Колючка в сердце

Причина Динариного беспокойства полулежала — точнее полулежал, скрестив на груди заголенные по локоть мускулистые руки — нечесаный, заросший пятидневной полуседой щетиной, набыченный, и испепелял гневным из-под нахмуренных густых бровей взглядом мнущегося у изголовья санитара. Парнишке было от силы лет восемнадцать — наверняка на альтернативной службе красотуля, от настоящей армии откашивает. Я полюбовался мрачной, в красных пятнах, курносо-конопатой, простецки-деревенской мордахой солдатика и невольно посочувствовал ему, бедолаге: Дмитрий Константиныч, когда в соответствующем настроении — чудище похуже сотни похмельных прапорщиков. — Убери и больше мне не показывай! — рычал с подушек грозный лев и газовый магнат господин Воронов. — Пошел вон отсюда! Аппараты по бокам его кровати помигивали красным, но на сирены не срывались, так, вякали недовольно, предупреждая о повысившемся у пациента давлении и о пульсе несколько быстрее нормального, без немедленной угрозы для жизни. Судя по проявляемой мужчиной активности, он чувствовал себя сегодня намного лучше. При виде меня и Алины Дмитрий Константиныч оживился еще больше. Повозившись, он улегся поудобнее, продолжая коситься на тушующегося санитара, ухмыльнулся, усиливая его откровенный испуг, и выдал в виде приветствия: — А вот и помощь, ура, сколько можно вас вообще ждать?! Сделайте доброе дело, прогоните это недоразумение, а то он до меня грязно домогается! Алина ответила мелодичным смешком. Закинув сумочку на прикроватную тумбочку, женщина запихнула растерянно захлопавшего бесцветными ресничками паренечка в угол к вешалке, подвинула стул, присела грациозной кошечкой, закинула ногу на ногу, покачала в воздухе сапожком и поинтересовалась: — Дим, братишка, почто ребенка обижаешь? Деточка тебе чем-то не угодил? Он что, плохо в ротик взял? — Да! То есть — нет! — немедленно взвился лев, царь зверей, собирая в морщины лоб. — Он меня побрить хочет! Представляешь, какая наглость?! — Дешевым одноразовым станком? — уточнила ехидна-Алина. Дима ответил горящим взглядом — мужчина пребывал в крайней степени возмущения. Вот только его бравая сестренка, напоминаю — не юный солдатик, ее смутить было более чем трудно. Округлив напомаженные полные губки, женщина протянула «космическая катастрофа вселенского масштаба» с гримаской столь комичного ужаса на холеном лице, что и я, и маячащий под висящими халатами парнишка буквально захлебнулись хохотом. Алина же умудрилась сохранить абсолютную серьезность, лишь в зрачках ее, устремленных на брата, плясали полчища шустрых бесенят. Подманив солдатика жестом, женщина ухватила с протянутого им металлического подноса пластиковую черную бритву и повертела перед носом, изучая. Обычная бритва, мы с Леркой часто такими гладкость кожи наводим, удобная в руке, волос отлично снимает, и выбросить потом не жалко. И чего Дима так взбесился? — Простенькая вещица, не содержит ценных цветных металлов, без инкрустации брильянтами, и цена ей — сто рублей за десяток, — притворно вздохнула Димина сестра, помахав станочком, — факт. Этим бреются только бомжи и нищие алкоголики. А тебе, господин Воронов, нужно нечто солидное, твой статус подтверждающее и стоящее, как хороший автомобиль. Верно? Уу-у, как же Дмитрий Константиныч развеселился! Чуть с кровати на пол не грохнулся! Мужчина хохотал громко, с повизгиваниями, заразительно. — Дура! — прохрипел он наконец сквозь смех, сквозь всхлипы, хватаясь за грудь и морщась. — При чем тут станок? Действительно, ни при чем. Просто господин Воронов пожелал побриться самостоятельно, а санитар ему не позволил — напрягаться пациенту ведь врач не разрешал… Ну, лев — царь зверей, и разгневался. Такие дела… Приборы вокруг больного уже давно заходились в истерике, а Дима все хихикал. Пусть посеревший скулами и с холодной испариной по вискам, пусть корчась от боли в груди, пусть задыхаясь — не мог успокоиться. Кончилась история явлением бригады разгневанных кардиологов, вооруженных шприцами, ампулами с лекарствами и капельницей, и нас с Алиной, тоже преступно веселящихся, выставили вон с напутствием: — Вы его убить хотите, что ли, ненормальные? У человека свежий инфаркт, ему покой нужен! И я, и Алина Константиновна слаженно устыдились, задавили рвущийся наружу хохот и потопали искать кабинет Динары — оба красные, вытирающие повлажневшие глаза, икающие. Врачи были кругом правы, а мы — нет, но психологический настрой Димы все равно понравился — такие, как он, от первого инфаркта не умирают. Слишком сильно любят жизнь. Нам вслед несся негодующий львиный рык — господин Воронов опять изволил сердиться, теперь на медиков: он не хотел укол в задницу и протестовал. Я мысленно искренне посочувствовал любимому мужчине — знал, как тот трусит перед иголками. Но надо есть надо! Придется Диме смириться и потерпеть ради восстановления здоровья: сам в свое время мне вон сколько инъекций переделал! А я, между прочим, тоже уколов боюсь — почти до обморока… Но чуть меньше, чем крыс.