О нервах и странных снах

      Очередная ссора с рычанием и шиканьем друг на друга была ожидаема – нервы были на исходе, ведь близился финал Премьер-Лиги. Хотелось сделать все на высочайшем уровне и, безусловно, мысли разлетались клочком конфетти и безрадостной перспективой творческого кризиса.       Погода «радовала» обилием дождей, холодным порывистым ветром и отвратительным настроением капитана – его настроение плохо влияло на сокомандников, особенно на Олега, что являлся еще и лучшим другим Стёпы.       - Олежа, не скатывайся до уровня Русика, придумывай нормальные шутки, - шипяще говорит Лукин, смотря на лист, испещренный какими-то записями. – А то придется и вовсе лишить тебя и без того немногочисленных слов, - лист откидывается в сторону и взгляд капитана падает на Олега. Чумычкин встречается с Лукином глазами – в темно-серых океанах бушует страшный шторм.       - Раз тебе ничего не нравится – можешь придумывать шутки один, у тебя прекрасно получается это делать, - раздраженно пожимает плечами «качок всея команды». – Порой действительно хочется, чтобы капитаном был не ты…       - А кто? Ты, например? – изгибает бровь Лукин, усмехаясь почти кислотно, складывая руки на груди. – Да из тебя такой же капитан как из меня певец оперного театра, - фыркает Степан, а после смотрит на уходящего Олега. – Обижается как девушка во время месячных, ей богу, - закатывает глаза капитан.

* * *

      Сон не шел долго, мысли путались, а кошки, орущие под окнами, только мешали продвижения в погружении в царство Морфея. Но к часам двум ночи сон наконец-то пришел – Олег провалился в дрему.       «Это было странное ощущение – быть одетым на сцене не в кожаные штаны с открытой жилеткой, а в цивильный костюм с элегантной бабочкой было достаточно необычно, что заставило Олега напрячься. Еще более удивительным было то, что Стёпа теперь был на месте Чумычкина – обтягивающие кожаные штаны с чем-то несуразным в виде верха очень… мило смотрелись на Стёпе.       - Ах ты мой тоненький стручок~ - произнесенная фраза заставляет вздрогнуть внутренне, напрячься, перевернуться. Так тут он капитан? Как интересно и мило.       Степан улыбается залу, а переводя взгляд на Олега, смущенно опускает глаза куда-то в сторону, так непривычно для «капитана» команды. Его движения абсолютно непривычны, даже не хочется выбираться из этого сна. Слишком приятное чувство всевластия в команде разливается по венам, но что-то в душе глушит странным комом. Но этого Степана – такого подвластного, спокойного, не разрушающего тишину своим «страшным» смехом – хочется перенести в реальный мир…»       Оглушающий раскат грома заставляет Олега трепыхнуться на кровати и с оглушающим грохотом упасть на пол. За окном льет ливень, барабаня крупными каплями по стеклу в отеле. Степан оказывается около окна – двухместный номер, что они сняли, не изобилует роскошью, но достаточно удобен и просторен. Большое стекло пропускает неяркий свет от фонарей. От «эпичного» падения Стёпа вздрагивает и смотрит на Олега, что поднимается с холодного пола.       - Гроза и до тебя дошла, - раздается его голос в номере. - Твоя манера спать «звездочкой» абсолютно не идет тебе на пользу.       Олег смотрит на темный силуэт около окна и понимает – эта бессонница, обидные шутки – способ скрыть нервы, что сейчас сдают на полных парах. Еще он замечает, что около Стёпы лежит его толстый блокнот, что он обычно таскает с собой в сумке.       - А тебе не идет на пользу себя накручивать, - на выдохе говорит Олег. Он обходит кровать и, прикрыв глаза, оказывается рядом с Лукиным. Плечи капитана «Меги» напряжены, а спина выпрямлена, натянута как струна. Русоволосый прикрывает глаза, тяжело выдыхая, когда Чумычкин приобнимает Степана за талию.       И обида уходит разом – остается только гнетущее волнение и дискомфорт от всего этого балагана в голове, что заставляет шипеть себе под нос, чтобы успокоится. Но теплые руки успокаивают, дарят такую долгожданную ласку, которой они были лишены в этот промежуток времени, бегая и готовясь к финалу. Чумычкин обнимает его, утыкаясь куда-то в район ключиц лицом, и просто наслаждается моментом.       - Мой тоненький стручок… - довольно шепчет качок, а после удостаивается недовольного шипения со стороны капитана. – Да ладно тебе, не обижайся, - поднимает голову брюнет и обворожительно улыбается, как может только он. И добивается того, чего хотел – Лукин расслабляется, а с глаз, в которых сейчас отражается свет фонарных столбов, спадает пелена волнения и беспокойства. Улыбаясь в ответ, русоволосый притягивает друга к себе и после кладет свой подбородок ему на голову. Глубоко вдыхая родной аромат волос любимого человека, Степан мигом успокаивается, обнимая парня сильнее.       За окном еще раз сверкает молния, заставляя Стёпу снова вздрогнуть, а дождь постепенно стихает. Объятия не разрываются еще долгое время – тишина, наполнившая комнату, абсолютно их устраивает, дарит гармонию и отдых, которого они долго ждали. Затем же они перейдут на кровать – и парни еще раз убедятся, что лежать вдвоем, просто обнимая друг друга бывает порой даже лучше, чем жаркая совместная ночь.       А еще – понимает Олег – что как бы на него не срывался Степан-борода, и как бы порой не хотелось побыть капитаном, с этой задачей в команде лучше всего справляется только Лукин. Унижая на сцене, он будет доминировать и в жизни «вне КВН», но не переходя рамки и границы. И – думается Чумычкину, отвечая на ласковый поцелуй Стёпы – что этого несносного придурка очень даже можно терпеть.