***
Быть рядом с Гарри категорично и точно равняется быть одной. Что ж, он держит своё слово: быть с ним — это не так, как быть с кем-то ещё. И я достаточно убедилась в этом. То, что Стайлс продолжает вести себя так, будто всё осталось на прежних местах — невыносимо. Тот же сдержанный взгляд, не желающий задерживаться на мне лишнюю долю секунды, холодные руки, которые точно не умеют до меня дотрагиваться. Гарри ведёт себя как странствующий путешественник, вечно у себя на уме, вечно в своём мире, отдалённой, пустой вселенной. Он камень. Совсем не любящий резкие и значительные смены настроений. Сейчас этот человек не играет никаких ролей в спектакле, кроме своей. И это выходит у него лучше всех, хоть для меня это сложно. Я знаю, что парень разбит. И хоть прошло уже немного времени, мне кажется, теперь он другой. Например, никому не доверят. Особенно моим словам. О, я совсем не имею в виду ту милую заботу о том, поела ли я или поздно легла спать. Это его не интересует. Его внимание зациклено на одной личности. Он всегда интересуется им: привозя меня в университет, забирая меня оттуда или с работы — неважно. Первое, что спрашивает Гарри, это Алик. А последнее, что он говорит после того, как одаряет меня презрением, когда слышит мой отрицательный ответ это: «Сайв, я не смогу тебя защитить, если ты будешь скрывать что-то». Просто быть с Гарри — это как жить в огромной ледяной крепости, то есть внутри него. Когда Стайлс забирает меня с работы, мы снова проходим по старому сценарию вопрос-ответ. — Что-нибудь новое? — его искренний интерес звучит безобидно и правдоподобно для ничегонезнающих ушей, но я уже давно выучила одно простое правило: Стайлс никогда не интересовался кем-то, кроме Норта. — Нет, — я устало сиплю, потому что сегодня был очень тяжёлый день, я почти сорвала голос из-за бесконечных консультаций, заставляющих меня превысить свой ежедневный лимит слов. Парень осматривает меня бегло, потому что я всегда чувствую, когда он ищет на мне какие-то ссадины или следы. И мне это не нравится, чаще всего я начинаю злиться. Хотя Стайсла-то не волнует, насколько обширным может быть мой спектр эмоций. Я просто знаю, что это не тот взгляд, который бы мне хотелось ощущать на себе. Таким взглядом я обвожу поступающий товар на наличие брака, а не свою… девушку? Мы никогда не вели себя как парень и девушка с того момента, когда я сказала «да». Гарри вел себя как мой охранник, а я пыталась наслаждаться каждой крупицей его ограниченного внимания, конечно, не забывая о каждодневных допросах и отчётах. — Гарри, он больше не интересуется мной, — вся сухость моего тела, которая засела где-то в спине и голове от изматывающей работы, просила прекратить одно и то же, переубедить парня. — Я предпочитаю перестраховаться, — с напряжением в его широких плечах ответил он, чтобы все мои попытки затронуть эту тему пресеклись сами собой. Я попыталась найти успокоение в нём, наблюдая за всеми его движениями. Они шептали много грязных вещей, которые я не могла просто взять и проглотить. Гарри продолжал меня сводить с ума, в то время как его сводило с ума то, что мне угрожало. — Ты забываешь, что он хочет сделать с Мартой, — я снова заговорила, усмехаясь про себя, что это, наверное, самый долгий наш разговор в машине за последнее время. — Я должен был её защитить? — его трезвое напряжение глушило в нём громкость, зато капало вниз, делая голос глубже. — Ты это хочешь сказать? Что я должен был выбрать не тебя? Я не сомневаюсь, что Гарри знал, как захлопнуть мне рот, как заставить чувствовать нарастающую вину. — Он не видит смысла даже звонить мне и дышать в трубку! — не знаю, как это получилось, но в эту секунду мой телефон зазвонил. Гарри уставился на дисплей, будто действительно думал, что Алик набирает меня каждый день. Но это было мама, однако палец всё ещё завис над кнопкой «принять». — Ответь, — посоветовал парень, если это звучало, конечно, как совет. Его ровный тон взбесил меня. — Мои отношения с мамой — это то, куда тебе больше не стоит лезть, — осадок в моей душе забил лёгкие. Гарри промолчал. Если бы он сказал что-то, то я бы не выдержала. — Да, — произнесла в трубку. — Что-то случилось? — Нет, я просто хотела, чтобы мы поужинали. — Я не знаю, получится ли у меня сегодня, — я закусила губу, чувствуя вину. Замечательно. Эти два человека только что напоили меня ею по очереди. — Это необязательно делать сегодня. Мы можем сходить вдвоём, куда и когда захочешь как нормальная семья. Немного о нормальности нашей семьи: мы потеряли её. Из-за прилично накопившейся груды тайн. И с этим нельзя было сидеть сложа руки, потому что чувства были ужасны: как будто мы сидели в пещере вокруг разбросанных костей и никто не мог понять, что с этим делать. Жить дальше? — Да, — я обнаруживаю, что нервно покусываю кончик своего пальца, потому что внутри всё натянуто. — Да, — снова повторяю я более уверенно, — конечно, — теперь я полностью побеждаю себя и автоматически смотрю на Гарри. Он застрял в пробке, а ещё на моём пальце во рту. Это не выглядит как подходящий момент, чтобы Стайлс наконец узнал во мне девушку. Однако это работает именно так. Я знала, что его тихий и заостренный взгляд только заставляет сердце стучать сильнее, а значит, я не могу думать ни о чём другом. — Так в пятницу? — я сжимаю руку и увожу её подальше от лица, на колени, но Гарри все ещё не хочет что-то менять. — Я кое-что вспомнил, — тон парня означал, что мне что-то предстоит испытать, когда я закончила разговор. — Ты говорила, что у тебя есть запись, доказывающая что-то? Я смотрю на Стайлса. — Это был блеф, — резко вру я. Я устала от Алика буквально в каждой минуте моей жизни. — Мне хотелось, чтобы Марта поверила мне. — Ты не думаешь, что стоит отступить? — Нет. Она моя подруга. — Если она перестала тебе доверять, то не надо за неё бороться, — заключил Стайлс в непонимании моих, как ему оказалось, пустых действий. — Я могу сама решить, за что мне бороться, а за что нет. — Но мы оба знаем, что ты выбираешь не те приоритеты, — он попытался уколоть. — Мы оба знаем, что эти мои личные приоритеты, да? — я сама не заметила, как сжала челюсть. Мои мечты стали трещать по швам. Я начинала понимать, что любила совсем другого человека. А чтобы узнать кого, мне надо было постараться перевернуть в голове его образ сверху вниз. Но я по-прежнему люблю. И ничего не могу с этим сделать.***
— Привет, Сью. Ты не получала рассылку о вечеринке? Мне кажется, это неплохая идея, — я нервно закусываю губу. — Мы никогда не ходили на них. Я думаю, ты можешь взять пару своих знакомых и нам будет весело. Перезвони мне, если что-то решишь, буду ждать, — я откидываю домашний телефон на кровать, скрещивая ноги в ожидании. Я хочу бежать от всего, но всё, что у меня получается — это стоять на месте. Всё идёт не так. Я знаю, что у меня было слишком много тайн, которые вырвались наружу. И моё молчание сделало погоду вокруг нас такой напряжённой. Но я не могла говорить о том, что чувствую. Иногда мне казалось, что эти чувства запрещены. Ужасны. Отвратительны. Это именно то, что думают окружающие, когда видят меня? Гарри и мама. Я и Гарри.***
— Спасибо, что подвёз, Люк, — я благодарю парня, который с не очень-то радостным лицом выходит из машины. Он не хотел, чтобы Сьюзен приходила сюда, но я не могу ей запретить. Поэтому ему приходилось тащиться за нами, хоть рядом и были его друзья. — Ага, — пробурчал Люк. — Всегда пожалуйста. — Если тебе здесь не нравится, то можешь возвращаться, — похоже, назревала ссора, и эта вечеринка стала её основной причиной. Мне чертовски не хотелось видеть, как жизни моих друзей давали трещину, как это сделала моя. — Ты же умеешь пить водку? — полюбопытствовала подруга. — Конечно, — кивнула. — Нужно найти что-нибудь, чем можно запить её. — Точно, — Фин улыбнулся в мою сторону. — Пойдём сделаем коктейль из этого спирта. Мы пробрались к ближайшему столу, но не нашли ничего подходящего. — Будет проблемно найти что-нибудь. — У них вместо лимонада безалкогольное пиво. Я не так себе представлял вечеринку старшекурсников, — скептически отозвался Фин, почесывая висок. — Если есть водка, должна быть и кола. — Приятно иметь дело с профессионалом, — Фин усмехнулся. — Нет, я просто не могу пить эту гадость в таком виде. — Я понял. Можешь мне оказать услугу? — пульс участился, будто за этими словами последует что-то страшное. — Какую? — отвращение подкатывало к горлу, я уставилась на парня, сжимая бутылку в руках. — Следи за тем, чтобы я не напился. Умоляю, — прокричал он мне в ухо, но в этом была доля смущения. — Конечно, Фин, — в лёгких стало намного больше места. Я выдавила неловкую улыбку. — Может, заменим водку чем-нибудь? Выпив ещё по дороге, мы вернулись к друзьям. Я не хотела танцевать, как и Сью с Люком. Мы пришли сюда для того, чтобы почувствовать себя на какое-то время обычными. Я знала, как Сьюзен трясется каждый раз, когда Марта не поднимает трубку. Она не перестаёт смотреть на меня как тогда, когда я лежала на полу в клубе. — У меня заканчивается пиво, — я сообщаю всем. — Кто-нибудь сходит со мной за добавкой? Фин вызывается без проблем, потому что Люк занят Сью. Ему скучно сидеть и потягивать пиво, смотря на толпу бесящихся людей. Я начинаю не смотреть на него так скептично, как в начале. — Хорошо, давай попробуем протиснуться на кухню, — кричу я. — Иди за мной, — он хватает меня за руку, пытаясь протащить меня. — Почему ты сидишь с нами? Здесь полно людей, пьяных людей, чтобы познакомиться, — я спрашиваю парня, который подает мне бутылку. У меня ужасно ноют ноги, но сесть просто негде. — Я не люблю знакомиться, когда выпью, — он не глядя открывает бутылку, смотря на меня, и пена от пива стекает по его рукам. — Хорошо, больше никаких вопросов, — я слабо улыбаюсь, хотя это и кажется мне забавным. — Вот же чёрт, — он вздыхает. — У меня всегда были странные отношения с алкоголем. Всегда. — Например? — У меня было отравление водкой на выпускном, — он улыбался, вспоминая это. На его вспотевшем лице был лёгкий румянец, делая его голубые глаза милыми. — И ты взял с собой водку, собираясь выпить её со мной? — Скорее всего я бы просто держал её в руках. — Отличный план и хороший создатель, — я подмечаю, смеясь. — Уже слишком поздно, Сайв, чтобы смеяться над этим , — он качает головой. — Я всё-таки пьян. — Хорошо, тогда давай вернёмся. Может, нам уже пора домой. — Твой телефон, — говорит Фин и указывает на светящийся экран. — Я тебя догоню. Это Гарри. Я не была уверена, что хотела услышать его голос. Если я была просто бездомным котенком, мимо которого он не смог пройти, это не значит, что он любит меня. Моё решение всё ещё было подвешено сомнениями. Я дала Стайлсу шанс разбивать меня, прекрасно помня, что он сделал моей маме. И каждый раз, когда я смотрю на Гарри, в голове проигрываются на диктофоне его слова. Это было очень тупо давать ему шанс, если я до сих пор не нашла в себе сил признаться, что была одной из его ошибок. Я медленно провела пальцем по экрану, отклоняя вызов. И я бы хотела по-настоящему наказать его за всё равнодушие, но не могла. Мне оставалось только злиться за то, что для Стайлса я была только невыполненной миссией. Он до сих пор не мог признаться, что всё ещё мучается от боли. От ужасной боли. И это было как западня: я осталась, чтобы не страдать, но страдаю больше. Намного больше. — Может, нам уже пора? — я подхожу ближе, замечая скучающие глаза Сьюзен. — Почему мне никто не сказал, что эта пустая трата времени, — процедил Люк, не глядя в мою сторону. — Люк, — шепчет подруга и сжимает ладонь парня. — Нет, это было неплохо, — Фин встаёт на мою сторону. — Если тебе есть с чем сравнивать. — Я не хочу уезжать прямо сейчас, — говорит Сьюзен. — Здесь стало больше людей. Если даже мы и не будем отрываться, я просто хочу здесь побыть. Я знаю, как ей трудно. Сью не может находиться одна. В её мирную жизнь пришла беда. Что делать, если близкий тебе человек уходит? — Сью, пожалуйста, — закатывает глаза Люк. Я отворачиваюсь, устало оглядывая толпу. Мне не хватает сил, чтобы быть её частью. Но я успешно справляюсь с ролью наблюдателя. Меня посадили на трибуну, когда я сыграла свою последнюю игру. В отставку, Сайв! В моих слабых руках бутылка пива. Я делаю глоток. К горлу подкатывает ком. Я обманываю маму. Я безвозвратно влюблена в Гарри. Боже, в кого угодно, только не в него. Меня ненавидит Марта. Алик причиняет ей боль. Я смотрю в толпу, просто потому что мне не хватает сил, чтобы смотреть на своих друзей. Мне кажется, что здесь бесконечно много людей, пока все они не растворяются, и я не вижу Гарри. Это странное чувство нервозности и незначительного шока, когда понимаю, что он заметил меня намного раньше. Он плавно поднимает стакан, приветствуя меня. Эта мелкая наигранность и натянутое спокойствие. Фин что-то говорит мне, наклоняясь к уху. Но его голос — это только помехи. Это ничего с той волной, которую мне посылает Стайлс. Это ураган. Это штиль. Это шторм. На его каменном лице появляется улыбка, отдающая знакомым самолюбием. Она расползается, как хищник, который крадётся за своей добычей. Вся его занавеса сдержанности рухнула в одну секунду. И кто бы мог мне сказать, что это сулит? Я знала только одно: ни за что я не подойду к нему. Дело не в том, что первый шаг девушке не позволяет сделать гордость, а в том, что он ждёт, пока я сделаю это. Упрямо и нахально. Я уйду первая, чтобы Гарри догнал меня. — Мне надо уйти, — я отдаю бутылку в цепкие руки Фина и прощаюсь со Сью. — Ты уходишь? — она удивлена. — Да, — я киваю, полностью уверенная в том, что это случится. Я плетусь к выходу, потому что в доме нет ни одного тихого уголка. Даже внутри меня всё дрожит. Я продолжаю питать ненависть к Гарри за то, что он сделал со мной и не сделал. За его измены, ложь и предательство. Но для него это пустой звук. По сути, он мне никто. Так, незаменимые мысли в голове, стук сердца. Однако я ломаюсь, достаточно мне увидеть его раздавленный взгляд. Вся его сущность работает против меня. — Я просил тебя, не лгать мне. — Я не лгала, — после долгого взгляда и приоткрытого рта, я отвечаю, тихо, но внятно. — Ты не сказала, что будешь здесь, — медленно начинал парень, и я чувствовала, как он сдерживал себя. Мне было непонятно. — Я же не должна отчитываться тебе о каждом вздохе? — я не хочу, чтобы мой голос звучал резко и надменно. — Наверное, ты знала, что это вечеринка моих друзей? Чёрт. Я сглатываю, мысленно ругаю себя за то, что это произошло. — Ты, чёрт возьми, не отвечала на звонки. Я просил тебя отвечать на них. Ты понимаешь, что делаешь? Мы с тобой не дети, — он прикрыл глаза, стараясь контролировать эмоции. — Я дал слово защищать тебя. Но у меня проблемы с доверием, — Гарри приблизился, голос был ровный и грубый. — Огромные проблемы. Даже если ты в безопасности, то через пять минут мне кажется, что нет. Я не хочу терять контроль в этой ситуации, потому что если потеряю, то… — парень закусил губу, нервно смотря по сторонам. И я бы была дурой, если бы не поняла, почему он так боится. Он боится, что упустит второй шанс, что не сумеет выиграть эту битву. Ведь самое важное сражение в своей жизни он проиграл. Меня передергивает от его желания быть стеной, а не опорой. Я резко подхожу к нему и встаю на носочки, чтобы крепко взять его лицо в руки. Меня терзала эта упертость. Не важно, насколько мне было больно. Насколько бы Гарри сильным не пытался быть, он медленно, но верно сдавал позиции. — Ему плевать на меня, — я четко и жестко пытаюсь поставить Стайлса на место. Как будто до него дойдет. Ощущение горячего прикосновение его кожи и легкой щетины к моей ладони заставило меня осознать, что до этого я ни разу не чувствовала Гарри по-настоящему. Лицо парня нахмурилось. Он застыл от моего прикосновения. А затем он усмехнулся. Просто. Быстро. Как легкий порыв ветра. И я же знала, что даже еле уловимая сила может что-то сделать. Его руки накрыли мои, и Стайлс решительно убрал их, заставив мое сердце дрогнуть. Он сжал мои пальцы, делая меня совсем безоружной. Он не отпускал меня. Однако я не могла ещё понять, радоваться мне или нет. — Я много раз думал, что он больше не вернётся, но Алик не упускал ни единой возможности. И как ты думаешь, я позволю предоставить ему ещё одну? — его глаза так близко, что я не могу собраться. Я разучилась думать. Всё, что выходит, — дышать. С трудом. — Он не вернётся, — я втягиваю щёки, чтобы не дрогнул голос, и поднимаю голову выше. — Ты не потеряешь контроль, если перестанешь быть помешенным на этом. Это давит. Ты давишь. Это слишком. — Это давление называется твоей защитой, Сайв, — его губы оказались на уровне моих. И я знала, что если спрошу, зачем он это делает, то Гарри с ленивой усмешкой ответит, чтобы я лучше поняла. — Нет, я знаю, что в заложниках. Но не знаю теперь, что за человек меня держит. Тот, что хочет исправить ошибки, или тот, кто считает нужным отомстить жизни? Горячие дыхание совершенного незнакомого человека, скрытого от меня за четырьмя стенами, тысячу замками и отражающими зеркалами, которые показывают только то, что я хочу видеть, коснулось моих губ. А может, это их обрушившаяся мягкость, которая сводила с ума, пыталась мне что-то сказать? Но, обычно, губы незнакомцев, которые приезжают с далека, говорят совершенно на другом языке. И даже если бы я отчаянно попыталась понять, в чем смысл целовать меня, я бы потеряла всю цепочку странных мотивов Гарри. Того Гарри, который, наверное, сам не понимал, к чему это. — Ты рядом для того, чтобы защищать меня, — я мгновенно оторвалась, голос поник, мне было страшно говорить это, с трудом переводя взгляд на его тёмные глаза. Он ждал. Ждал, пока я сломаю саму себя тянущим желанием быть с ним, целовать его. — Не надо. Не целуй меня, Гарри, — я закусила щеку, чтобы не дать тяжёлому дыханью вырваться. Его жар ещё раз обжег щёку, пока он не отодвинулся от меня. — Пошли, я могу отвезти тебя домой. — Да, ты можешь, — я кивнула, приходя в себя. Руки тряслись, а ноги стали ватными оттого, что я дала ему отпор. — Можно только один вопрос? — он был в размышлениях. — Попробуй, — ответила, когда мы поравнялись, идя в сторону его машины. — Что это было? — Ничего, — я закусила губу, чувствуя, как убивающе звучали слова, которые собиралась сказать. — Ты предложил защищать меня, я всего лишь сказала «да». Неважно, было ли это ошибкой или нет. — Почему ты вообще согласилась на это? — он перевёл свой взгляд с дороги на меня. — У меня не было выбора, — я почувствовала острую боль в груди. — Я не могу позволять себе делать то, что хочу, если это не взаимно. Я приняла твои условия. И понимаю, что уже сдала позиции и ничего не могу с этим сделать. «Стой! Молчи, ради Бога!», — кричало моё сердце. Это было именно так. Всё это время, пока Стайлс был с кем-то, мне так хотелось увидеть надежду. И вот, когда он сам предложил быть рядом, я ничего не могу сделать с той мыслью, что если я откажусь, то не смогу жить дальше. Его шаг ускорился, когда он дослушал меня, но мне впервые не захотелось бежать за ним. Я думала, что за моими словами последует нечто большее. Но Гарри не желал больше говорить. Пока ноги неторопливо шагали по мокрому асфальту, я думала о поцелуе. Этот поцелуй, который я могла получить, был не тем. Это чувствовалось каждой клеткой моего организма. Он был слаб, не разжигал страсть или радость. Он вызывал только тянущую и щадящую боль внутри. Он звучал как долг. Как случайность. Однако я заметила, что в последнее время всё больше не могу терпеть случайности. — Ты уверена, что в этом ходят на вечеринки? — Стайлс усмехнулся, открывая мне дверцу машины, пока я с непониманием смотрела на него. Почему он не ответил на мои слова? Почему он пропустил их мимо ушей? Он не изобретал ничего нового, только возвращался к старому ехидному выражению лица. — Если бы эта была стоящая вечеринка, то она заставила бы меня раздеться, — сухо произнесла я, язык не хотел шевелиться во рту. Мне казалось, что на сегодня я ужасно устала от того, кем сейчас является Гарри Эдвард Стайлс.