Правила игры

Северус Снейп закупоривает последнюю колбу с восстанавливающим зельем и убирает ее в шкаф. Он ужасно устал. Пост директора, совмещенный с местом преподавателя зельеварения, и обязанности штатного зельевара Пожирателей Смерти выматывают. А ведь Северус еще и старается не оставаться безучастным к происходящему, по мере сил. Когда Пожиратели Смерти допрашивали школьников, Снейп сделал все возможное, чтобы детей не пытали и не поили слишком уж токсичными зельями. Получалось не всегда. Один ребенок сильно пострадал, чуть не погиб, но целители Св. Мунго справились. После гибели мадам Помфри медсестрой в школе подрабатывает тихая, бледная, похожая на привидение Аманда Роулсон. Она, конечно, достаточно компетентна, но не способна творить чудеса, как Поппи. Северус прекрасно понимает, что его душит ностальгия по прежнему Хогвартсу и людям, которые уже умерли, но он не дает себе расклеиться. Еще не время, война еще не закончена. Да и не в привычках Северуса себя обманывать, ему никогда не придется отдохнуть, разве что на том свете. Сегодня, закончив работу, Снейп отправляется к Малфоям. После того как Пожиратели Смерти оставили в покое школу, главной головной болью стал Люциус. Старый друг, всегда подчеркнуто аристократичный, хорошо знакомый и вовсе не глупый. Он не раз падал, поднимался, шел вперед, добиваясь поставленных целей, снова падал. Северус видел Люциуса уставшим, напившимся, подавленным, но всякий раз знал, что тот ужом вывернется из неприятностей. Это одна из самых полезных фамильных черт Малфоев. Вот только у каждого человека наступает предел, когда слишком сложно снова подняться. Снейп боится, что Люциус как раз достиг своего предела. Пропажа Гермионы его подкосила. Северус и раньше знал, что его друг влюбился во вчерашнюю школьницу, да еще и грязнокровку, да еще и гриффиндорку, но и подумать не мог, что ее потеря сможет довести Малфоя до такого плачевного состояния. По Нарциссе он так не убивался. Возможно, ситуация была бы проще, не усугубляй ее Темный Лорд. Повелитель открыто обвиняет Малфоя в пропаже жены и пытает его в наказание так старательно и изощренно, как умеет только Волан-де-Морт. Что и говорить, после победы их Господин стал как-то мягче и уравновешеннее, меньше карал и больше миловал, реже прибегал к пыткам. Вот только после того как в конец обнаглевшие сопротивленцы похители явную фаворитку Темного Лорда прямо из Косого переулка, он словно с цепи сорвался. Теперь попадаться Повелителю просто опасно. И чаще всего попадает бедняге Люциусу, которого превратили в козла отпущения. Северус закрывает лабораторию и идет к камину. Надо наведаться к Малфою, подбодрить его. Люциуса Снейп находит в его кабинете. В комнате стоит устойчивый запах огневиски. Неудивительно, хозяин последнее время слишком много пьет. Сам Малфой спит в глубоком кресле, подперев рукой небритую щеку. Он выглядит запущенным, неопрятным, как человек, который уже несколько дней не выходит из запоя. «Что есть такого в этой девчонке, что она своим отсутствием довела хладнокровного Люциуса до столь плачевного состояния?» — думает Северус. Он открывает окно, чтобы пустить в комнату свежего холодного воздуха позднего марта. Малфой шевелится в кресле и с трудом разлепляет глаза. ‒ Снейп? Какого черта ты тут забыл? ‒ не очень-то гостеприимно хрипит он, шаря рукой в поисках волшебной палочки. Наконец найдя ее, Люциус приманивает к себе графин с водой, подряд опрокидывает в себя три стакана, после чего глубоко вздыхает. ‒ Где твое хваленое гостеприимство? ‒ ухмыляется Снейп. Он пристраивается на край стола — любимая поза. ‒ К черту гостеприимство! ‒ Малфой с размаху швыряет стакан в стену и наблюдает за радугой мелких осколков, рассыпающихся по полу. ‒ Люциус, просто дурной тон так убиваться из-за женщины! Какой бы шикарной она ни была, а твоя Гермиона вовсе не тянет на шикарную, ‒ журит друга Северус. ‒ Женщины? ‒ Люциус хохочет, и этот резкий каркающий смех делает его похожим на сумасшедшего. Даже хладнокровному Снейпу становится немного не по себе. ‒ Дело не в Гермионе. Если эта мразь захотела меня предать, то скатертью ей дорога! Грязная кровь все-таки дала о себе знать. Как бы хорошо ее ни устроили здесь, ее все равно тянет в грязь к ее дружкам, забиться в нору вместе с сопротивленцами и пакостить оттуда по мелочи. Это в ее стиле! Мелкая, подлая душонка! Люциус ругает жену, а Северус слышит лишь попытки самовнушения со стороны брошенного, но все еще любящего мужчины. Он страдает, это очевидно. Вернись сейчас Гермиона, и Малфой легко простит ей все, лишь бы заполучить назад. Чем, интересно, она его так зацепила? ‒ Все дело в том, что наш Повелитель влюблен в мою жену и сходит с ума из-за желания отомстить ей за предательство. Он скоро всю Англию перевернет вверх дном, чтобы ее найти и лично свернуть ей шею. А меня он считает виноватым, что она выбрала их, а не нас. Поэтому меня скоро убьют, просто за то, что я оказался плохим сторожем для пассии Повелителя. Эта маленькая паршивка лишила меня всего, что у меня было, обрекла на муки пыток и подписала мне смертный приговор. Но ей, конечно, все равно. Грязь из крови не вымывается. Северуса передергивает. Он не верит, что Грейнджер-Малфой сбежала сама. Возможно, ее похитили, возможно, она уже мертва. Снейп работал с ней и успел изучить. К тому же он вовсе не сторонник дискриминации по чистоте крови, поэтому не верит, что какая-то «грязь», выдуманная Люциусом, могла заставить его жену его предать. Однако спорить совершенно бесполезно. Малфой еще не протрезвел, и к тому же его разум затуманен болью и разочарованием, он не способен воспринимать здравые рассуждения. И тут дверь кабинета распахивается. На пороге стоит взволнованный Драко Малфой. ‒ Отец, профессор, ужасные новости! Сопротивленцы взяли в плен Эйвери. Повелитель рвет и мечет. Снейп шумно выдыхает. Наглость Сопротивления переходит всякие границы! Люциус со стоном сползает ниже в кресле. Разгневанный Темный Лорд, без сомнения, отыграется на нем.

* * *

Десять дней Гермиона находится на грани жизни и смерти. Она отчаянно борется за жизнь ради себя и своего ребенка. Защита Волан-де-Морта выдержала побои Рона, но даже она восстанавливает здоровье слишком медленно. К тому же, после открытого и добровольного признания в предательстве, Гермиона больше не является своей среди Сопротивления. Из спальни Рона ее вышвыривают в полуподвальное помещение замка, сырое и холодное, часть потолка которого обвалилась, и оттуда задувает ветер и затекает вода во время дождя. Гермиона старается сжиматься в комочек, чтобы согреться, но это мало помогает. К счастью, добрая миссис Уизли принесла ей матрас и плед. Она же кормит и поит ее. Без Молли Гермиона бы умерла. Когда она наконец может поблагодарить несостоявшуюся тещу, то миссис Уизли отвечает лишь: ‒ Я делаю это не ради тебя, а ради памяти о Гермионе Грейнджер, которую мы все любили. Большего и требовать нельзя. Миссис Уизли с Гермионой не разговаривает. Видимо, ей противно осознавать, что бывшая подруга ее сына, сторонница Гарри Поттера и частая гостья ее дома превратилась в сторонницу Волан-де-Морта и Пожирательницу Смерти. Сложно винить Молли за это. Но Гермионе очень одиноко. Ее никто не навещает больше. Скорее всего, Рон запретил. От тоски она все чаще разговаривает со своим малышом, которому предстоит скоро родиться. Гермиона боится этого момента. Здесь ей не смогут, да и не захотят оказать помощи, и чем закончатся роды в подобных условиях страшно даже подумать. Однако петь песенки, рассказывать истории, вспоминать прошлое и рассуждать о жизни гораздо приятнее, когда чувствуешь ответное шевеление маленького человечка внутри себя. Да и звук собственного голоса разгоняет тишину. Гермиона надеется, что не сойдет с ума. Уже в конце марта в камеру неожиданно подкидывают еще одного человека. В грязном и избитом теле с трудом узнается Гейлорд Эйвери. Гермиона практически не имела с ним дел, однако не раз видела в имении Малфоев. Люциус как-то обмолвился, что Эйвери скрытен и умен, но это единственное, что Гермиона о нем знает. Спустя несколько часов Пожиратель Смерти приходит в себя. Он с трудом фокусирует взгляд на Гермионе. В глазах зажигается удивление. ‒ Ты? В камере? Вот это поворот! Гермиона лишь пожимает плечами. Что тут можно сказать? Она сильно сглупила, спровоцировав Рона, но теперь ничего не поделаешь. ‒ Наши думают, что ты сбежала добровольно и теперь помогаешь Сопротивлению! ‒ огорошивает Эйвери. ‒ Нет! ‒ у Гермионы даже зрачки расширяются от удивления и гнева. ‒ Я не сбегала, меня похитили! Я пыталась сбежать отсюда, но Рон меня вернул. У меня нет волшебной палочки. ‒ Знаю. Твоя осталась в сумке, мы ее нашли. Только мы думали, что ты специально ее бросила, чтоб Повелитель не нашел тебя по ней. ‒ Я бы хотела, чтоб он меня нашел! Я хочу домой, к Люциусу. Мне рожать со дня на день, а здесь мне скорее дадут умереть, чем помогут, ‒ в голос Гермионы пробирается отчаяние. ‒ Ты же была одной из них! Почему они держат тебя взаперти? Времени много, поэтому Гермиона, соскучившаяся по человеческому общению, подробно рассказывает Эйвери, как ее похитили и что было после. По мере ее рассказа Гейлорд мрачнеет все больше. ‒ Если ты говоришь правду, то это чудовищно, ‒ заключает он. ‒ У нас все считают, что ты нас предала. Темный Лорд все вверх дном переворачивает, чтобы найти тебя и наказать. Он пытает Люциуса Малфоя. Думает, что он позволил тебе бежать, не уследил. Малфой вообще в ужасном состоянии сейчас. Гермиона лишь всхлипывает. Мысль о том, что Люциуса пытают из-за нее, больно режет по сердцу. Она не хочет, чтобы муж страдал. Но как только они могли поверить, что Гермиона добровольно их бросила? ‒ Я не раз говорила Темному Лорду, что верна ему, я помогала ему в исследованиях, я была покорна, как он мог подумать, что я предала его? ‒ Не знаю, ‒ Эйвери пожимает плечами и морщится от боли. ‒ Но он верит в это. Видимо, он считает, что ты слишком умна, чтобы сунуться в Косой переулок одной. Всем было очевидно, что ты желанная мишень для Сопротивления, зачем было подставляться? ‒ Помутнение рассудка, слишком надоело сидеть дома. Гермиона и сама не может толком объяснить, как совершила подобную глупость. Теперь все очевидно, но тогда она и думать не думала об опасности попасть к сопротивленцам. А еще считается лучшей ученицей Хогвартса последнего столетия! А мозгов ни на грош! Она сворачивается вокруг живота на своем матрасе, пытаясь взять себя в руки. Гермиона так рвалась домой, к Пожирателям Смерти, а теперь выясняется, что она и там враг. Поверит ли кто-нибудь, что она ушла не добровольно? Вряд ли! Везде чужая. Теперь у нее нет будущего, потому что ни одна сторона не согласится поверить в ее лояльность, ни одна не примет назад. Гермионе остается только умереть в звании предательницы обеих сторон. Вот только у нее еще есть ребенок, за которого она в ответе и которого по-прежнему защищает Темный Лорд. Значит, он все еще рассчитывает на ее мальчика. Гермиона понимает, что несмотря ни на что хотела бы оказаться у Пожирателей Смерти. Там хоть для ее ребенка есть шанс, а здесь ни для кого. Надо что-то придумать, чтобы спасти сына Люциуса, потому что себя спасти уже не получится. Гермиона глотает слезы. Хочется жить, исследовать, любить мужа и растить малыша. Как только она могла так сглупить и сломать собственную жизнь?