Sweet dreams

В этот момент казалось, что три этажа — это бесконечность. Огромное количество ступенек под уставшими стопами буквально цеплялись за ноги. Это сделал со мной этот день. Сначала — Гарри, который забыл в моем сердце пару ножей, затем — одна проблема за другой. Психолог больше не посылала малышку Андерсон за мной, она нашла меня сама с вздернутым подбородком и ядовитыми, как у кобры, глазами. Она выплевывала какие-то отдельные фразы между зубами, которые превращались в шипение, а в конце вцепилась в меня с такими словами: « У тебя будут проблемы… » Я слабо кивнула, будто парализованная её отравой или Стайлсом, вытворявшим неизвестно что с моими чувствами. И первый выговор на работе. Он не добил меня, но ослабил. Моя рассеянность оказалось веским доводом для главного менеджера, чтобы отнять мое настроение и превратить в вялый лимон. Эмма просто боялась, что если у меня будет всё получаться, я займу её место. Она была в положении, где-то на шестом месяце, и боялась, как огня, быть замененной кем-то другим хотя бы на время. Это женщина всегда отлично справлялась со своей работой и даже имела чувство юмора, пока её живот не стал расти и округляться. Так что я не злилась на неё и просто терпела. Пока я добиралась до квартиры, мой мозг уже начинал делать то, что не смог сделать раньше за моей занятостью. Он стал обрабатывать утро, крутить и перекручивать каждую деталь и мелочь этих десяти минут. Дома в прохладной тени ночи я должна буду откинуться на спинку дивана и медленно учиться проникать в эту пучину жизни. Снова. Это происходит всегда, когда человек меняет твой мир. Ты всего лишь закрываешь глаза в знакомой тебе обстановке, а открываешь их в новой. За эту миллисекунду всё переворачивается с ног на голову или исчезает вовсе. fytch — sirens over paris Меня переклинило, когда я заметила фигуру в капюшоне возле моей двери. Она казалось огромной, мои глаза расширились в страхе. Мой путь к уединению был перекрыт. Я задохнулась, когда ткань, скрывающую лицо, откинули назад. — Не делай глупостнй, — безразличный предупредил меня. — Нам нужно только поговорить. Я сглотнула и зачем-то кивнула. Тупая привычка подчиняться его голосу. Беги! — Я не трону тебя, — зарекнулся Алик, и выражение его лица ничуть не отличалось от голоса: такое же убеждающее. — Обещаю, — раздражительно цокнул он и закатил глаза. Последнее слово прошлось иглой. Этот парень не умеет убеждать. Я ни капли не верила ему и поэтому сделала один шаг назад, на ступеньку. Подошва предательски скрипнула. — Нет, нет, нет, — усмехнулся парень и покачал головой. — Оставайся на месте. — Перестань это делать, — я подняла на него тяжёлый взгляд. — Тебе страшно? — его уголки губ подпрыгнули, будто он услышал стук моего сердца. Да, я боялась находиться с ним рядом. Это как зайти в клетку с голодным тигром и наглядно продемонстрировать ему, что ты кусочек мяса. Самоубийство. — Нет, — я с вызовом приподняла голову вверх, открывая лицо для того, чтобы Норт, посмотрев на мою бесчувственность, убрал свою дурацкую ухмылку. Ведь я тоже приобрела кое-какие навыки актерской игры. — Сколько прошло с последнего раза? Где-то около месяца? Отлична работа, Сайв. Научилась не быть тряпкой всего за такой небольшой срок. В прошлый раз, кажется, два года понадобилась, верно? — Его взгляд пылал издёвкой. Нельзя было оставаться с ним наедине. Нужно выбраться в людное место, где его руки не смогут коснуться меня, где его губы не достигнут моей шеи, где его запах не смешается с моим. — Я быстро учусь, — прошептала, делая небольшой шаг назад, поворачиваясь, чтобы убежать ко всем чертям. Я успела сделать ещё пару быстрых шагов перед тем, как мои ноги запутались из-за животной спешки, и тело с шумом полетело вниз по ступенькам. О мою спину будто приложились битой: боль отдавалась в каждом позвонке. Ребра сжали лёгкие так, что я готова была их выплюнуть. В горле начало першить оттого, как мой мозг бешено давал команду хватать воздух, и я делала это. И шок, и дрожь ослабили мои ноги и руки, но я смогла отползти, сморщив лицо, к холодной стене. Алик пружинисто спустился с лестницы, присаживаясь передо мной на корточки. — И быстро забываешь, — со вздохом покачал головой парень. Мое прерывистое дыхание подгоняло слёзы. Я снова превращалась в его плачущую куклу. Алик провел ладонью по моей щеке, вытирая солёные дорожки. Он поднял меня с пола, не реагируя на мои стоны и просьбы прекратить это. Поставил меня парень на ноги только возле двери моей квартиры. Я припала к стене, сделав дополнительно несколько движений, которые подарили мне ещё одну порцию боли. — Где ключ? — спросил Алик. Я промолчала. — Где ключ? — он приблизился к моему лицу, но его голос был ровным. — В кармане, — поморщилась от такой близости и его табачного дыхания. Парень протянул руку к куртке, но я сжалась в стенку ещё сильнее. — Нет, в заднем кармане джинсов, — тихо уточнила. Алик с ухмылкой закусил губу и дёрнул меня к себе, запуская обе руки в карман в поисках ключа, хотя его пальцы нагло трогали меня, я чувствовала кожей их жар. Наконец, у него оказался ключ, и он отпустил мое тело, как ненадобную игрушку, точно так же, как и два года назад. Только сейчас мне не было больно от этого. Его нахождение было адским мучением. — Вот мы и дома, — с улыбкой сообщил парень, и снова мои ноги были оторваны от земли. Алик положил меня на кровать и подошёл к окну. В комнате не горел свет, внутрь попадали только яркие огни ночного Лондона. Я не видела парня, потому что лежала лицом в противоположную к нему сторону. И это пугало: я не смогу увидеть его эмоции и движения, не смогу угадать, что он собирается сделать. Предупрежден — значит вооружен. Только не в моем случае. — Мне нужна твоя помощь, — начал Алик тихо. Я напряглась из-за такого скачка в эмоциях, мышцы наполнились напряжением. — Моя? — нервно сглотнула. — Скоро я начну управлять фирмой моего отца, точнее я хочу ею управлять. Но это произойдет тогда, когда у меня будет большая часть акций. Пока у меня только половина, другая — У Джулии. И я не хочу позволить этой занозе в заднице разрушить мой бизнес, — он выплёвывал слово за словом. — Я его сын! А она дочь какой-то проститутки. Ты ощущаешь разницу? Я должен заткнуть рот этой дряни! Перед моими глазами встала та бледная и рыжеволосая девушка с аристократическим лицом и голубой кровью в венах — видно, её мать была самой дорогой шлюхой. Джулия умела подавать себя с шиком и блеском, держаться высокомерно, что было так похоже на Нортов, но слишком холодно даже для них. — И что требуется от меня? — тихо прохрипела я, потому что горло всё ещё сдавливало. Алик перевёл дыхание, чтобы не разорваться от злости после упоминания о Джулии. — У тебя особенная роль, — глухо отчеканил он. — Если у меня появится своя семья и будущий наследник, то бизнес будет моим. Мой отец слишком хочет сделать это дело семейным. — Он сел на край кровати рядом со мной и тыльной стороной ладони дотронулся до моей щеки. — И ты отлично подходишь, Сайв. — Парень посмотрел со всей своей лживой нежностью в глазах. Будь я на два года младше и в два раза глупее, то мое сердце бы сделала пару кувырков. — Я никогда не соглашусь, нет, — мой голос заклокотал. — Подумай. — Парень провёл пальцем по моей шее, не отрывая от моего лица взгляда. Его маска на лице говорила о спокойствии, но я же чувствовала… — Почему бы тебе не найти любую шлюху и не заплатить ей? — дрожала, чувствуя его прикосновения, словно подставленный к горлу нож. — Мне нужно, чтобы отец доверял мне, а у нас с тобой складывается неплохая история: влюбленные поняли, что всё ещё любят друг друга спустя два года, и решили больше никогда не расставаться. И ты ему нравишься. — Только всё это бред, который ты придумал у себя в голове. Нас ничего больше не объединяет и не может объединять. — Нас будут объединять деньги, наш сын и секс пару раз в неделю, разве этого не достаточно? Я сморщила лицо, представляя эту семейную идиллию, свое униженное тело и ребенка с противными голубыми глазами, как у Алика. Меня затрясло. — Заткнись и уходи, — прошептала, в любую секунду ожидая удара. Но Алик встал с кровати и подошел обратно к окну. — Лорен понравилось твое кольцо, — весело заметил он. — Какое кольцо? — в противоположном тоне спросила я. — Которым я сделаю тебе предложение, — как глупой девочке пояснил парень. — Для твоей мамы и моей семьи ты уже моя невеста, Сайв. Всё и все идут против тебя. — Нет! Они никогда не были на моем блядском месте! Только я могу решать, что мне делать. — Им бы понравилось. — Этого никогда будет. — Нет, Сайв. Ты будешь моей женой, несмотря ни на что. Мы будем жить в большом доме за городом, каждый вечер у нас будет семейный ужин, и мы будем засыпать в одной постели, а по выходным навещать мою семью, натягивая на наши лица такие счастливые улыбки, что все будут завидовать нам… — он продолжал и продолжал говорить с такой страстной и безумной одержимостью, что я хотела кричать, зажать уши, чтобы только не слышать этого. Его голос всякий раз отдавался эхом от стен, и я не могла избавиться от него у себя в голове, как бы не старалась. Он нарастал и нарастал, как звуки грома. И если бы мне сказали быть сейчас храброй, то я бы послала всех. Было страшно находиться с этим монстром в одном помещении. Заткнуть свою боязнь от его прикосновений или ударов я никак не могла. Просто представьте, каково лежать здесь беспомощной и разбитой, словно на алтаре, и тихо ожидать своей смерти. Я знала только одного человека, который не испытывал этого животного ужаса и смог меня защитить. Гарри. Я должна любой ценой позвонить ему. — Мне плохо. Ты не мог бы принести таблетки из шкафчика на кухне в жёлтой упаковке? — тяжело дыша, перебила его пламенную речь своим скрипучим голосом. — Я задыхаюсь. Алик посмотрел на меня несколько перепуганным взглядом. Отчасти я не врала. Со мной могло произойти всё, что угодно, когда рядом был он. Парень кивнул и вышел из комнаты. Дрожащими руками я стала вытаскивать телефон из кармана куртки и в спешке набирать выученный наизусть номер телефона. Протяжные, медленные и заставляющие затаить дыхание гудки на фоне ляпающих дверцей шкафчиков. Каждый громкий стук сжирал драгоценные секунды. — Пожалуйста, — почти беззвучным шепотом молила я. Я действительно нуждалась в Гарри больше, чем в воздухе. Или если он даже сможет успеть, то так или иначе он найдёт меня и спасет от собственных слёз и боли. Мне нужно было услышать этот хриплый голос, который подавит тревогу. Мне надо видеть его зелёные глаза, доказывающие хоть какую-то привязанность ко мне. Сейчас было то самое время, когда он должен снова возвратить меня в свою жизни и наплевать на всё, как это сделала я. Стайлс мог быть лжецом, но он не способен причинить физическую боль. Он мог взорвать тысячи маленьких бомб в моем теле из-за своего поведения, он мог охладить мою кровь, он мог сжечь небо, ускорить или замедлить время, но я его любила. Это то глубокое чувство привязанности, которое врастает в тебя. Без этого нельзя больше существовать. Ставить любовь выше себя — удел либо пропащих, либо очень сильных, способных выжить после этой катастрофы. Я не выбирала это состояние. Оно подкралось само, как это бывает всегда. Я сжала пальцами телефон сильнее, когда тяжёлые шаги начали приближаться к спальне. На моих щеках появились новые дорожки. — Я не нашёл… — Алик зашёл в комнату слишком тихо, остановившись на средине фразы. — Какого хера? Он подлетел ко мне, выхватывая из рук аппарат, и швырнул его о стену. — Я спрашиваю: какого хрена? — прошипел парень мне в лицо, нависая надо мной. Он крепко ухватил меня за шею, сжимая её. Я начала задыхаться. — Тебе уже лучше, дорогая? Или мне ещё стоит постараться? Мои губы просто шевелились, когда я пыталась говорить. Даже возможность что-либо прохрипеть была недоступна. Если Алик злился, то его руки приобретали сумасшедшую силу, с которой он душил меня, выдавливая из глаз горькие слёзы. — Ты не в том состоянии, чтобы пытаться, Сайв. Главный тот, у кого есть деньги и власть. Ты думаешь, что твое маленькое сердечко кто-нибудь спасет? — Норт проводил горячим дыханием вдоль моего лица. Я в этот момент не понимала, почему я ещё в сознании. — Очнись, идиотка, и взгляни на реальность. — С этими словами он резко встряхнул меня, и моя голова на секунду оторвалась от подушки, а потом снова вжалась в ткань. Его рука исчезла с моей шеи. Кровь снова хлынула по всему телу. Я закашляла, и этот кашель резал мне горло. — Я дам тебе время, и ты в течение него должна на сто процентов приблизиться к ответу «Да». Ясно? — он отстранился, перед этим чмокая меня в губы. — И помни, я люблю тебя. Он ушёл, оставляя меня, как всегда, поломанную и избитую до точки невозврата. Он снова проделал свои нехитрые и всегда одинаковые извращения с моей душой и по традиции запятнал мое тело. Я сыта по горло, это дерьмо заполнило меня. И в темном городе моей жизни не горит ни единый фонарь, ни одно окно в доме. Почему жизнь не позволила найти помощь? Я собираюсь зажечь всё сама, спалив дотла, чтобы меня заметили снова и я смогла бы вырваться некоторое время из клетки. Но как? Гарри не спас меня. Я так отчаянно хотела этого, что не знала, почему он должен спасать меня? Не было никакой причины, и от этого становилось больнее. Знаете, что оставалось? Представлять его занятым. Не мной. Большие девочки плачут чаще, чем дождь стучит по крышам. Большие девочки дышат, когда у них нет сил жить. Большие девочки ненавидят тех, кого любят. И большие девочки больше не рвутся в бой, если их одели в чёрное.