GAUDETE!

1. Серега не мог заснуть. Голова Начальника покоилась на его плече. Он устал и вымотался, как ему казалось, больше остальных, но сон от чего-то к нему не шел. Вишняков, в отчаянии, размышлял, заезжать ему домой или нет, по прилету в Москву. «Все равно к 9-ти в студию переться. Лишний раз будить жену и ребенка? Да ну, лучше, у Лехи переночую, — подумал он, и посмотрел на Орлова. Тот спал, открыв рот, завалившись на бок, а его ноги торчали в проходе. Сергей достал телефон, включил. Естественно, 3G-не работал. Он сделал режим полета, и ткнул пальцем на иконку аудиоплейера, в надежде что под музыку, наконец-то уснет. Трек-лист Вишнякова был внушительным и, до безобразия разнообразным, состоящий из эдакой мешанины различных стилей и направлений. Начиная от галимой попсятины до классической музыки. Он лениво листал список треков, пока не остановился на Айре и Саруман. Ностальгическая улыбка появилась на лице гитариста. Сергею нравилось работать с Саруманом — в миру — Антоном Кругловым, а также с его прелестной женой Ириной. Антон хоть и был старше и опытнее, но не давил на него своим авторитетом, поэтому все получилось быстро, гладко и красиво. Хелависа, конечно, не могла обойти столь знаменательное событие, и, каким-то своим ведьминым чутьем, почувствовала то ли выгоду, то ли ревность, и, тоже присоединилась к их замечательной компании. Та, в последнее время, вообще стала ревновать „любимую жену“ ко всем сторонним проектам, даже к таким самым безобидным и бескорыстным, как АЙРЭ И САРУМАН. В итоге, „Круглый“ стал дружить исключительно с Серегой, а с Натальей был предельно вежлив и сух в общении. Не то, чтобы тот ее недолюбливал или побаивался, просто он, по мнению Сергея, лучше разбирался в людях, и в глазах последнего, казался эдаким мудрецом, постаревшим Рейстлином Маджере из их совместного детища „Последнее испытание“ „Вот, что я тебе скажу, Серый, — сказал Антон, когда Вишняков пожаловался ему на Начальника и Порядок Вещей, от которого он начал уже откровенно уставать, - "Существуют женщины с законченным портретом Бога. Таких процентов 70%. Это обычные хорошие домашние женщины, на которых, как правило, охотно женятся. Есть такие, которым Господь, по известной только Ему причине, даровал некие пустые бреши, которые необходимо чем-то заполнить. Что они и делают. Кто, как и кто на что способен. К таким, например, относится моя жена. Она выбрала творчество. За что я ей до сих пор благодарен. А что касается нашей общей знакомой… Знаешь, у меня сложилось такое впечатление, субъективное конечно. Но мне кажется, что она...как бы тебе объяснить… она изначально родилась такой, какая есть сейчас, но осознанно надевала шкуры самых распространенных на земле животных, чтобы в один прекрасный миг, в некий час Икс, сбросить их все, и предстать пред всеми в изначальном обличье.“ Вишняков тогда не понял ни черта из этого словоблудия, но из природной вежливости не стал высказывать свои соображения, но слова Круглого прочно засели в его голове. В наушнике неожиданно зазвучали Depeche Mode, любимая группа Антона, которую он до кучи скинул Вишне на стену Вконтакте. Серега не любил "депешей", но ему лень было перелистнуть вперед, поэтому, он закрыл глаза, слушал и пытался заснуть. О, грустное создание, Ты играешь в ангела, Это так просто, не правда ли? Откуда ты? Ты — неистовая Спутница дьявола, Знай, скоро тебе это надоест. Я не хочу, чтобы ты менялась, И не хочу, чтобы ты стала кем-то другим ради меня. Ты — мрачная, Вечная посторонняя, Ты попалась в паутину, которую сама же сплела. Ты — безрассудная, Нежная и добрая, Видишь весь мир как заряженный пистолет. Я не хочу, чтобы ты менялась, И не хочу, чтобы ты стала кем-то другим ради меня. Оставайся той, кто ты есть — темнейшей из звезд, Что сияет для меня Так величественно… Я не хочу, чтобы ты менялась, И не хочу, чтобы ты стала кем-то другим ради меня. На фоне мрачной мелодии вновь послушался вкрадчивый голос Сарумана: »…в изначальном обличье, в совершенном обличье. И, похоже, Хэл сейчас переживает острую фазу своей трансформации« Сергей повернул голову к спящей Наталье. Из полуоткрытого рта тихое ритмичное сопение. Лицо ее в эту минуту было прекрасно. Его не портили ни возрастные изменения, ни следы усталости и излишеств, ни, даже, плохо смытый концертный макияж. Вид у Хелависы был столь безмятежен, что Сереге захотелось нежно поцеловать ее в лоб, словно маленького ребенка. Но Хэл — не была бы Хэл, не проявили та, даже во сне, двойственности своей натуры. Ее правая рука была зажата между бедер, а левая — покоилась на его бедре. Со стороны это могло показаться непристойным, но Сергей уже давно не обращал внимания на такие вещи, считая их естественным проявлением, хоть и своеобразным, благосклонности между коллегами. Чистота и порочность так хитро переплетались в Хелависе, что, временами, Вишняков считал, что та прибыла в этот мир с другой планеты, галактики, а, не исключено, что из иной вселенной. „Существо высшего порядка“. Сергей вздрогнул, пораженный внезапной мыслью. 2. Гитарист вспомнил, как 3 или 4 года тому назад они с Хэл сидели на студии „Нашего радио“, и, в перерывах между песнями, давали интервью. Начальник философствовала о концепции альбома „Ангелофрения“. Серега еле сдерживался, чтобы не заржать. У Наташи тоже глаза блестели от смеха, а голос, не снижая серьезного тона, чуть подрагивал, когда та говорила о превращении человека в ангела, через стадию нефилима. Но теперь Вишне было не до смеха. Который раз он спрашивал себя — как так получилось, что за все время ни он, ни другие в упор не хотели замечать странностей их фронтмена? Хелависа разгуливала голышом с какой-то детской непосредственностью, без всякого стеснения, словно это было не тело женщины, а некая оболочка, скафандр. С точки зрения сексуальной объективации, женское тело — оно и есть женское тело, пусть не самой идеальной формы, но все же. В этом плане, у Хэл, говоря по-народному было „все на месте“. Может, мужики из „Мельницы“ и сами бы ходили, в чем мать родила, если бы не чувство незащищенности от внешней окружающей среды, моральных законов общества, да, и просто — стыда. Но Наташа ничего такого не чувствовала. В ее обнаженности не было и намека на сексуальность. Она не стремилась этим самым доказать свою порочность, никого не хотела нарочно подразнить. В таком виде она представала исключительно перед членами группы, и в этом виде она была такая, какая есть. А все те маски, из ее личного арсенала, та успешно примеряла на сцене и в своих многочисленных интервью Что же касается вредных привычек, то особых комплексов по этому поводу, Наташа тоже не испытывала. Хотя в своем недавнем интервью очередному „женскому“ журналу, она снова вошла в роль „няши-мамаши“: „С возрастом, — посетовала та, — приходится тщательней следить за собой. Труднее всего поддерживать вес, так как это необходимо для моей работы. Приходится отказывать себе в некоторых излишествах, популярных в юности. Так, что, девочки, милые, — те, кто утверждает, что Наталья О, Шей — ведьма, — пошли на фиг. Ведьмы не парятся на тренажерах и не сидят на диетах“ „Ведьма не ведьма, а вот, врушка ты зачетная, — усмехнулся про себя Вишняков. Когда среди ‚мельников‘ распространилась эпидемия ‚бросаний курить‘ — количество потребляемого С2Н5ОН, и вкусной, но не совсем здоровой, пищи, резко возросло. Странность Хелависы заключалась в том, что та, смешивая горячительные напитки во ‚взрывоопасных‘ пропорциях, как-то ухитрялась не терять человеческий облик и свою природную и сценическую харизму. Она могла залакировать ирландский виски дешевым вином из ‚пятерочки‘, а на утро, как ни в чем не бывало — готова, что называется, ‚к труду и обороне‘. Похоже, похмельный синдром был для нее непостижим. ‚Мельники‘ тоже ‚зеленого змия‘ не чурались, но старались, хоть и не всегда успешно, тоже не терять физического и нравственного контроля. Было нечто зловеще — притягательное, уникальное в ее походке, жестах, взгляде, манере общения. Все действия, поступки, часто нелогичные, непредсказуемые, а порой — аморальные, всегда имели конечную цель, правда, не доступную человеческому пониманию. Хэл всегда получала то, чего хочет. Рано или поздно. Наташе захотелось усилить звучание группы после выхода первого альбома, который ей показался камерным, скуповатым на аранжировки. И та заполучила влюбленного в нее по уши Фролова и безденежных, на тот момент, Кожанова и Заславского. А в результате хорошо стало всем. Фанаты получили ‚Ночную кобылу‘, Хэл — преданную и профессиональную банду. Фрол, в свою очередь, излечился от своей несчастной любви, получше узнав свой предмет вожделения в ходе работы. Хе-хе! Ведьма или ангел? Двух ответов не бывает. Вишняков не заметил, как погрузился в сон. 3. Ленка сидела на коленях у Хелависы, запустив пальцы в ее волосы, и с театральным придыханием, в свойственной ей манере, что-то той говорила. Оба были голые. Ханпира терлась своей бритой мандой о кустистый лобок Начальника. Круглый с Вишняковым сидели за режиссерским пультом, в студии, и смотрели на женщин через звуконепроницаемое стекло. — Она, че, опять под ‚коксом‘? — спросил Сергей, кивая в сторону Лены. Антон лишь пожал плечами, и музыканты, как ни в чем не бывало, продолжили сведение треков ‚Последнего испытания‘ Между тем, за стеклом, Ханпира еще интенсивнее заелозила бедрами по Хелависе, откинув голову назад, рассыпав свои длинные густые черные волосы. Наташа лишь громко смеялась, не отвечала взаимностью, и не двигалась той навстречу. Внезапно две красные полосы появились на спине Хэл. Даже сквозь стекло, Сергей явственно услышал звук рвущейся материи. Раны на спине расширились, кожа трещала и лопалась на месте ран. Но, Хелависа, видимо не ощущала боли. Ее смех перешел в гомерический хохот, пробиравшим до костей. Ленка, словно тоже не замечала странных метаморфоз своей партнерши, бешено дергалась в экстазе, еще сильнее впиваясь пальцами в ее волосы. Вдруг, из кровавой пузырящейся пены, показались розовые от крови перья, и послышалось шипение, переходящее в свист, будто закипающий на плите чайник. Новорожденные крылья, отчаянно скрежеща суставами, мучительно пытались расправиться. Ханпира содрогалась в предоргазменной горячке. Тело девушки увеличивало темп и амплитуду, бедра ритмично сжимались и разжимались. Она кончила, жадно глотая раскаленный воздух, и издав сладострастный вопль, выпустила Хэл из своих объятий и свалилась на пол. Крылья тянули Наташу вверх. Еще немного, и ее босые ступни оторвались от пола, и она зависла в воздухе. Лицо Хэл светилось от счастья. Размах ее новых конечностей был чудовищным. Беспощадно стряхивая густые капли крови и кусочки оторвавшейся плоти, крылья дали один осторожный взмах. Хэл перевернуло в горизонтальное положение. Серега сорвал наушники бросился в рубку. Там его уже ждали остальные. Вишняков не стал выяснять, каким образом здесь оказались Фрол, Кожан, Леша и Каргин, а, повинуясь древнему инстинкту, ринулся на помощь. — СЕРЫЙ! ДЕРЖИ ЕЕ ЗА НОГУ! — закричал Кожанов, — НАДО СЛОМАТЬ ЕГО. ЛЕХА! ХУЛИ ТЫ СТОИШЬ, ПОДСОБИ! Орлов, как самый высокий в группе, подпрыгнул и схватил Наташу за правое крыло, повис в воздухе, но не удержался, и сорвался вниз.  — GAUDETE! GAUDETE! EGO NEPHILIMUS SUM! — раздался громоподобный бас. Невозможно поверить, чтобы легкие Хелависы..Нет, не Хелависы, а вот этого существа, были способны издавать такой ужасающий низкий звук. Слезы неописуемой радости катились из глаз новоявленной химеры. Выражение нечеловеческого счастья на этом лице одновременно поражали воображение и страшно пугали парней.  — ДАВАЙ, РУБИ ИХ НА ХУЙ! — заорал кто-то из них, и, Сергей, все еще мертвой хваткой вцепившись в лодыжку нефилима, боковым зрением увидал, как Орлов сжимая в руках пожарный топор, с выражением полного ужаса на лице, приближается к Хэл. Страшный грохот, треск, и звон стекла заставил ‚мельников‘ инстинктивно лечь на пол и закрыть головы руками. Хелависа вынесла несущую стену, и нырнула в образовавшуюся огромную брешь, оставляя после себя гигантское облако пыли… 4. — Кто-нибудь, разбудите этих спящих красавиц. 5 минут до санитарной зоны! — Да пусть спят, жалко, что ли? — А чего они такие счастливые, а? Не, вы гляньте. Уппс…вот это компрома-а-ат. - Дай, дай, я щас их сфоткаю… — Не надо, Леха. Да убери камеру! Сказал же — не надо.… Не хорошо это — спящих снимать. - Хы-гы-гы. Ну, пипец, спалились, голубки… — Да отстаньте вы от них уже! — Не, она, че, дрочит во сне? — А ты будто Хэл не знаешь? - Тсс! Кончайте пиздеть уже, дайте поспать людям. — Все. Я предупредил. Обоссутся — их проблемы. — Леха! Убери, на хуй камеру, ща реально пизды дам, - Ну, Вишенка, не ожидал я от тебя такого…. Сергей держал Наташину ладонь в районе своего паха. Тоже самое повторяла с его рукой и Наташа. Им снились разные сны, но одинаково — чистые и прозрачные как весенний лед. Никогда им так не было хорошо и сейчас, в реальности, и во сне — бесконечно далеких друг от друга. Существам высшего порядка плевать на мнение людей. Ангелам, истинным ангелам, вообще плевать на людей…. КОНЕЦ