Не называй это любовью

      Он ненавидит Хэллоуин. Грёбаный Хэллоуин, в который девчонки одеваются, как последние шлюхи, а мальчишки догадываются нацепить лишь дешёвую маску очередного маньяка из ближайшего магазина с фиксированной ценой. Ебучий Хэллоуин с противными шоколадными конфетами и идиотским призом за «лучший костюм».       Джерому не нужны лишние маски, он меняет свои так часто, что можно забыть собственное лицо.       Но Джером любит розыгрыши, пугающие штуки и всё-всё-всё, что способно довести человека до смерти всего одной страшной атмосферой.       Её адрес узнать было слишком просто. Он даже не старался. Маленькая квартира на втором этаже наспех построенного дома неприветливо нагнетает тишину из-за отсутствия хозяйки.       Зачем он здесь? Зачемзачемзачем? Пора прекратить гоняться за глупой девчонкой и заняться своими делами, но какое-то долбаное озорство совместно с острым любопытством вынуждает его здесь затаиться, осматривая многочисленные фотографии с подружками из школы, касаясь кривых стопок с книгами на диване, и позволяя Молли Джейсон осесть в себе глубже некуда.       Когда придёт очередь избавляться от неё — будет как-то болезненно.       Огромный рыжий кот продолжает мяукать, предательски трётся о чёрные штаны, на которых остаётся так много шерсти. Никакого чувства самосохранения, честное слово. Как и у его хозяйки.       Он ступает тихо, почти бесшумно, пока внутри предвкушение впрыскивает в кровь адреналин. И плевать, что сестра Галавана назовёт его глупым мальчишкой, с Молли даже как-то весело.       А Джером так ценит веселье.       Девчонка поднимает так много шума, когда входит в собственную квартиру, громко хлопая дверью. Замирает. Джером чувствует, как она замирает. Это чувствуется, затылком чувствуется, что в доме кто-то есть.       Молли розыгрыши не любит от слова «совсем», так же, как и незваных гостей, пробирающихся через окно, которые вклиниваются в привычный распорядок дня и устраивают настоящий хаос. Не то чтобы Джейсон была педантична до раздражения, начищала линолеум и всегда клала вещи на место, но даже в такой жизни маленькая встряска повлечёт за собой кучу ненужных последствий.       В зале неожиданно включается телевизор, заставляя сердце так гулко вбиваться в рёбра. И всегда два пути: ты либо выбегаешь из дома, на ходу набирая номер полиции, либо идёшь прямо на шум, как те самые идиотки из пресловутых хорроров, которые никогда не доживают даже до середины фильма. Джейсон выбирает второе, слепо натыкаясь в темноте на препятствия. Потому что глупости в ней гораздо больше, чем благоразумия.       Источником шума оказался глупый кот, надавивший на кнопку пульта, неосмотрительно брошенного на кровать. Именно поэтому важно не делать поспешные выводы, понимаете? Иногда страх раздувается гораздо больше проблемы.       А иногда ты не замечаешь, что проблема гнездится давно, и выросла за спиной в таком масштабе, что проглотит тебя целиком.       Прямо, как сейчас.       Громкое и такое дебильное «бу» на мгновение оглушает. На одно чёртово мгновение, растянутое до невозможия.       Джейсон немилосердно подпрыгивает, чувствуя, как практически останавливается сердце. Её словно насильно лицом окунули в таз с ледяной водой, позволяя нейронам паники пройтись по венозной крови.       Джером. Это Молли понимает до того, как оборачивается. Что-то внутри неё сразу узнало причину собственной разрушенной жизни.       Он заливается таким громким смехом, что внутри всё содрогается от чистейшего ужаса. Сгибается почти пополам, заполняя глупым озорством всю квартиру. Ещё мальчишка, любящий идиотские розыгрыши и застывшие от ужаса лица.       — Что ты здесь делаешь? — наверняка он ожидал от неё громкого крика, а не задушенного в глотке полувсхлипа. И бессмысленно спрашивать о том, как он узнал её адрес. Она даже не хочет знать. Всё, что должно волновать: в её квартире убийца.       — А что, ты мне не рада? — в его голосе осели искорки взорвавшегося смеха, а сам он хитро сощурил глаза, готовый в любой момент то ли лениво напасть, то ли вновь взорваться хохотом. — Возможно, что скоро я буду чаще здесь гостить.       Эта непредсказуемость выбивала почву из-под ног.       Люди сказали бы, что у них судьба такая: сталкиваться лбами, но Джейсон в эту чёртову судьбу не верит. Не может же ей так в жизни не везти. Девушка устало облокачивается о дверной косяк. Джером из неё все силы потихоньку вытягивает с каждым новым приставучим словом.       В инструкции в потрёпанном учебнике про безопасную жизнедеятельность написано, что нужно стоять в дверном проёме при землетрясении. Но нигде не написано, что нужно делать, когда тебя настигает буря хаоса по имени «Джером Валеска».       Молли знает, что он ничего не сделает с ней. Молли знает, что он вышибет из неё весь дух одним ударом, стоит только захотеть. Молли знает, что она в безопасности. Молли знает, что она в опасности. М о л л и понимает, что посреди неё бушующая неизвестность.       — Я тебя к себе не приглашала, — и чувство такое, будто она только зря влезает в этот бесполезный спор. Всё равно не выйдет победителем. Нет смысла трепыхаться, когда муха уже угодила в паутину.       — Какое гостеприимство, — он наигранно возмущается, но уже через мгновение принимается с усердием изучать каждый закоулок, ничуть не смущаясь недовольного взгляда. Здесь было тепло и забавно: глупенькие мелкие цветочки на шторах на кухне, пушистый ковёр с вышитым «добро пожаловать» в коридоре, и её запах абсолютно везде. Он незаметно проникал в него, как самая настоящая зараза, и вытащить его обратно уже не было возможности. Или желания, если говорить честно.       Он хотел залезть внутрь. В самую голову. Выскрести мысли, растрепать все желания и запятнать амбициозные мечты. Хотел изучить её от начала и до конца, чтобы ответить на один гнетущий вопрос: какого хера она его родственная душа, если между ними нет ничего общего?       Джером доходит до двери в спальню, которую так неосмотрительно пропустил, когда Молли не была дома, но Джейсон сейчас с таким рвением перед ним появляется, впечатывая себя в прессованную древесину, что неосознанно тысячекратно разжигает костёр любопытства.       — Что там? Отойди, — как ребёнок, который не получил сладкое после тарелки с нелюбимым супом.       Девочка качает головой, чудом только не ударяясь затылком о дверь. Нащупывает всунутый ключ в замочной скважине, и с характерным звуком закрывает дверь.       Ничего там особенного, кроме вороха криво вырезанных газетных статей, хоть как-то связанных с её братом. Она не хочет, чтобы он знал её так хорошо. Так близко. Так непозволительно близко.       Им, пожалуйста, стоит держаться на расстоянии выстрела.       Он мог бы потянуться и отобрать чёртов ключ. Мог бы сделать с т о л ь к о всего. Но не станет. Не сегодня. Секреты хороши, когда люди их раскрывают сами: доверчиво и неосторожно. Молли была из тех наивных дурочек, которые отдают все свои грязные тайны сами. Со временем, конечно.       А уж времени у них было предостаточно.       — И даже чай не предложила, — она моргает так часто и недоумённо, что это даже забавно. Готова была биться насмерть за эту чёртову дверь. Одно очко сегодня в её пользу. Только потому что он позволяет.       Парень отходит, возвращаясь к кухне, в которой прятался, когда она вошла, по-хозяйски шарит по шкафам, долбя её нервы своей бестактной усмешкой.       И Джейсон злится. Так чертовски сильно злится.       — Катись отсюда в задницу, — господибожемой, она в одной квартире с маньяком и позволяет себе такую глупость. Это не геройство, очевидно, что не оно. Это грёбаное безрассудство, пустившее корни внутри неё.       Ей надоело повторять одно и то же, бродить за ним, усиленно следя, как за маленьким ребёнком, и что-то внутри щёлкает, разбухая только от одной мысли, что она не чувствует себя в безопасности в собственном доме.       Молли срывается, берёт полупустую пачку с чаем на подоконнике и выкидывает содержимое в мусорное ведро, закрывая шкаф с громким хлопком, который невыносимо оглушает в этой воцарившейся тишине.       — Представляешь, чай кончился, — наигранно разводит руки в сторону, продолжая злобно щуриться.       Не то чтобы она умела удивлять, но Джером удивляется, вопросительно вскидывает брови, борясь со смешком, застрявшем в глотке. Никаких визгов, попыток дозвониться до полицейских, только детский отпор, такой слабый, но такой забавный. Это внезапно интересно, вынуждает задаться вопросом «а что будет дальше?», несмотря на то, что Валеска никогда не забегает вперёд. Джером любит детские игры, которые всегда превращаются во что-то страшное. Парень строит самое оскорблённое выражение лица, в которое она не верит, и бросает «ладно, тогда ещё увидимся», прежде чем уйти. Она слышит его смех на лестничной клетке, но такое ощущение, что он смеётся в её голове. Так звонко и абсолютно ненормально.       И это была бы красивая история любви, но сейчас ей страшно.