошло, если бы Никита, внезапно, кинув мне краткое «Я все решу», не покинул зону видимости.       Я осталась стоять одна в давящей тишине подъезда. На лестничной клетке, мне казалось, было очень холодно и ветрено. Но даже тот факт, что я с ног до головы была покрыта гусиной кожей, не мог заставить меня окончательно прийти в себя, успокоиться и, наконец, войти в квартиру Улбанова. Стоя совершенно одна, я обдумывала произошедшие разговоры и мысленно успокаивала себя, пытаясь вновь не поддаться панике.       Честно признаюсь, сама не могла понять, что на меня нашло. Да, неожиданная новость. Да, готова к такому повороту я не была даже приблизительно. Однако моя реакция была не просто удивленной, а скорее агрессивной. С чего вдруг? Непонятно было и мне. Возможно, все просто навалилось на меня, и я сорвалась, не сумев остановить поток рвущихся наружу слов. На душе было паршиво, и я в очередной раз подметила, что в последнее время все никак не могла понять себя саму. Я противоречила своим же словам и мыслям, не могла найти очевидные ответы на свои же вопросы и поступала порой как-то нетипично для меня. Я была полна совершенно противоположных чувств, и это одновременно и пугало, и интересовало меня.       Когда я начала вести себя так? Когда все пошло наперекосяк или же наоборот в правильном направлении? В какой момент все так круто перевернулось, что я умудрилась запутаться в своих же глупых ощущениях? Определенного, точного переломного момента, быть может, вообще и не было. Но одно я понимала наверняка: постепенно все начало меняться с того самого дня, как я согласилась на предложение Леши и Никиты. Именно тогда все потихоньку стало принимать другое значение. И этому поспособствовало постоянное общество Ника… Он перевернул мою жизнь с ног на голову. И это произошло слишком резко, я не успела «адаптироваться» ко всему новому, что теперь стало частью меня. — Настенька, ты чего тут стоишь? Уже минут пятнадцать прошло, а ты все тут да тут, — Марина Дмитриевна резко выдернула меня из нескончаемого потока мыслей. Женщина с добродушной улыбкой выглядывала из-за двери квартиры, явно не собираясь так просто уходить обратно. — Да я так… Просто задумалась, — отмахнулась быстро я, помотав головой, пытаясь полностью избавиться от ненужных размышлений, от которых я уже так сильно устала. — Задумалась она, ох, господи, — нахмурилась собеседница, скрестив руки на груди и немного пройдя вперед, ближе ко мне. — Давай заходи домой, нечего на лестничной клетке думать, — специально сердитым тоном проговорила она, схватив меня за руку и потянув в сторону двери. — Давай-давай, Настен, не отпирайся! Переоденешься, душ примешь и полегчает тебе, а то грустная такая, будто умер кто, — уже с веселыми нотками говорила она, пока мы обе заходили внутрь.       И все-таки эта забавная женщина явно была мне по вкусу. Она была порой чересчур настойчивой, своенравной и прыткой. Иногда Марина Дмитриевна и вовсе казалась просто невыносимой. Но, несмотря на это, мать Никиты цепляла своей открытостью и добротой, теплом, что излучала она одним своим видом и поведением. И, как не странно мне было признавать, с ней прощаться я тоже не хотела. Я была уверена, что и по Марине Дмитриевне я рано или поздно начну скучать, что мне будет не хватать ее какой-то наивности и простодушия, ее глупостей и отзывчивости…       В своих размышлениях я неспешно сняла обувь, отложив вещи с путешествия, что были у меня в руках, на тумбу. А затем, помыв руки, прошла в комнату, в которой была вынуждена ночевать вместе с Никитой до нашего отъезда заграницу. Там мне довелось застать весьма странную картину: парень лежал на разложенной кровати, с хмурым и задумчивым видом бесцельно перелистывая каналы по телеку. Внимание Ника не задерживалось долго ни на канале про животных, ни на юмористических шоу или каких-то детективах. Не думаю, что Ник в принципе пытался что-то найти, скорее просто непроизвольно тыкал пальцем по кнопкам пульта. — Никит… — подала голос я, чувствуя себя как-то некомфортно. Мне казалось, что мне просто необходимо поговорить с Никитой, сама не знаю почему. Присев с краю дивана, я подняла глаза на пока еще молчаливого собеседника, ожидая хоть какой-то реакции. И, слава богу, она последовала. Если бы нет, я не знаю вообще, что бы тогда думала. — М-м? — как-то отстраненно, чересчур безразлично кинул молодой человек, даже не посмотрев в мою сторону и ни на секунду не отвлекшись от своего «очень увлекательного» действа. — Все в порядке?.. — удивленная такой реакцией, довольно тихо поинтересовалась я, чуть подвинувшись к Никите. Тот, бросив краткий взор на меня, вновь уставился в телек. — Да, конечно. С чего бы не должно быть? — Ник пожал плечами. А я почувствовала, как снова начинаю закипать. Мне так не нравилось Никитино безучастие, то, как неэмоционально он вел себя в ту минуту, что мне хотелось кинуть чем-нибудь в парня, лишь бы он только начал вести себя как обычно. — Ну… — запнулась я, не зная, как более четко выразить свою мысль и в эту же секунду вновь обращая свое внимание на постоянное переключение каналов. — Да прекрати ты уже! — фыркнула недовольно и отобрала пульт из руки Никиты, выключая телевизор насовсем. — Раздражает дико, — пояснила я зачем-то, хотя понимала, что собеседнику как-то не очень интересны были причины моих поступков или слов. Ему было настолько все равно (по крайней мере он показывал именно это), что, думалось мне, убей меня кто сейчас, Ник и глазом бы не моргнул тогда. — Меня тоже много чего раздражает… — многозначительно произнес в ответ парень, продолжая пялиться в уже потемневший экран. Эта фраза звучала с таким упреком, что мне стало дико не по себе. Я понимала, что что-то случилось, что Никита злится, но все никак не могла понять, в чем конкретно была моя вина. — Что произошло, блин? — я приложила максимум усилий для того, чтобы вновь не сорваться и не наговорить каких-либо глупостей. — Тебя как-то задели какие-то мои слова? — попыталась угадать я, не находя никакой ответной реакции. — Я мысли читать не умею, Никит. — А тебе и не надо, Лер. Все отлично, че ты паришься, — Никита усмехнулся и, наконец, взглянул на меня. — Тебе беспокоиться не о чем. Я поговорю с родителями и попытаюсь их убедить в том, что свадьба — это слишком серьезное и явно поспешное решение пока что. Вот и все. Потом ты сможешь вздохнуть спокойно, — почти что на одном дыхании протараторил он, прикрыв глаза и немного поджав губы.       Я знала, чувствовала, что все не в порядке. Видела, что париться стоит. И я готова была продолжить наш диалог, потому что не в моих правилах было оставлять проблему на потом, да и сдаваться, особенно так легко и просто, я не любила. Но, только открыв рот, я тут же его и закрыла, отвлекшись на дверной звонок, так непривычно резанувший по ушам. Марина Дмитриевна с кухни крикнула кому-нибудь открыть, и я, поняв, что Никита уж точно делать этого не будет, пошла к двери сама. Находясь все еще отчасти в своих мыслях, я даже в глазок не посмотрела, открыв явно незваному гостю просто так. — Привет, — на пороге стоял не кто иной, как Леша. Парень неловко переминался с ноги на ногу и как-то нервно улыбался мне. Но даже не его поведение, не его внезапное появление удивили меня больше всего. В руках бывший держал огромный букет красных роз, каких я видеть-не видела даже во время наших с ним отношений. — Может сходим куда-нибудь?