Чанёль
Кенсу внезапно обернулся, укладывая на стол три пробирки. Дабы Чанёль видел их хорошо, он еще подтолкнул их поближе к нему. Взгляд его был сосредоточен. – Итак... – Итак, – вторил Чанёль, отодвигая гитару. – Какая из них, по-твоему, не имеет вируса? Чанёль осторожно поочередно поднес пробирки к глазам. Кровь была тёмной, а ещё с каким-то серебристым налетом. Все три пробирки. – Ни одна. Кенсу кивнул. – Это не потому, что мы с Минсоком-хеном не старались. Просто лекарства нет... – Нет? – не верил ушам Чанёль. – По-почему? – Верный вопрос, – встал со скрытого в тени стула Минсок, выходя на свет и показал фотографию на телефоне. – Это не отсюда... Чанёлю не надо было объяснять. Он понял сам. Эта серебряная накипь, как пули для «земных» оборотней из фильмов, только с долгим длительным воздействием. Это смертельно. Неужели эти призраки решили так над ними жестоко подшутить. Они знают, боже, они знают о их «легенде» для девочек. Что будет, если они решат сказать правду им? Зрачки Чанёля от страха расширились. Юноша не знал, что делать, если это правда. А это, было понятно, правда. Призраки знают про их ложь. Может, они даже знают, почему они лгали и скрывали кто есть «кто» на самом деле? Тогда… – Если это не с этой планеты, то откуда? – все же спросил Чанёль, считая, что мог и ошибаться. Не может все быть так. Не может! Это конец, это крах. – Ты знаешь, – в глазах Кенсу появился неподдельный страх. «Неужели?» – Призраки, – хором сказали они с Минсоком. – Но что теперь? – добавил Чанёль. – Тебе, Сехуну и девочкам нужно держаться подальше от контакта с зараженными. Особенно с обменом крови. Прочь из Сеула, прочь от всего этого. Настало время разобраться с теми, кто не дает нам покоя, – серьезно вставил Минсок, сжимая кулаки. – Мы не должны дать им и шанс, чтобы девочки узнали правду о нас, нашем мире. Пока они верят, что оборотни существуют, они в безопасности. – Кому приспичит обмениваться кровью? – фыркнул Чанёль. Кенсу пожал плечами. – Хён прав, мы должны лгать до самого конца. Сейчас, пока в жилах каждой из них есть кровь одного из нас, этот мир – мир людей захочет использовать их. – Это звучит так, – скорбно посмотрел на свою гитару Чанёль, – словно я должен убирать за вами все косяки, пока вы все здесь? – Чанёль, ты же прекрасно понимаешь, что лучше огня ничто и никогда не уберет улики, – почти умолял его Минсок. Чанёль вздохнул и поднялся с табурета, снова посмотрел на пробирки. – Всё началось с того, что Чондэ не дал умереть Ча Лин А, – говоря это, парень был решительный. – И теперь я, я буду убирать за вами всю вашу грязь и косяки. – Не говори так! – возмущенно отозвался Кенсу. – Лин А не должна была умереть. И Чондэ не виноват. – Ой ли? Вместо одной, у нас две. И, между прочим, будь все по плану, СоХи получила бы сыворотку Чонину. А что теперь? Вы не видели того, что видел я! Это была чистая правда. Ту ночь он помнил слишком хорошо. Чонин не пришел и были только они – он и Исин. Он просил хена ничего не делать, оставить все так, как есть. Мол, в следующий раз, когда они точно будут все готовы, и Чонин будет на месте – Ким СоХи получит сыворотку. Но Исин решил иначе, потому что, внимание, эта девушка, которая уже стала отходить от галлюцинаций, создавших «легенду» об оборотнях, упала к нему в руки и типа не было выбора – она их видела. Но это же чушь, Чанёль это понимал. Но кто будет его слушать, блин? Как это бесит! – Насчёт слюней я не уверен, но кровь может заразить, – вернул в реальный мир из воспоминаний его голос Минсока. – Насчет этого… надо сделать пробы… – Иными словами, нам нельзя иметь прямые контакты, типа уборка, допустим, капли крови на столе? – понял, что его не хотят даже слушать, спросил Чанни, решая, что, может, он слишком преувеличивает? Кенсу кивнул. – Только безопасное. В остальном – я полагаю, общение возможно. Но тоже... Мин? Минсок кивнул. – Мыться три раза на дню? – предположил Чанёль, стараясь разредить обстановку. – Ха, – усмехнулся Кенсу. – Это можно, но не увлекайся. Чанёль улыбнулся в ответ, но вспомнил о Чунмёне. – Что мы будем делать? – Все просто. Мы должны найти антидот на той, Пустынной планете, планете призраков. Все они знали, что это значит. Но раз Чанёля пригласили к ним, значит, заниматься поиском и сражениями с призраками ему не достанется. Ну, зато он мог поворчать. – Да. Звучит просто, но... На деле... Парни понимали насколько это опасно. Но ради Чунмёна они были готовы на все. Но что делать? Ведь раз Чанёль будет не с теми, кто будет искать антидот, а подчищать всё за парнями и девочками, смогут ли они это сделать без огня? – План надо ускорить, – понял Чанёль. – Как скоро вы их отправите прочь? Чонин говорил? И откуда начинать мне? – Завтра они проснуться уже дома, – отозвался Кенсу. – Но... – Ты должен быть поблизости, Чанни, серьёзно, – посмотрел на него внимательно Минсок. – Но подальше от нас. Мы – не имеем иммунитета, как вы четверо. Поэтому, всё самое сложное будет на твоих плечах. Ты должен будешь устроить им новолуние. Они не должны сомневаться в том, кто они. И да, Чанни, Сехун… не позволь ему убежать. – Чонин знает об этом или же, правильнее, это он попросил вас, чтобы вы мне это сказали? – Нет, это была идея Чунмена. Он придумал план, – отозвался Минсок. – Чонин лишь согласился. – Чудно. Готовь гроб. – Зачем? – Меня закапают. И я не знаю, кто именно. Их будет трое, если они прознают, что я там, наблюдаю – слежку за детишками. – Ой, брось... Но Чанёль не мог бросить. Если хоть один малюсенький косяк и эти трое поймают его, то кары ему не избежать. Но это был план Чунмена, а на него все ровнялись, когда нужно было принимать важные решения. И да, Минсок с Кенсу правы – безопасность девочек ведь в приоритете. Никто не должен знать, кто они, даже они сами. Не тогда, когда они так близки к тому, чтобы вернуть свой мир. Иногда даже самые правильные решения стоят дорогого... – Завтра ночью на старом месте, – сказал Минсок, когда Чанни, поняв, что на этом разговор и кончен, стал собираться. – Парни будут ждать тебя. Удачи вам, – добавил он в конце. Кивнув, Чанёль взял свою гитару и двинулся на выход. «Я не уверен, что это лучший план».Я
Получив сообщение от Чонина, я, как и было обговорено, пошла в парк, расположенный недалеко от дома, нашла скамью подальше от народа и стала ждать. Я не знала, зачем я понадобилась Чонину, но странное, нехорошее предчувствие не покидало меня. Чонин появился через десять минут после меня. Выглядел он встревоженным, а позади него был Чондэ. Сердце пропустило удар. Голова додумала самое плохое – он хочет бросить меня, потому что узнал, что я увидела его тогда с той девушкой, той красивой девушкой, а Чонин решил выгнать, дабы я не разрушила нашу недавно построенную семью и сотрет мою память... Но что со мной будет? Они... Они не могут поступить так со мной! Да, я разонравилась Чондэ, но я же... Я же их друг. Я часть семьи. Не могут... Ну... Меня начало трясти, и я уселась назад на скамью. Завидев, наверное, как я побелела, ко мне подлетел Чондэ, отталкивая Чонина. – Твоё давление! Ты смотрела за погодой? Опять таблетку не выпила! – приложил к моим щекам прохладные ладони он. – Ты моя глупенькая, ну почему ты о себе не заботишься? Хочешь, чтобы я тоже на нервной почве чем заболел? Из глаз брызнули слёзы. Это было так похоже на него, на того, с кем я жила последний год… Если бы не та… не тот день… – И чего ты плачешь? – он резко обернулся к Чонину. – Ты же написал ей нормально, как я диктовал? Чонин протянул телефон и Чондэ выхватив его, прочёл сообщение. – Ну и в чем беда? – обернулся он на меня с непонимающим выражением лица. – Тут же сказано – дело важное, но без нервов. Без нервов, верно? Тут так и написано же, да? Чонин согласно закивал, забирая телефон. Слезы продолжали течь из меня. Как я могла сказать ему, что видела его тогда, когда сердце рвалось к нему? Могла ли я ошибиться, когда он так смотрит на меня? – Мне кажется, у неё истерика не по этому поводу, – доброжелательно улыбнулся Чонин, уселся справа от меня и сжал мне руку. Я поверила этой улыбке и стала успокаиваться. Руки Чондэ обвились вокруг моей талии, а голова упала на колени. – Ты успокоилась? – спросил Чонин, все также сжимая мою руку. Я медленно кивнула. Чондэ голову так и не поднимал. – Хорошо. Потому что дело серьёзное. И ты можешь на нас обидеться, – признался Чонин. – СоХи восприняла это... Он машинально потер щеку, где до сих пор были красные следы, словно от старых шрамов. – О... О чем речь? – тихо спросила я. Тело Чондэ напряглось, он крепче сжал меня в своих руках. – Мы должны... – Чонин осекся, но потом прямо сказал: – Обезопасить вас. Вы отправляетесь домой. До меня понятие домой дошло нескоро, но как дошло, то я изумленно посмотрела на Чонина. – П-почему? – Понимаешь, мы точно не знаем, как долго вы будете рядом с нами и таким неизвестным вирусом находиться в безопасности. Это кажется эгоистичным, что вы остаетесь подле нас с таким вирусом, который, увы, сложно различить и лекарства пока не найдено. Ты ведь понимаешь? Я понимала. Может и считала правильным, но... Что-то тут было нечисто. – Но как же вы? – Минсок и Кенсу ищет лекарство. Все будет хорошо. – Но... – Вам надо пробыть там, пока… может быть, месяц? Все же будет нормально?.. Мы будем навещать вас... Обещаю. Я все равно чувствовала сомнения. Мне не верилось и страшило то, что повисло над ними. – Это так необходимо? – Тогда соблазна будет меньше, – кивнул Чонин на Чондэ, продолжающего крепко держаться за меня. «Опасность исходит от каждого, – сказал Чанёль, смотря сквозь меня, словно я предмет мебели. – Ну знаешь, любой неверный шаг или что – он сам болен». – Я... Хорошо. Ради вас, – согласилась я, все ещё вспоминая тот взгляд Чанни и то, как он ушёл, так и не обернувшись – но почему так, недавно же было всё совсем иначе, совсем. – Но... Я хотела бы помочь чем... Чонин покачал головой. – Это невозможно. – Ладно, – сдалась я без боя. Если уж не с Чонином, так с Кенсу договорюсь. Чанёль, увы, отпал… Чонин протянул ко мне руку, но Чондэ ее отодвинул. – Точно, – словно сдаваясь, возвел руки Чонин. – Прошу прощения. Чондэ поднялся с земли и возвысился надо мной. Я давно не видела такого решительного взгляда. И это пугало. Сомневаться – было в последнее время чем-то обыденным, что я совсем забыла каково это – уверенно отвечать на данный взгляд. Чувствовать уверенность. Рука Чондэ схватила мою руку и резко подняла. Я врезалась в него и нерешительно схватилась, чтобы не упасть. Его пальцы схватили мой подбородок и тогда я ощутила себя слишком глупой, слишком не готовой и вообще потерянной. – Эй, – прошептал он. – Шорты в горошек, я буду рядом. Я вспыхнула. Вертевшийся на языке дерзкий ответ был глупым, и я лишь отвела взгляд. – Ну же, ну посмотри на меня, как всегда смотрела... – По-почему? – Я люблю тебя, вот почему, это ведь очевидно, нет? Я улыбнулась. В сердце потеплело. Чтобы не творил мой мозг, какие картины той случайной сцены не рисовал – но стоило ему сказать это, и я верила. Я чувствовала те же самые эмоции, поэтому я посмотрела ему прямо в глаза. – Тебе стало лу... – но он не успел договорить – я поцеловала его. – Меньше болтаешь, больше действуешь... – прошептала я ему в губы и отстранилась. И хотя сейчас я была уверена в том, что наши чувства одинаковы, а между нами всё как раньше, подсознание, в самом отдаленном своем крае, рисовал тот солнечный день, когда я шла по улице, довольная жизнью. Каштановые волосы, собранные в пучок, хотя пара прядей все равно падает на лицо. Белая свободная рубашка, пару пуговиц расстёгнуто, дабы было видно колечко на цепочке, светлые джинсы и черный клатч на плече. Он обещал встретится со мной в одном из моих любимых кафе, где продавалось чудесное сливочное мороженое и мне хотелось быть красивой. Замерев, дабы улыбнуться лучам чудесного дневного солнышка, я внезапно захотела проверить не смазалась ли губная помада и не потекла ли тушь, глупо, учитывая, что тушь была водостойкая. Но бывает, мало ли. Чуть повернувшись, я открыла клатч и достала маленькое зеркальце, одолженное у тебя, и стала проверять свое лицо, слегка отодвигая волосы, дабы не мешались. Лицо – оно было невинно чистое, такое довольное, а потом я увидела позади знакомую толстовку. Я и развернулась сразу, а зеркальце упало… Там стоял он, любезно предоставляя свою руку слишком красивой девушке, выходящей из ювелирного. От шока я не знала, что и делать. А еще эта улыбка, такая знакомая, такая родная и обращена не на меня… Была ли это тупая ревность или что-то в этом духе? Да, но если бы это была просто ревность, то как объяснить то, что он поцеловал ее в щеку и обнял, а она прямо вся засияла… Засияла как я когда-то! Оставив разбившееся зеркальце на асфальте, я схватилась за сердце и как подкошенная, выпившая лишнего, поторопилась исчезнуть с той улицы. А теперь он смотрел мне в глаза и улыбался так же, как и всегда. Так что это? Что тогда было с той девушкой? – Эй, я ещё здесь, – притянул он меня назад, вырывая из той бездны моих воспоминаний. – Или хочешь остаться с одними шортами? – Смотри, как бы сам не остался с одними шортами, – фыркнула я и оттолкнула его от себя, вставая на почтительное расстояние. Сейчас я жалела, что поцеловала его – правда, это было обыденным, когда мы перекидывались «любезностями». Но, честное слово, мне так хотелось коснуться его бархатных губ и ощутить ласковое прикосновение этих чудесных длинных ресниц к щекам. Слегка озадаченный, Чондэ все равно прижал меня к себе, поглаживая по волосам. – До скорой встречи... Хотя, звонка... – счастливо захихикал Чондэ, поправил на мне толстовку и толкнул в сторону Чонина. Тот тут же образовался рядом со мной, вырисовываясь как стена. – Готова вернуться домой? – Конечно, – решительно взялась я за руку Чонина, находя в нем лестницу из подвала к свету.Сехун
Этот второй день вдали от братьев оказался для него решительно странным. И хотя с Чонином было обговорено, что именно через два дня Сехуну стоит ожидать девочек, но что-то эти дни ползли улитками. По крайней мере, здесь его кормили хорошо. Заботились. Сехун не знал, что там внушил Чонин родителям девочек, но это работало так, как он хотел и весь мир кругом верил в то, кем он якобы являлся. Внезапный отпуск. Не, Сехун не жаловался – это представление мира вышло неплохим. Правда лишь в том, что парню было одиноко. Сегодняшнее утро он начал как всегда с утренней пробежки – вернее, имитации. На самом деле, все это утро он угробил на хождение по местным магазинам в поисках любого намека на бабл-ти. Его бы поиск увенчался успехом, если не одно «но» – в месте (кинотеатр в 5 км от дома!), где он все же нашёл пристанище любимого напитка не было его любимого вкуса. В общем, день не особо задался. Он даже пробовал сотворить что сам на кухне – но вместо этого за ним пришлось убирать ещё. Ему было стыдно и теперь, спустя три часа, он лежал в шезлонге на улице с книгой, взятой из комнаты, в которую, наверное, не стоило заходить – но почему нет? Читать тоже было сложно – ха, мучение вернее, которое не давало сосредоточиться на буквах хоть на минуту и все сливалась в одну черную точку, а в этой точке слово «Чунмен». Цокнув языком, и безвольно опрокинув руки к траве, Сехун прикрыл глаза, словно бы загорая – да только солнце садилось. Все кругом было безмятежно и тихо. Идиллия... – Как брат? – внезапно обрушился на идиллию изумленный голос. – Он давно у нас? А тётя? О, я так давно не видела тетю! Сехун поморщил нос, продолжая безмятежно лежать на шезлонге. – Солнышко, это не моей сестры сын. Это твой далекий брат, помнишь такого? – спросила всепрощающая женщина. – Дале... Че? – отозвалась в ответ дочка. – Ты о ком вообще? Какие родственники? – Те, что из Сеула, солнышко, – продолжала мама. – Ну же, вспоминай! Настала тишина. А потом: – А где он? – На улице. Снова тишина, а потом шаги. Открылась дверь. Судорожный вздох и запах. Запах духов, которые очень нравились ему. – Сехун? – спросила девушка. – Что ты... Как ты... Медленно открыв глаза, Сехун состроил недовольное лицо и покачал неодобрительно головой. – Надо быть совсем глупой, чтобы не понять, зачем, Лин А. – Это как бы неожиданно, – без промедления ответила я. – Неожиданность, – хмыкнул Сехун, усаживаясь прямо. – Мне нравится. – И что, ты мой, типа, брат? – Получается, да. Весело, правда? – Не то слово, – уселась в другой шезлонг я. – Настолько, что словами не передать. – Просто смирись с этим, как я смирился с отсутствием бабл-ти. С тобой не передал никто хоть пару банок? – Нет, прости. – Вот сейчас вот обидно было. Мы посмотрели друг на друга и как-то кивнули, словно бы понимая насколько сейчас странная вышла история.