Свободное падение

Утро. Звонок. Машка. Пошла на хер. На хер этого самого Сашки. Я перевернулся на другой бок, погружаясь в состояние прерванного сна. В моем сне было хорошо, там не было гадких машек и гнусных сашек, там был я и еще кто-то, кто меня любил, холил и лелеял. Самого сна я не помнил, но приятные ощущения остались. Снова звонок. Кирилл. – Опять прогуливать собрался? – А ты опять не дашь мне этого сделать? – Не дам. Буду через полчаса. Кирилл выделил на релаксацию ровно один день, и на том спасибо. Вчера он отвел меня домой, посоветовав не отвечать на Машины звонки, чтобы потом не было мучительно стыдно за собственную грубость. Вот вчера это был друг, а сегодня безжалостный обломщик. Откомандировав к месту учебы и втолкнув в аудиторию, он предупредил, что проверит мою посещаемость. Цербер, блин. – Денис, давай поговорим, – Маша смотрела на меня умоляющими глазами голодной собаки. – Извини, про поговорить надо было говорить раньше, уж прости мое косноязычие. Сделала выбор, вот и пиздуй навстречу своему счастью, путаться под ногами не буду. – Денис, ну прости меня, пожалуйста. – Перестань, а? Меня вырвет, если предложишь «остаться друзьями». – Денис, я... – Маш, тебе что от меня надо? Нашла другого – твое право, у вас любовь-морковь – хрен с вами, но, блять, не надо думать, что я буду подпрыгивать от радости и хлопать в ладоши! Все же не удержался, нагрубил. На нас косились, и от дальнейших разборок спасло появление препода. И то правда, пора уже начинать учиться. *** Опять тот же сон, без деталей, только на уровне ощущений. Последние несколько дней я силился вспомнить, что же там было, чье лицо я пытался рассмотреть, но не получалось. Во сне я знал, кто это, а вот в реале... – Кирилл, как называется твой парфюм? – Ну, – он замялся, – не уверен, что помню название. А что? – Нравится. Хочу такой же купить. – Знаешь, мне случайно подарили два одинаковых флакона, могу поделиться. – Да как-то неудобно... – Нормально, – улыбнулся он. – Я все равно не использую один и тот же аромат дважды. *** В голове пусто, в руках – флакончик. Запах терпкий, чуть горьковатый. Вроде тот же, а вроде чего-то не хватает. Незаметно для себя я задремал. Он улыбается и наклоняется, чтобы поцеловать. А я целую в ответ. И нам обоим хорошо. Я вижу его лицо, знаю его, и сейчас все это правильно. Так, как должно быть. Кирилл. Мысли о парне и утренний стояк. Приплыли... *** – Еще что-то случилось? Ты бледен. – Кир внимательно изучал меня. А я стоял, вдыхая его запах. Тот самый, но смешанный с чем-то еще – видимо, присущий исключительно самому парню. – Нет, все нормально, – поймал себя на мысли, что смотрю на его лицо. Красив. – Ладно, мне пора, – он протянул мне руку. Горячая. И снова сон. Горячие руки на моей коже. – Нет, все-таки что-то случилось? – Нет. – Не хочешь завтра в кино? – Хочу. – Ладушки, тогда звякну позднее. Он ушел, а я чувствовал, что опять бы мне уединиться... *** Я думал о нем все время. Честно, Машка со своим Сашкой стали настолько неактуальны, что даже вспоминать о них смешно. Вывод: я помешался от своих сновидений и на запахе парфюма. Весь фильм вместо того, чтобы таращиться на экран, я думал, почему меня так возбуждает парень, сидящий рядом. Он же вел себя как ни в чем не бывало – друг и есть друг. Мы не торопясь шагали в сторону моего дома, Кирилл делился своими впечатлениями, а я только поддакивал. – Ладно, до завтра. Традиционное рукопожатие. Мне кажется или оно действительно длится дольше обычного? – До завтра, – протянул в ответ. Он ушел, а я остался в состоянии полного ахуя. *** Говорят, что наиболее страшное время – это раннее утро. Не знаю, как у других, но по отношению ко мне – справедливо. Мне снова снился Кирилл, только на этот раз я видел то самое ущелье, из которого он меня и вытащил. Правда, во сне вытаскивал его я, но не смог удержать, и он сорвался. Медленно, как Алиса в кроличьей норе, исчезает в темноте, а я лишь бессильно смотрю на его свободное падение. Первой мыслью было позвонить. Спросить о самочувствии в четыре утра – ну обычное же дело. Гудок был, трубку не брали. В принципе, объяснимо, я тоже стал на ночь отключать звук. Потребность увидеть Кирилла была сильнее, чем голос разума. Хотя о каком разуме может идти речь, если крышу сорвало напрочь? – Знаешь, это слишком жестокая месть за то, что я забочусь о твоей же учебе, – Кирилл стоял босиком, в одних домашних штанах. Светлые волосы взъерошены, но заспанным он не выглядел. – Что случилось? – Не знаю, – честно ответил я. – Я не знаю, что происходит. Может, чокнулся я, а может, мир вокруг меня съехал с катушек. На меня смотрят как на сумасшедшего. Это не ты, это я сейчас падаю в кроличью нору. Все пытаюсь понять, что же со мной случилось, и не только со мной. – А с кем еще? – Кирилл не стал цепляться к моим туманным объяснениям. Он сделал шаг в сторону, пропуская меня, и теперь мы стояли друг напротив друга, гипнотизируя взглядами. – С нами. Сейчас или пошлет, или... Или не пошлет. Третьего не дано. – А «мы» разве есть? – Не знаю. Наверное, нет. – А ты бы хотел, чтобы были? – он смотрел на меня в упор. Я вдохнул полной грудью горьковатый аромат (похоже, токсикомания – мой диагноз) и ответил на его взгляд и его вопрос. – Да.