GAUDETE!

1. Назойливый утренний свет выглянул из-под плотных жалюзи, и, солнечный зайчик скользнул по лицу спящего. Веки спящего задергались. В носу приятно защекотало. Сергей широко зевнул и негромко чихнул. Он привык вставать рано. С годами его внутренний будильник переводил стрелки то на 30 минут назад, то — на час — относительно будильника в телефоне. По обыкновению, Сергей вставал с постели, резко отбрасывая одеяло, и тотчас шел готовить кофе, но, теперь, на его половине, на уровне плеча, лежала ЕЕ рука «Довольно, тяжелая рука» — усмехнувшись, констатировал Сергей, и, однако ж, бесцеремонно скинул ее с себя, сбросил одеяло, свесил свои худые жилистые ноги с кровати, в поисках тапок, огляделся по сторонам и обернулся — посмотреть — не проснулась ли Начальник? Теперь РУКА возлежала на серегиной подушке. Пухлое плечо, мускулистое предплечье, плавно переходящее в развитую кисть, жилистую, с погрубевшей кожей. «Рукой пахаря» — еще раз усмехнулся Сергей, и потянулся к кофейному столику за своим айфоном. Экран высветил 5:45, и фотографию улыбающегося по все 4 зуба «Человека» на заставке. Нисколько не удивившись столь раннему пробуждению, несмотря на разницу часовых поясов, он проверял входящие звонки и сообщения из Скайпа. «Дзинь» — звякнули дорогие браслеты на запястьях Начальника. Послышалось недовольное сопение и шорох одеяла. «Утро добрым не бывает» — не оборачиваясь, улыбнулся Сергей, и продолжал рыться в своем телефоне. Тяжелая поступь, и удаляющиеся шлепки босых ступней по гостиничному линолеуму, как всегда, как обычно означали то, что Начальник направилась в уборную. Начальник, Наташа, она же — Хелависа, она же — Босс — тоже не любила утренние церемонии, предпочитая в это время никого не видеть, и, самое, главное — не слышать. Однако, знакомая мелодия ее мобильника застала ту, так скажем, не в самой удобной обстановке.  — Твою ж мать, а? — донесся из туалета, знакомый миллионами ее почитателей контральто, — Серж! Подай мне телефон! Давай быстрее, это Джеймс!» — А чо так рано то? — вздрогнул Сергей, и принялся шарить глазами в поисках мобильника Хелависы. И, конечно, тот валялся на полу, почти под диваном, в компании пустых бутылок из-под сухого красного. Сергей наклонился, и, бережно, чтобы случайно не задеть сенсор и не отклонить входящий звонок, взял двумя пальцами телефон, и направился в сторону уборной. «Хоть бы дверь закрыла, что ли? — смутился он, лицезрев Начальника, в чем мать родила, восседающего на белом фарфоровом троне, в страдальческой позе, широко расставив свои длинные ноги. Сергей прикрыл наполовину дверь уборной, и в образовавшийся проем просунул мобильник. Щелкнул замок. Дверь закрылась, но он все еще слышал, удаляясь, журчание ручейка и обрывки фраз на русском и английском языках. «Как же я не люблю все эти звонки издалека, да еще в такую рань» — мрачно подумал Сергей. В тот момент очень хорошо понимал Хелавису. Характер их работы подразумевал частые и долгие, причем довольно на больших расстояниях, разлуки с близкими. С ДЕТЬМИ… Эта мысль всегда не давала ему покоя. Особенно чувство тревоги усилилось 3 года назад, когда у Сереги родился сын. Так получилось, что беременность жены и рождение Вишнякова-младшего совпали с довольно напряженной работой в группе. «Мельнице», как говорится, «легла масть» Посыпались предложения за предложением. Не брезговали ничем. Надо было латать финансовые дыры за «неурожайные » 11-12 годы. Вся касса шла на покрытие долгов и промоушн альбома «Ангелофрения», от чего, в итоге часть «мельников» сидела без зарплаты несколько месяцев. В том числе и Сергей, с грудным ребенком на руках. НЕТ, естественно, никто на хлебе и воде не сидел, за миску каши и глоток портвейна никто на улице не играл, но общая атмосфера выбивала из привычной колеи. Вишняков-старший изнервничался, исхудал, но брался за любую работу, подвернувшуюся под руку. Семью то надо кормить… И вот теперь, когда все вошло в привычное русло, «лопасти мельницы» завертелись быстрее, и вроде, и деньги стали водиться в кошельке, новый, не менее злобный червячок сомненья стал грызть Серегу. ЖЕНА. ЧЕЛОВЕК. Сергей вспомнил, как приехал домой поздно ночью, прямо с самолета, открыл дверь квартиры, и, не разуваясь, прошел в комнату, где они спали. Поцеловал обоих. Жена проснулась, что-то ему сказала. Тот что-то ответил. У него не было времени даже попить чаю. Он помчался в студию, потом — еще на один самолет. Глядя на заставку своего мобильника, у Вишнякова неожиданно запершило в горле, и к глазам подступили слезы. «И все ради чего? — подумал он, и обернулся, — «Ради ЭТОГО? Смотреть на чужую голую бабу и слушать как она, простите, писает? Звук смывающегося унитаза. Шум воды из душевой кабинки. Все говорило о том, что в ближайшие 15 минут поссать ему не удастся. Натянув джинсы, убедившись, что утренний «стояк» надежно спрятан, он спешно накинул вчерашнюю, явно несвежую футболку, и отправился в соседние номера в поисках туалета, ну, и заодно разбудить остальных. 2. Дверь в номере напротив, как ни странно, была открыта, несмотря, на вежливый тихий Серегин стук. Вишняков толкнул дверь и сразу почуял запах сигаретных бычков, крепкого перегара, и услышал богатырский храп своих коллег. Сергей оценил поле боя. Весь пол был усеян пустыми и початыми банками пива. На журнальном столике «пизанской башней» горка из одноразовых тарелок с недоеденным фастфудом, и почти переполненные пепельницы, пепельницы вокруг… Серега убрал жалюзи, открыл фрамугу. Яркий солнечный свет залил комнату, но на спящих сие, похоже, не произвело желанного эффекта. «Аж, ты, блять, — спохватился Сергей, на минуту забыв, что ему, вообще-то, приспичило, и ринулся в санузел. Судорожно возясь с кнопкою и ширинкою, в надежде не испортить концертные джинсы, он, наконец, достал член и прицелился. Немного погодя, он помыл руки, и лицо с мылом, сполоснулся холодной водой и посмотрел в зеркало. Отражение выдало усталое осунувшееся лицо молодого мужчины лет 30-ти, с пристальным, слегка оценивающим выражением зеленых глаз. В номере по-прежнему было тихо, ни малейших следов пробуждения. Вишняков глумливо улыбнулся. Пора шутить! У Зеленого в руке была зажата непочатая банка пива. Сергей, осторожно подкравшись, взял ее у спящего, открыл и поставил на подоконник. Пусть погреется на солнышке! Орлов свалился с кровати, и лежа, на полу, обнявши обеими руками подушку, разбросав свои длинные волнистые светло-русые волосы, безмятежно сопел и пыхтел в нее. Лёхины очки свисали одной дужкой с правого уха, а с другой — под неестественным углом налезли ему на лоб. Вишняков очень бережно, стараясь не дышать, снял с него очки и сунул себе в карман. Подкравшись к третьему, окинув того быстрым взором, Серега понял, что шутки кончились. «Все-таки напоили Димку, сволочи! — лицо спящего Фролова было слишком бледным. Тут Шерлоком не надо было быть, чтобы понять — драмер всю ночь блевал… Стоп! Где?! Вишняков в ужасе глянул себе под ноги… Ебушки-воробушки! «Да его вообще здесь не должно было быть! — в бессильной злобе, морщась от отвращения, Сергей стал искать какую-нибудь тряпку, — «Чус велел же переселить Фрола к звукарям. Это ж писаные правила!» Правила, за столько лет «жизни на колесах» казавшимися незыблемыми, как всегда были нарушены украинским гостеприимством, порой, выходящим за рамки разумного. Этот пунктик был даже прописан в райдере. ЗВУКАРЕЙ И БАРАБАНЩИКА ПЕРЕД САУНДЧЕКОМ НЕ ПОИТЬ!!! Димка плохо переносил алкоголь. Скажем так, любить его он любил, но отходняки у него случались нехилые, и тот мог «болеть» весь оставшийся день. -Лёша! — Сергей тихонечко стал тормошить за плечо Орлова, — Лё-ша! Леха, твою мать»! -Че? — виолончелист поднял голову, и осоловело, щурясь посмотрел на нарушителя его сна. — Тсс! Тихо, не разбудите Димона, — зашептал Вишняков, — На хуя вы его напоили, черти? Орлов откинул прядь волос со лба, прищурился, не соображая, чего от него, собственно, требуют. — Че за наезды, Вишня? — сипло произнес тот, — который час, вообще? — Шесть…с копейками. Ты спи, только не ори, ладно? — Сергей в знак примирения вытащил из своего кармана Лешины очки и протянул законному владельцу, — Ты чуть их не раздавил, пока спал. На, держи! — А ты чего припёрся-то? — не унимался Орлов. Затем широко улыбнулся, — Чего, опять Хэл нагишом по номеру рассекает? До сих пор привыкнуть не можешь? Ну, терпи, ты ж у нее «любимая жена». Леша пакостно захихикал, отвернулся и, обняв подушку, решил продолжить сон, хоть и на полу. Вишняков никак не отреагировал на эту тираду. Привык уже. Он вышел из номера, и угрюмо побрел в свой. По пути, он еще поразмышлял над Лехиными словами, но заставлял себя не сильно задумываться над происходящим. Это мешало работе. Да к тому же такой порядок вещей сложился еще до его прихода в группу. Не в его праве был его менять. «Я спал с ней много раз, но, ни разу не переспал с ней» — ухмыльнулся Сергей, вспоминая тот день, и эту Лешину фразу, в феврале 2010, когда пришел в этот дурдом, предварительно сбежав с другого дурдома. «Дурдом, так дурдом, — решил тогда Серега, — лишь бы лечение было гуманным и сладости на ужин давали» Он вспомнил, как мгновенно попал под чары Хелависы, под давящую харизму профессиональных музыкантов, среди которых были консерваторцы. А у Вишнякова по жизни был священный трепет перед этими людьми. Грубо говоря, он уважал и откровенно побаивался из-за старинных предубеждений. Они и на самом деле были из другого теста. Свой жаргон, свои шуточки, анекдотики, свой собственный язык жестов. Параллельный мир. А что Серега? Со своей сумбурной и настолько непоследовательной музыкальной биографией, что порой многие люди не понимали его. Окончил «музыкалку» экстерном — а пианино забросил. Окончил Бауманку — а инженером не стал. Окончил колледж искусств по классу джазовой гитары — а ушел в рок-музыку. Да и там нигде надолго не задерживался. Как будто всегда чего-то не хватало. Как будто подспудно Сергей ощущал себя не цельной личностью, а частью некоего совершенного механизма, кусочком какого-то нереального, но очень важного пазла. Придя в «Мельницу» он, естественно, не сразу осознал это, про себя считая этот проект некоммерческим, несмотря на успех, хотя и интересным в плане музыки. Протекцию Вишнякову составил Дима Фролов. Так гласила история. С Фролом они играли в одной команде, хотя и не были близки особо. Они же сессионники все. И Леха Кожанов по кличке Зеленый из той же породы. С Наташей они тоже часто пересекались, впрочем, знакомство было скорее шапочным. «Попросись в «Мельницу». Там есть, где тебе развернуться, — посоветовал тогда Фрол. Сереге терять было нечего. Он уже задумывал побег от Ани Пингиной, хотя видимых причин для этого не было. Сергей уже морально был готов к тому, что и в «Мельнице» надолго не задержится. Смотрины Сереге устроили чисто ради формальности, поскольку решение, в принципе, уже было принято. Хелависы на прослушке не было. Та в очередной раз свалила за бугор, сказав на прощание, что «таможня дает добро». Несмотря на нарочитую формальность, Вишняков все равно нервничал. «Скажу честно, ребята, я в фолке как-то…не очень шарю, Ричи Блэкмора может? «Да ну, в жопу фолк-рок» — сказал виолончелист Леша.- Сыграй Металлику лучше «Не, давай Кинг Кримсон, — вмешался Фрол, и кивнул Кожанову. Сыграли Red и что-то еще. -Хе, так и я могу, — заявил Леша, интеллигентно поправив очки, — А Ты… Мурку. 3.  — Не, ну, вы чо, мужики, — заглянул в студию «духовик» Серега Заславский, — все накрыто уже. Харэ парня мучить» Официальная часть смотрин закончилась, наступила самая важная — неофициальная. Серега еще больше занервничал. В плане пьянки у него с годами выработались стойкие убеждения. Если пить — то с проверенными людьми, а если таковых нет — то лучше одному, дома, и под присмотром жены. Это — во-первых. И это «во-первых» он с удовольствием и нарушил. А во вторых и в третьих… Вишняков закрыл глаза и усилием воли прервал бурный поток воспоминаний, — и чтобы отвлечься, включил телевизор и стал тупо переключать каналы. Наталья Андреевна О, Шей, в шортах и топике продефилировала возле него, громко разговаривая по сотовому. И, судя, по характерной интонации, говорила она, судя по всему, с Чусом. — Леш, я же сказала, никаких интервью и пресс-конференций. Ну, реально задолбалась отвечать на дежурные вопросы. А если опять политику приплетут? Не, Леш, у нас «Нашествие» впереди. Извини, но я лучше перед российскими фанами стану отсчитываться. Только, Лех, я тебя умоляю, никаких заявлений от моего имени… Что? Вишня? Сергей резко замотал головой. -Нет. Он в кафе сидит, ему кофе местный не нравится. Чё передать-то? А…ладно. Слушай, Лех, найди Каргина, пусть тоже едет на «чек». Да, я так хочу. Так и передай. Ну, все, пока. Целую, — Хелависа чмокнула рабочий мобильник, и хлопнула крышкой.  — Во сколько здесь, интересно, обслуживание номеров? — спросил Вишняков, — там наши такой срач развели… Фролова опять напоили. Я, пожалуй, опять курить начну — и тяжело вздохнул. -Ну…что я могу сказать, — Хелависа отвернулась к зеркалу и расчесывала свои черно-синие волосы, — VACUUS VERTEX. — и хохотнула точь-в-точь как в «Ведьме», перед вступлением,   — Вишенка! — Она резко повернулась. Кошачьи глаза ее блеснули. Наталья Андреевна неожиданно включила свой любимый голосовой режим «УЧИЛКА МЛАДШИХ КЛАССОВ» — Да не переживай ты так. Все вот эти вот бутылочки и баночки — на совести администрации гостиницы…  — Ох, уж енти артисты! — старушечьим мерзким голоском прогнусавил Серега, — Нагадють, насруть. А мне убирай. А вот и пойду да напишу в газету…нет, я до самого Путина дойду! 2 пары зеленых глаз переглянулись, и в номере послышался долгий и заливистый смех. 4. — Глеб Рудольфович! Здравствуйте, я поклонник вашей музыки, не могли бы вы дать мне автограф? — Самойлов-младший услышал за своей спиной чей-то вежливый баритон. — А вы… не могли бы мне дать…. спокойно допить кофе, — не оборачиваясь, сквозь зубы, процедил тот, в знакомой манере медленно говорить, и делать ударения в середине предложения. — Да это я, Серега Вишняков из «Мельницы» Глеб Самойлов так же медленно развернулся на вращающемся стуле, и уставился на того своим безжизненным змеиным взором серых глаз — Аа…клево. Вы тоже в этой гостинице? — начал оттаивать Глеб, и, вдруг широко улыбнулся и легонько пихнул Сергея в плечо, — да ты… — Серый! Тя не заебало… у меня автографы просить при каждой нашей… встрече? Ты прикалываешься что-ли?  — Да нее… — смутился Вишняков, — я ж на Агате рос, я все компакты собрал, ну, почти. Специально вожу с собой. Думаю, встречу кого-нибудь из братьев… Серега с опаской поглядел на знаменитого собеседника, гадая, как тот отреагирует на упоминание Вадика. Высокие отношения» между братьями Самойловыми стали притчей во языцех, особенно после распада, в 2010-м. -А, кстати. Пионера в Казани видел. Тоже черкнулся, — решил замять неприятную тему Вишняков  — Интересно…- загадочно улыбнулся Глеб, — ну, давай, чего у тебя там, где расписаться? Вишняков достал из барсетки сидюшник «Маленький Фриц», тот самый, со сломанной свастикой на обложке, и заранее припасенный несмываемый маркер. Глеб раскрыл футляр, взглянул на буклет  — Да лицензионный, лицензионный…- заверил его Серега.  — Да, не, я…- ностальгически улыбался Самойлов, — я не помню это оформление. Хотя… А, черт с ним. Выхватил маркер из рук Вишнякова и красивейшим почерком вывел на буклете — «С наилуТшими пожеланиями. Глеб» и расписался. — Ох, Спасибо! Извини, что побеспокоил. — Да все нормально. — Ну, мне на «чек» пора. Удачно вам отыграть. — Вам — тоже. Сияющий от счастья Серега стремительной походкой зашагал к выходу, и отправился помогать грузить Димкины барабаны. 5. Примерно в 8:30 таксист высадил Диму Каргина на площади ВДНХ. Тот поправил походной рюкзак и двинулся в сторону обновленного Экспоцентра. Давненько он не был в центре столицы Незалежної. Ну и где ему искать эту чертову восточную сцену? Дима был не выспавшимся, с похмелья и злой. Он планировал, вообще- то, продрыхнуть до 12 у своего приятеля дома, благо, что родственников и друзей в Украине полно, а это хорошая возможность избежать гостиничного ужаса, и отдохнуть перед концертом. С Петровичем они «раздавили» 2 литра WHITE HORSE, слопали гору вареников, и полночи смотрели «Игру престолов» на компе. Сериал шел в украинской озвучке, так что было очень весело. Около семи утра до Каргина дозвонился директор и попросил, …нет, приказал тоже явиться на чек-саунд. «Я ТАК ХОЧУ. ТАК ЕМУ И ПЕРЕДАЙ. Вот слово в слово передаю» — констатировал Чус. «А ты не мог бы передать ЕЙ, что пошла она…- хотел было сказать Дима, но лишь промолчал, вздохнул и жалобно промычал в телефон — «А без меня, что, вообще никак?» «Дим, ну надо прочекать EAST STAGE. Строители там такого наворотили, говорят. Вчера Вопли Видоплясова играли, их директор мне жаловался — духовую секцию у них увело в зал, на сцене ни хуя не слышно. Ну, чо, я тут перед тобой распинаюсь. Давай, Димка, не подведи меня, ОК?» «Хоккей!» — Каргин посмотрел на часы и бухнулся дальше спать. Новый звонок разбудил флейтиста. Невнятный женский голос пробормотал^ «Доброго ранку. Уточнення замовлення. Площа ВДНГ Срібляста Тойота. 3345. 15 хвилин» «Дякую» — на автомате ответил Дима, и тупо уставился на сброшенный звонок. Ага, служба такси. А кто его вызвал то?!» Он почесал затылок. Впопыхах одевшись, непричесанный, схватив в свой рюкзак с инструментами, он вышел из дому и искал таинственную «серебристую тойоту» А, вот она! За рулем сидела женщина. Но, нет, не это смутило Диму. Женщины-таксисты — это в порядке вещей. Неправильным ему показался ее прическа и цвет волос. До жути знакомый — черные завитые локоны, с синим мелированием в проборе. — На атлас-уикэнд? — обернувшись к пассажиру, обратилась женщина.…Нет, скорее девушка, до 30. -Ага, — рассеянно ответил Каргин, не сразу сообразив, что таксист назвала ему не место прибытия, а само мероприятие. Все это выглядело очень странно. — Меня Наташа зовут, — ни с того ни с сего представилась девушка, — Вы готовы?  — Эээ….в смысле? — не на шутку забеспокоился тот.  — Ох, простите. У нас теперь такие правила, — улыбнулась Наташа, — «Мы же ввічливе таксі» Ну, что, едем на фестиваль или как? — Угу — Каргин боялся взглянуть на свое отражение в лобовом зеркале. За прошедшие минуты он пережил всю палитру отрицательных эмоций. Пребывая в полной растерянности, он почти всю дорогу молчал и угрюмо смотрел в окно. Наташа все поняла и больше не доставала мрачного пассажира. В другое время и при иных обстоятельствах, Дима с удовольствием бы пофлиртовал с симпатичной девчонкой, но сейчас тот думал совсем о другом. Он вспомнил, как они в последний раз посрались. И не по работе. Это было в поезде, кажется, неделю назад. Дима облажался, и попал под горячую руку Хелависы, а та, в свою очередь уже распекала его тезку — Фролова. Тема для скандалов в «Мельнице» была теперь одна. Поскольку БЛЯДСТВУ в группе Начальник давно решительно положила (простите, за каламбур) конец. Оставалась так и не решенная проблема ПЬЯНСТВА. Дело даже было не в самой сути пьянки, которую любили все без исключения (даже госпожа О, шей, — вся такая правильная мамочка в своих женских журналах), а дело было в последствиях, порой катастрофических, за которые приходилось отвечать, естественно «генералам» Не все это понимали. А Дима Каргин понимал, но не принимал такого подхода. Ко всему прочему, он полагал, что Хэл ни видит или не хочет видеть причины проблемы… Изолировать его от группы она его начала, как только тот отказался и, в довольно резкой форме, быть ее «любимой женой». Впервые, тот самый главный устав, установленный ей лично, был нарушен. Это прокатило с Лешей Орловым. С приходом Вишни ей вообще подфартило. Да и тот сам был рад. Попали под ведьмины чары, как сказал бы каргинский «предтеча» — Серый Заславский. Наталья Андреевна отчаянно пыталась построить светлое демократическое будущее в отдельно взятой группе, и, в своем стремлении, похоже, ударилась в крайности. Ладно, ради сплоченности коллектива, можно было пожертвовать той толикой личного пространства, которого так не хватает во время тура. Но, простите, вместе ходить в баню, спать на одной кровати с чужой женой, будучи самому женатому? Это уже — ни в какие ворота. Конфликт между новым флейтистом и фронтменшей был предопределен… Как-то раз Дима встретил случайно на улице Сергея Заславского. Они посидели в кафе, пропустили по стаканчику, и тот долго смеялся, пока тот рассказывал о странных порядках в группе. «Не, не, я не из-за нее ушел, — исповедовался Серега, — И уж тем более не из-за такой ерунды, как совместное переодевание… Ты не путай театральную тусовку — с рокерской. Ты раньше ходил возле этой «кастрюли с кашей», ходил, бродил, пока сам не упал туда однажды. Она тебе, случайно, про «Тиль Уленшпигель» не рассказывала? А про первый состав? Ха! Конечно, нет.…Ну, так вот, эту мутную историю я и сам толком не знаю, скажу лишь, что порядки там царили — уууу…ролевики они такие странные ребята, а Хэл из этой тусовки изначально, так, что все, что ты наблюдаешь всего лишь инерция. Ты либо это принимаешь, либо тебя слопают» Каргин довольно долго строил из себя сессионника, даже тогда его физиономия красовалась на афишах и его фамилия значилась в буклетах. Этот образ Дима поддерживал сознательно, поскольку сторонился рокерской среды. А рокеры — ребята обидчивые. Они посчитали это заносчивостью и снобизмом профессионала. «Ну, канееешно, мы ж академиёв не заканчивали» Эти два чуждых мира, нужно было срочно соединить, благо, что у Хелависы имелся богатый опыт в этом плане, хотя и стоил той дополнительных морщин и седых волос. А Дима возьми, и как тресни по протянутой руке! И Наташа обиделась. Ей тогда позарез нужна была КОМАНДА. Не оркестр, тупо играющий по нотам, и с благоговейным трепетом, снизу вверх, внимая дирижеру, а группа единомышленников, которые не просто должны были сыграться, а быть вовлеченными в процесс звукотворчества. Так долго она этого добивалась, путем проб, ошибок, добровольных и не очень расставаний. Она устала от всего этого. Каргин это понял. Понял, но для себя не принял. — Мы на месте, — таксист Наташа вернула музыканта на грешную землю. Дима рассчитался, надел любимые очки-авиатор, и побрел искать служебный вход.