-Гарри, — донесся откуда-то очередной окрик.
Чертова годовщина. Сегодня семь лет со дня финальной битвы, семь лет с тех пор, как я убил Волдеморта, победил Того-Кого-Все-Всё-Ещё-Боятся-Называть. Большинство из тех, кто собрался сейчас у монумента Памяти Героям, к войне не имеют никакого отношения. Они здесь за развлечением. Подносят цветы к Монументу, а сами украдкой высматривают меня. Делают вид, что пришли отдать дань погибшим, а сами мечтают об очередном автографе от Гарри Поттера. Чертовы лицемеры.
Сегодня мне особенно тошно ото всех этих лживых лиц, поэтому, сразу после своей «торжественно-трагичной» речи, я поспешил спрятаться. Сижу сейчас у могилы Северуса Снейпа и веду беседы
сам с собой с теми, кого нет рядом.
— Надеюсь, вы не против, профессор, что я предпочел ваше общество сегодня. Вот, я даже принес вам цветы. — Неспешно встаю и кладу две черные розы на белое надгробие. Красиво.
— Драко всегда приносил именно их. Думаю, они ассоциировались у него с вами, профессор. Однажды, когда я спросил у него почему именно эти цветы, он сказал мне так: «Почему черные розы? Посмотри на них, Поттер. Колючие, неприступные, мрачные, при этом они довольно хрупкие и очень красивые. Противоречивые цветы. Противоречиво-прекрасные.» Черт, профессор, я думаю, что он вас любил. Надеюсь, Драко не обидится, что я выдаю его секрет. Хотя, думаю, он меня простит. Он меня всегда почему-то очень легко прощает…
-Гарри, — это уже где-то неподалёку.
Гарри, Гарри, Гарри… Мерлин, как же надоело. Все эти люди постоянно говорят «Гарри», но на самом деле имеют ввиду «Поттер». Они не видят во мне ничего кроме известной фамилии. Для них «Гарри» синоним слова «Герой». Мальчик-Который-Выжил-И-Победил. Символ, но никак не живой человек. Мне кажется в этот шаблонный, картонный образ героя верит даже Гермиона.
Мальчик-Который-Выжил-И-Победил. Выжил и победил. А я до сих пор не понимаю как. Скажите, профессор, как все-таки я выжил, как победил? Я не знаю, но общество считает, что это благодаря моей запредельной магической силе, Дамболдор же утверждал, что силой любви, а Драко… Драко сказал бы, что мне просто чертовски повезло. И был бы как всегда прав. Потому что, Мерлин, ну, какая любовь?! Никакая любовь не способна отбивать Авады. Даже материнская. И да, я в этом уверен. Иначе выживших детей было бы больше. Война длилась слишком долго, чтобы понять, что и другие матери, заслоняют грудью своих детей. Только это не работает. Почему-то их «жертва» не спасает.
— Мне кажется, вы знали, что случилось в ту ночь, директор, — оглядываюсь на могилу Дамболдора. — Только предпочли рассказывать сказки о чудесной силе любви.
Думаю, Поттеры провели ритуал. И скорее всего темно-магический. Они же знали, что за их сыном ведется охота. У них было почти два года, чтобы подготовиться. Придумать запасной вариант. Ведь вдруг Фидеулиус бы не сработал.
«Вдруг, да, Петтигрю?!» Фиделиус пал, но я все равно выжил, я все равно победил.
Но правильно, директор, мальчику, который должен стать жертвой во имя светлой стороны, не положено знать ни о каких темных ритуалах. Особенно о таких сильных. Сильных и действенных. Хотя светлых сильных заклинаний я тоже не знал. Мне оставалось полагаться только на какую-то мифическую любовь, чтобы победить. Победить и умереть. Вернее, умереть и тем самым одержать победу. Умереть во имя общего блага. Великолепный план, директор.
И тем не менее ваш план не сработал, профессор Дамболдор. Я опять случайно выжил. Разумеется, выжить мне помогла «Любовь». Любовь, хотя в то время я даже и не знал, что это такое. Какого это любить и быть любимым. Я выжил, а потом… потом совершенно необъяснимым способом отбил Аваду Экспелирмусом. Думаете, помогла любовь? Сомневаюсь, директор. Скорее всего Драко прав, и это было невероятное везение. Чудо. Ведь чудеса случаются, правда, директор? Вот в это я верю. Но в великую силу любви нет. Любовью невозможно победить смерть. Иначе получилось бы у профессора Снейпа. Иначе получилось бы у меня…
***
— Гарри!
— Твою ж…
— Гарри, я знаю, что ты здесь, — умница Гермиона всегда меня как-то находит.
— Гарри…— я лишь плотнее закутываюсь в мантию невидимку. — Гарри, пойдем. Сейчас будут зажигать огни. Тебе же всегда нравилась эта традиция. Пойдем, дорогой, пожалуйста. Без тебя не начнут. Гарри?! Гарри! Ну, Гарри, же.!
— Герми, тут, по-моему, уговоры не помогут, — о, это подоспел Рон, — давай по-другому? — Рон вопросительно смотрит на Гермиону, она вздыхает и опускает глаза. Не возражает. Черт. Я даже не хочу думать, как это
«по-другому», Рон мастак на всякого рода выдумки, не всегда приятные, все же он брат самим близнецам Уизли, поэтому я вцепился в свою мантию еще крепче. Что бы сейчас не прозвучало, не хочу…
— Поттер, мать твою, подъем. — Рон практически кричит. — Выходи! Хватит прятаться ото всех как последний трус. В молчанку он играет. Разобижен на весь мир. Поттер, мантикора тебя задери…
— Не смей, Рон! — не выдерживаю я и скидваю мантию. — Не смей! Ты не имеешь права говорить со мной в таком тоне! Не этими словами! — начинаю всхлипывать, сам того не замечая, — Только не ты! Ты, который всегда его на дух не переносил, не можешь теперь взять и так просто использовать его, ЕГО, ты слышишь меня, Рон, слова!
-Ну, все, Гарри, тихо, тихо, — Гермиона как-то совсем незаметно подошла ко мне вплотную… и вот я уже реву на ее плече.
Мордред! Ну, когда же это все кончится…
— Простите, ребята. Я не хотел. Не знаю, что на меня опять нашло… Прости, Герми, и ты, Рон…
— Мы все понимаем, дружище.
— Да, Гарри, мы понимаем, сегодня особенно тяжелый день.
— Да… Да, особенно… Ладно ребята, пойдемте, вы говорили, там огни? Ну пойдёмте тоже зажжем, что ли?! — неловкая шутка сквозь слезы, но все предпочли не замечать. «Эх». Вытираю глаза Гермиониным платком и иду в сторону монумента, все же и правда хорошая традиция, зажжем огни в честь… в честь «победы».
***
— Видишь, Гарри, как красиво!
Это и правда очень красиво. Тысячи огней в темном небе. Маги от мала до велика стоят с поднятыми палочками, не раздается ни звука, и лишь огни, как звезды, только ближе, горят в память. Да, мы всё помним. Что бы я не говорил ранее, но никто не забыт, и ничто не забыто. Хотя бы сегодня и сейчас, все это ради вас.
После того, как последний огонь гаснет, люди начинают расходится.
— Ну, что, дружище, — тихо спрашивает Рон, — пойдем с нами в Нору?
— Нет, Рон, я к Драко.
— Но, Гарри…
— Нет, Гермиона, я сейчас иду к Драко.
Не дав друзьям сказать не слова, я аппарирую в Малфой мэнор.
