Твой талант

Я не помню, когда Майкл пришел ко мне с этой просьбой. Я даже не помню, как согласился и подписывал этот хренов контракт. Мы тогда знатненько так поднабрались и я вообще ничего не соображал. Но вот сегодня меня разбудил мерзкий звонок от все того же Майкла, и он надрывным голосом верещал что-то в трубку, про контракты и про мои обязанности. Я, естественно, послал его. Но после того, как звонок раздался во второй, а после и в третий раз, я понял, что отговариваться бессмысленно... И вот, я Джейсон Таллер, 1991 года рождения, весы по знаку зодиака, популярный актер ситкомов и просто хренов неудачник по жизни, еду, с бубнящим что-то под нос, Майклом... -Погоди, а куда мы нахрен, едем? - я с трудом разлепил один глаз и столкнулся с, возбужденным от уровня кофеина в крови, взглядом своего чернокожего друга. -Чувак, ну не тупи, а? - закатил глаза Майк, - Ты придурок, сидишь в жюри. -Че? Где? -На "Шоу Талантов", Джей. -Твою мать...- простонал я и снова провалился в темную пропасть сновидений. *** И вот, сижу в огромном кожаном кресле, в которое поместится четверо меня. Вокруг снуют какие-то люди, фотографируют, спрашивают. Щелчки фотокамер, вспышки - все слепит и глушит в одночасье, а гримерша, то и дело лезет в нос своей припудривалкой, чтоб ее. Напротив себя вижу огромную красную кнопку, и я ловил себя на мысли, что если нажму ее, то она запустит Русские ядерные ракеты. Порываюсь нажать. Тут мне в лицо начинают тыкать листком, с написанными на них именами и девушка, сильно смахивающая на крысу в очках, начинает объяснять что-то про тех, "кому надо и не надо нажимать кнопку". Эх, значит и здесь все куплено. А я только начал верить в этот мир и его добро. Ну да неважно. Наконец, начали подтягиваться мои "коллеги": Алиша - милая темнокожая девушка с широкой улыбкой и взглядом голодной волчицы. Трэйвис Кейл - гееватый на вид юноша, с премерзкой ухмылочкой и такой же зализанной челочкой на бок. И Стэфани - блондинка, с пельменями вместо губ и силиконом, вместо мозгов. Им тоже очень долго наносили грим, потом они переговаривались между собой о чем-то, посмеивались. После, мы мило побеседовали с Алишей, на тему моей личной жизни ( с какого-то хрена!). И вот, хлопок, режиссер дал добро на съемку. -Псс, Алиша, - я наклонился к ней как можно ближе и тихонечко спросил, - А сколько это все будет длиться? -В зависимости от выступлений и капризов режиссера, -пожала она плечами, - Часов пять-шесть, не меньше. Я со стоном опустился на стол. Убейте меня, кто нибудь?! *** Шел уже второй час моей агонии. Фокусники, тансовщицы, певцы, музыканты, дети, иллюзионисты, рокеры, безумцы, клоуны, собаки. голуби, обручи, мячики, канатоходцы, экстрималы - все смешались у меня в голове, мелькали, словно яркие узоры каллейдоскопа. И все бесили. Я забил на список, который мне всучили в самом начале и, скомкав его, бросил в оператора, пока "ну очень талантливый" мальчик шепелявил наскоро выученный стишочек. Его, как и многих других, я спустил с небес нажатием на красную кнопку. Как ни странно, Трэйвис и Алиша последовали моему примеру. Пререрыв был всего пол часа назад, а я уже лелеял мысли о самоубийстве. Серьезно, все это так бесило и удручало. Мальчонка, весь в слезах убежал со сцены. Честно - мне было немного жаль избалованного засранца, но мы не на детском утреннике. Как ни странно, но к работе я относился ответственно. Пытался, по крайней мере. И вот снова кого-то объявляют. О, боги, помогите вынести все это! Поначалу, я не понял, почему все рьяно зааплодировали. Почему вытянулось лицо Алиши. Почему Трейвис вскочил со своего места и проорал: "Да! Сразу да!" Я не понял. А потом я перевел взгляд на сцену. И понял, что пропал. Он стоял на сцене и смущенно улыбался, сложив руки за спиной. Вихор черных, как ночь, как сама тьма, как плащ Бэтмена! О боже, не описать словами эти волосы! А глаза! Я утонул в них. Весь я. Смуглое, накачанное тело отлично виднелось из под расстегнутой кожаной куртки. Он был высок. Осанку держал прямо. Удивленно осматривал зал и старался не смотреть на жюри, в особенности, как мне показалось, на меня. Взгляд мой скакнул на Трэйвиса - он уже сел, но все-равно пожирал глазами этого юношу. Злость взвилась во мне змеей, мне захотелось, возможно, впервые в жизни, ударить человека. Пока я сверлил взглядом своего нового злейшего врага, девушки уже начали опрашивать юношу: -А как вас зовут? - ненавязчиво строила Стэф. -Лионель, -"О боже, я сейчас умру!!" - Лионель Акоста. Я из Коста-Рики. Зрители вновь зааплодировали. Я же просто смотрел на него. Не ждал ничего, как от остальных участников. Я просто хотел смотреть. И смотрел. Не отрываясь. Вслушиваться в его голос, с сильным акцентом. Мягко касаться волос... Кубиков пресса... -А кто вы по знаку зодиака? - поинтересовалась Алиша, покусывая губы. У меня даже рука дернулась. -León. - по залу пронесся благоговейный шепоток. -А вы женаты? - подхватила Стэф. Под дружное улюлюканье и посвисты, я услышал, тихое и вкрадчивое "Нет". Душа взмыла ввысь, сделала сальто и опустилась в меня резко, пробегая мурашками по телу и скручиваясь роем бабочек. -Очень приятно слышать, - послышался елейный голос Трэйвиса, - Так что же вы нам приготовили? Он промолчал. Только кинул на жюри обеспокоенный взгляд и стянул с себя куртку. И вновь крики, стоны и свист. А я... А я... а я ничего. Я испытал весь спектр эмоций. И теперь немного безучастно вперился взглядом в мускулистое тело и тонкую талию, в бархатные кубики мышц, в этот смуглый бархат... Я был слишком приближен к земле, чтобы описать нечто прекрасное. Это надо было увидеть вам самим... Я видел. Сначала отчетливо... А потом, почему-то расплывчато. Просто, на глаза навернулись слезы. Слезы? Вот это уже идиотизм. От чего слезы-то? От красоты? От огромного количества эстетики? Или от осознания того, что он - это не мой уровень. Видимо, от всего. С потолка сцены медленно опустился снаряд. Не ленты и полотна, как все привыкли видеть. Это была палка. Чем-то отдаленно напоминающая шест стриптизерш, только конец ее цеплялся к потолку, а не к полу. И тут началось. Грянула музыка. Лионель разбежался, прыгнул и изящно уцепился ногами за этот шест, взмыв в воздух, точно ангел. Черные джинсы плотно обтягивали стройные ноги гимнаста, придавая всей картине большую шедевральность. Юноша схватился за шест руками и, мягко раскачиваясь, двигал ногами в такт музыке, будто идет по воздуху. Каждое его движение сопровождалось криками и воплями, свистом и возгласами. Он "рвал зал". Как лев. На кусочки. Закружился. Поднялся выше. Изогнулся. Вновь закружился.... Мое сердце стучало, как бешенное: "Осторожно! Только не сорвись! Осторожно!"Стучало набатом в моей голове. Шумы аплодисментов зала заполнили мой разум. Я не мог даже пошевелиться. Лионель завораживал на столько, на сколько это возможно было, как бы банально это не прозвучало. И тут он заползает под самый верх и расцепляет руки... И стремительно рванулся вниз, будто птица с обрезанными крыльями... Кто-то закричал. я вскочил с места... У самого конца шеста, Лионель затормозил ногами, потом перехватил шест рукой и ловко соскочил, будто так и было задумано. Зал взорвался аплодисментами. Все, вслед за мной, начали вставать с мест, продолжая хлопать гимнасту. А я просто стоял. Стоял и плакал. *** Съемки шоу закончились минут двадцать назад. Мне здорово влетело от той "крысовидной" девицы, которая оказалась старшим менеджером. Мне выплатили только половину гонорара за то, что я все 65 раз нажимал на кнопку. А вот в 66 не нажал... -Лионель... - выдохнул я с дымом сигареты, которую курил у черного входа в съемочный павильон, -Откуда ж ты такой, на мою голову? -Извините, - вкрадчиво раздалось у меня над ухом, - Что вы сказали? Я вздрогнул и поперхнулся дымом. Закашлялся, до слез, до боли в горле. На спину легла ладонь, юноша то и дело просил прощения за то, что напугал. Все же прокашлявшись, я нашел в себе силы посмотреть на него. И вновь душа, мурашки, бабочки... Как тринадцатилетняя девчонка, в конце-то концов! -Ты...кхах...что-то хотел? - спросил я сквозь наворачивающиеся от прошедших спазмов, слезы. -Нет, просто вы... Вы мое имя назвали? Или я ошибся? -Да твое-твое... -Для чего? Я что-то вам сделал? "Твою мать! Я это вслух сказал?!" -Да я просто... Мне вот любопытно стало, - нашелся я, вновь затягиваясь сигаретой, - Ты так сильно нервничал Почему же? -А вы разве не нервничаете, когда выходите на съемочную площадку? - вкрадчиво поинтересовался юноша. Я недоуменно воззрился на него. На что мне был ответ легкой улыбкой: -Вы же звезда здесь, не так ли? Вас весь Пуэрто-Рико знает, и ваш сериал тоже. Глаза мои росли в геометрической прогрессии. Я иногда совсем забываю о том, что я актер. -Если честно, - продолжил юноша, - Я больше боялся вас, выходя на сцену. -Отчего бы это? - вскинул брови я. Как глупо. -Просто... до меня были люди... выступали... говорили, что вы сидите с краю и волком на всех смотрите, а потом кнопку обязательно жмете. Я испугался. -Зря, - я усмехнулся, - Вот тебе меня бояться нечего. Ты ведь такой красивый, черт тебя дери! Нависло долгое молчание. Он смотрел на меня, я на него, попутно осознавая, что я это снова сказал вслух... Юноша огляделся по сторонам. Схватил меня за шкирку и втолкнул в крохотную каморку. Я сильно так приложился, надо сказать. Дверь захлопнулась и стало очень темно. Все что услышал после, это как щелкнула щеколда дверцы. Широкие ладони, немного шершавые от постоянных тренировок, нащупали меня в темноте, прижали к стенке. Казавшееся огромным, в этом маленьком пространстве, мускулистое тело Лионеля, прижалось ко мне. От него чарующе пахло кофе. Я упер ладони ему в грудь и понял, что хочу. Хочу всего его. Даже пусть это попахивает изнасилованием - я только за, мать вашу! Он будто услышал меня. Стянул с меня футболку. Он был выше меня почти на полторы головы, но умудрился нащупать в темноте мои губы. Было, однако, влажно. То есть, я и раньше целовался, я же не девственник какой-нибудь, но это было как-то... по другому. Властно. Доминантно. От прежнего скромного Лионеля не осталось и следа. Передо мной был самец. Ебарь-террорист, если угодно. И я отдавался ему весь. Он щекотал языком мой, посасывал, отпускал и сминал своими губами мои. Мы даже пару раз ударились зубами, ну, с кем не бывает! Его руки, все в мозолях, блуждали по моему телу, выписывали узоры, каких не придумает ни один фантаст. Никаких ласк он не дарил. Он хотел. И он делал. Мои же руки, как и подобает, сцепились в замок у него на плечах. Все, на что хватило моей фантазии. Он продолжал. Спустился к ширинке джинс и нетерпеливо расстегнул, сдернул их одним рывком, опустился, доснимая полностью. Что ж ты, сучий сын, задумал? Мое хозяйство уже вовсю стояло, тыкаясь ему в бедро. Его, видимо, это заводило не на шутку. о раздеваться он не спешил, нет. Поцелуй прервался и его сухие губы заменились пальцами. То есть, пока он издевался над моими сосками и шеей, я должен был сосать пальцы. Гениально! Но я не возмущался, ибо соски мои против его ласк уж точно не были. Я слюны не жалел. А пальцы его, с металлическим привкусом, большие, еле во рту помещались. Он их вытащил и вновь впился в меня губами, попутно спуская руку в мою промежность и натыкаясь на сжавшийся сфинктер. Ввел резко один палец, сглатывая вскрик. Потом, почти сразу же, второй и активно ими задвигал. Я чуть не потерял сознание от удовольствия. О, боги! Как же хорошо! Я сам стал насаживаться на них, медленно, по-шлюшьи. Видимо решив, что на этом хватит, он нагло вытащил из меня пальцы, чем вызвал волну негодования. Но тут же пальцы заменились чем-то побольше. Ну, как побольше... Чем-то РЕАЛЬНО огромным! Будто, не знаю, кегля из боулинга! И это войдет в меня?! Ну нет! Нет! Но возраженья мои, в виде отталкиваний и постукиваний по спине, замечены не были, поскольку меня бесцеремонно подхватили под колени и закинули мои ноги себе на талию. Дерзкий. Член, горячий, как головешка из преисподней, толкнулся в меня. Я вновь предпринял попытки оттолкнуть Лионеля. Но он зарычал! Вжал меня в стену и больно укусил за губу. А после вошел. Резко, на всю длину. Я думал, я сдохну от этой боли. Чувство заполненности не покидало меня, хотелось вытащить его поскорей. Но юноша так не думал. Он начал двигаться. Резко. Дерзко. Быстро. Рывками. Толчками. Боль сменилась недюжинным удовольствием. И тут он находит тот самый вожделенный угол. Ловит громкий вскрик в поцелуе и продолжает двигаться в том же направлении. О боги! Я кончил почти сразу. И ждал, когда же придет к концу и он. Минута. Две. Три. И ничего. Он продолжал интенсивно двигаться, иногда порыкивая, покусывая за губы, оставляя метки на шее и плечах. Я не знаю, сколько прошло времени. Может минут десять, а может и час. Я успел кончить три раза, пока он двигался, входя на всю длину своих 25 сантиметров. И вот, наконец, он вздохнул и кончил. В меня. И устало оперся о стену. Сорвал последний поцелуй, натянул штаны и ушел. Я сполз по стене. В руке у меня осталась бумажка, которую он успел мне сунуть. *** Бумажка эта оказалась признанием в любви и все такое. Видно, написана она была до нашей роковой встречи в каморке. Но если вы надеетесь на хэппи энд, то нет, его не будет. Я искал его, правда. Поднимал все связи, путешествовал в Пуэрто-Рико, Испанию, Аргентину и Португалию. Выучил испанский язык. Спрашивал у людей на улицах, давал объявления, слал письма, подключал уличных мальчишек. Все без толку. До определенного момента. Один из мальчишек в Пуэрто рассказал мне об одном доме, где живет старая одинокая женщина и у нее есть сын, подходящий по моим описаниям. Я отправился прямо к ней. Это была его мать. И она рассказала, что после шоу, он вернулся домой, не забросил тренировки. Но с одной из них так и не пришел. Сорвался с сорокаметровой высоты. Насмерть. Женщина плакала. И я вместе с ней. *** Я стою на каком-то мосту и курю свою последнюю сигарету. Смотрю в небо и думаю, что его главным талантом было умение летать. Он летал сам и увлекал остальных в свой полет. Увлек и меня. Я делаю шаг, Лионель. Шак, к твоему таланту...