Правила игры

Покинув зимний сад, Гермиона снова погружается в водоворот гостей Темного Лорда. По большей части никто не обращает на нее внимания, а те, кто все-таки замечает, только отпускают скабрезные шуточки. Ей все равно. Настроение ужасное, поэтому очередная гадость уже не может задеть ее. — Миссис Малфой, вы не знаете, где Темный Лорд? — неожиданно отвлекает ее голос Руквуда. — Не знаю, я не видела его с самой приветственной речи. Наверно, закрылся в кабинете с кем-то, — отвечает она. Руквуд пользуется особым расположением Повелителя, поэтому странно, что его не посвятили в дела. Пожиратель Смерти пожимает плечами и скрывается в толпе. Но Гермиона задумывается и решает сама пройтись до кабинета и проверить, там ли Волан-де-Морт. Почему ей этого хочется, она и сама не может ответить. Дверь кабинета закрыта, голосов из-за нее не доносится, Гермиона стучит, а потом приоткрывает створку. Темный Лорд сидит в кресле у разожженного камина с бокалом вина в руке, свечи не горят, поэтому кабинет погружен в уютный полумрак. Больше никого нет. — Мой Лорд? — Заходи, Гермиона. Она входит и в нерешительности останавливается за спинкой его кресла. — Почему вы одни? — Я уже со многими поговорил, а теперь хочу отдохнуть. Человеческое тело не такое выносливое, как мое прежнее. Я запер дверь заклинанием, но снял его, когда почувствовал твое приближение. Волан-де-Морт достает узловатую Бузинную палочку и снова запечатывает дверь. Гермионе удивительно, что он не хочет посторонних, но при этом пускает к себе ее. Может, она, действительно, в особом, личном фаворе? — Посиди со мной, просто посиди, — просит Волан-де-Морт. Гермиона почти привычно опускается на подлокотник его кресла. Она восхищается великим магом, но все же боится его непонятных чувств и мотивов. Взгляд Темного Лорда устремлен в пылающий камин. Он задумчив, но вполне расслаблен. Гермионе приходит в голову, что это одна из редких форм доверия. Если Волан-де-Морт способен кому-то доверять, то она такое доверие получила. Кто мог усомниться, что могущественный колдун давно отучился кому-то показывать свою слабость? Возможно, сейчас Гермиона единственный человек, кому он мог показать свою невсесильность. Тишина, нарушаемая только треском поленьев в камине, кажется уютной и очень домашней. Гермиона опускает голову на спинку кресла рядом с головой Волан-де-Морта, она тоже устала от всех волнений сегодняшнего дня. В голове все еще бьются слова Драко, который назвал ее перебежчицей, предательницей. Ведь это правда! — Что тебя тревожит? — раздается тихий голос Волан-де-Морта, который кажется даже приятным в этот момент. — Я говорила сегодня с Драко. Хотела убедить его помириться с отцом. У меня это не вышло, но пришел профессор Снейп и сделал это за меня. Я заметила, что Драко говорит с Люциусом, но не знаю, чем закончился их разговор. Но пока я сама пыталась его убедить, он сказал мне, что меня презирают оба лагеря: и Пожиратели Смерти, и сопротивление, потому что я перебежчица и изменила своим принципам. Он говорит, что вы держите меня за шута, и меня еще не убили, только потому что вы накажете за мою смерть, — Гермиона тяжело вздыхает. Высказать это оказалось сложнее, чем она думала. — Малфой-младший неплохо разбирается в людях, — спокойно комментирует Волан-де-Морт. И контраст между его умиротворенностью и нервным возбуждением Гермионы хорошо заметен. — Он хотел тебя задеть, потому что ты подняла болезненный для него вопрос. И он сказал тебе то, что ты боялась услышать. Вот и все. Темный Лорд делает паузу, а Гермиона переваривает услышанное. Эта мысль кажется ей теперь такой простой, что даже странно, что раньше не пришла в голову. И конечно, сразу ясно, что Волан-де-Морт прав. — Участники сопротивления не презирают тебя, — продолжает он. — Как показали допросы, они считают тебя пленницей, заложницей, жаждущей освобождения. Пожиратели Смерти тоже не презирают тебя, они достаточно доверяют моему мнению. Раз я оценил тебя, то и они сделали то же самое. Так что тебе не о чем волноваться. — Но ведь я действительно предательница, — грустно вздыхает Гермиона. Она поднимает голову со спинки кресла и заглядывает в красные глаза Темного Лорда. Они ее больше не пугают, наоборот, завораживают. Цвета выдержанного красного вина, эти глаза способны затянуть, как омуты. — Предательство — это понятие, придуманное людьми. Оно изобретено теми, кто держится за стереотипы, не желая понимать, что мир меняется. Разве разумнее было бы погибнуть? Гермиона, сопротивление очень малочисленно и сейчас почти полностью истреблено. Если бы мы нашли их лагерь, все было бы кончено за несколько минут. Но, к сожалению, нам пока не удается обнаружить их укрытие. Это вопрос времени. Темный Лорд делает театральную паузу, чтобы Гермиона могла осмыслить новую информацию. — Волшебники Великобритании устали от войны, они хотят стабильности и процветания. Сейчас никто кроме меня не может дать им этого. Мы восстанавливаем разрушенное хозяйство, налаживаем администрацию, наводим порядок. После войны и раздрая в стране наконец-то устанавливается мирная жизнь, которая всем по вкусу. Сопротивленцы хотят разрушить мир, снова все сломать. Но у них нет сил на постройку нового общества, они могут только рушить, но не созидать. Раньше было иначе, пока был жив Дамблдор, у Ордена Феникса был шанс. Но не сейчас. Темный Лорд делает глоток вина из бокала, который все это время держал в руке. Гермиона слушает его, очарованная тембром его голоса, логичностью и правильностью его слов. — Нет предательства в том, чтобы осознать свои заблуждения и перейти на сторону победителя. Ты приняла верное решение, и тебе не за что себя корить. Не позволяй своему прошлому стать твоей слабостью, потому что так она будет слишком очевидна. Гермиона кивает. Аргументы Волан-де-Морта совершенно ее успокоили. Даже странно, насколько искусно он умеет влиять на психику других людей. Может, именно феноменальный дар убеждения позволяет Темному Лорду вести за собой сотни магов? — Спасибо, мой Лорд, мне нужно было это услышать, — улыбается Гермиона. — Ты всегда можешь прийти ко мне, если тебя что-то беспокоит. Я найду время тебя успокоить. Гермиона смотрит на него удивленно. Он правит целой страной, по сути, один, но при этом обещает всегда найти время, чтобы разобраться с ее мелкими в масштабах всей Британии проблемами. — Могу я задать вам еще один вопрос, мой Лорд? — решается спросить Гермиона. Волан-де-Морт сейчас достаточно благодушно настроен, чтобы был шанс получить ответ. — Конечно, — он отставляет бокал с вином на журнальный столик и чуть приобнимает Гермиону за талию. Ее это немного смущает, но она старается рассматривать этот жест как отеческий. — Почему вы так добры ко мне? Неужели только в память о Беллатрисе Лестрейндж? — Я говорил тебе. Ты умеешь любить, умеешь быть доброй, но при этом обладаешь крепким внутренним стержнем. Вдобавок ты сильная ведьма, которая обещает стать одной из сильнейших в истории. Я ценю в тебе все это. Волан-де-Морт замолкает и несколько мгновений просто смотрит Гермионе в глаза. Она же в свою очередь, вглядываясь в рубиново-красные омуты на его лице, ищет в них нечто недоговоренное. Ей чудится, что мысль не закончена, есть что-то еще, пока ею непонятое. — Среди твоих друзей меня называли чудовищем. Тебя растили с мыслью, что я само воплощение зла. Да, я пытал и убивал, я бывал жесток. Меня можно обвинить во многих грехах. И тем не менее, ты, добрая и светлая, сидишь рядом со мной, заботишься обо мне. Я сравнивал тебя с Беллой, но нет, ты другая. Ты мягче, но в тоже время более принципиальна, ты тоже пытлива и азартна, но в тебе нет жестокости, нет фальши, нет показной театральности, которые были присущи Белле. Она любила меня, я знаю это. Дамблдор так много говорил о любви, но так плохо ее знал. Я же вовсе не умел любить, хотя знаю, что меня любили. Я не жалел чувств Беллы, не берёг ее. Она готова была пойти за меня в огонь и в воду, и я, не задумываясь, отправлял ее. Останься она жива, и я никогда бы ее не оценил. Но теперь пришла ты. Я сначала увидел в тебе ее, потому что скучал по ней. Но теперь я вижу только тебя, Гермиону Малфой, ту, какой ты стала среди нас. И, кажется, я теперь лучше понимаю чувства Беллы. Волан-де-Морт снова замолкает, но теперь Гермиона напряжена как струна. Она видит, что ему нелегко дались признания, и догадывается, что последует дальше. Но может ли это быть правдой? Возможно ли это? — Эх, будь я моложе! Я бы выпил любой эликсир сейчас, чтобы мне снова было хотя бы пятьдесят. Тогда я смог бы сказать, что люблю тебя, и уж поверь, никому бы не отдал. Но мне семьдесят, и я могу относиться к тебе лишь как к дочке или внучке, хотя у меня и не было никогда детей. Но даже как мой любимый ребенок ты всегда можешь рассчитывать на мое понимание, мою помощь. — Вы же не можете любить меня как женщину, правда? — чувство, прозвучавшее в голосе Гермионы, что-то среднее между страхом и удивлением. — Я люблю тебя как женщину, Гермиона, но я не заставлю тебя ублажать старика, это было бы нечестно. Я признаюсь тебе, я уже не способен быть мужчиной, поэтому не могу претендовать на тебя. Мне неприятно думать, что ты принадлежишь Малфою, но так будет лучше. К тому же у тебя будет ребенок, я бы не смог тебе его дать. Гермиона чувствует, как тяжело даются Волан-де-Морту эти слова. Кто бы мог подумать, что они могут вести подобные разговоры? Жуткий Темный Лорд с красными глазами говорит о своей любви и признается в мужском бессилии Гермионе Грейнджер! Кому такое могло присниться? Несмотря на весь испытанный шок, Гермиона сочувствует своему бывшему кошмару. Она поднимает руку и осторожно проводит подушечками пальцев по его скуле, ниже к подбородку, вокруг губ. Он замирает под ее осторожной лаской, даже чуть прикрывает глаза. — Простите меня, мой Лорд, что не могу дать вам того, что вы хотите. — Просто будь здесь, скрась мою старость, мне этого будет достаточно. Я помогу Люциусу, буду заботиться о ваших детях, как о своих. Я научу тебя всему, что знаю сам. Лишь немного твоей нежности, и я буду достаточно вознагражден. — Она с вами, мой Лорд. Я с вами, — произносит Гермиона. Она видит в Волан-де-Морте пятидесятилетнего мужчину. Его можно было бы назвать привлекательным, но Гермиона не испытывает к нему никакого физического влечения. Она любит Люциуса, хочет Люциуса, и это уже вряд ли изменится когда-либо. Однако Темный Лорд вызывает в ней восхищение, смешанное с сочувствием, и это невозможно игнорировать. Гермиона хотела бы ответить ему взаимностью. Она наклоняется и осторожно целует Волан-де-Морта в уголок рта. Сначала он не шевелится, но когда Гермиона пытается отстраниться, он кладет руку ей на затылок и впивается в ее губы поцелуем. Можно ли считать это изменой Люциусу? Да, можно, пусть и не в полном смысле, но Гермиона не сомневается, что узнай муж об этом, он бы ее понял. Невозможно отказать Повелителю, он получает все, чего хочет. Но, конечно, Люциус никогда не узнает о том, насколько нежные отношения связывают его жену с Темным Лордом, ему так будет спокойнее. Гермиона отстраняется, когда рука Волан-де-Морта соскальзывает с ее затылка. Она видит на его лице теплую улыбку и невольно улыбается сама. — Я должен выйти к моим гостям, а то они небось заскучали, — с сожалением произносит Повелитель, а Гермиона кивает. Она так до конца и не поняла, что между ними произошло. Ей просто необходимо собраться с мыслями. — Да, мой Лорд. Вас зовут обязанности. — Ты можешь остаться здесь, если хочешь побыть одна, — читает ее мысли Волан-де-Морт. — Сюда никто не заходит без разрешения. Темный Лорд уходит, а Гермиона еще долго сидит, перебравшись с подлокотника в само кресло. Она смотрит на огонь и думает о словах Повелителя. Что все это значит для нее? И во что это выльется?