***
Вначале яркий свет ослепил меня, стоило мне открыть глаза. Затем я смогла увидеть очертания ламп и потолка. Голова у меня сильно болела, я была уверена, что я точно получила сотрясение. Я такой слабости во всем теле еще не чувствовала никогда… Мой разум еще некоторое время приходил в себя. Я старалась припомнить все то, что со мной случилось, но мой мозг отчаянно отказывался работать. Однако постепенно он восстановил хронологию всех событий в моей памяти. Я попробовала пошевелить ногой или рукой, но у меня почему-то ничего не получилось. Странно…ощущение словно, словно…Словно меня пристегнули ремнями. Я распахнула глаза и постаралась приподняться, но у меня не вышло это сделать. Я даже повернуть голову в сторону не смогла. Все же я сумела разглядеть комнату, в которой находилась. По стенам расползлись красные разводы… На полу красовались кровавые лужи…в углу валялись трупы… О нет, я узнала тех, кто там лежит! Я знала этих людей, пусть и не была хорошо с ними знакома. Я в ужасе глядела на искалеченные тела врачей, шепча имена несчастных, и по моим щекам стекали слезы. Я знала, кто это сделал, кто так жестоко расправился с ними и кто привязал меня к этому столу. Я позволила ему это… Это я убила этих людей. Его руками. — Здравствуй, куколка, — ласково прошептал мне на ухо Джокер. — Как самочувствие? Ничего не болит? Что-нибудь беспокоит? И он смеет говорить мне это! Волна ненависти захлестнула меня с головой. — Ты пришел убить меня? — осведомилась я, глядя ему в лицо. — Ну-ну, Харли, я же обещал не делать этого, — сказал он, улыбаясь. — Ты много что обещал. Однако все твои слова стали ложью. — Почему же? Вовсе нет. Я не тронул твоих коллег, — он махнул рукой в сторону и отошел, чтобы я смогла увидеть то, что он хотел мне показать. В темном углу сидели связанные Стив, Боб, доктор Хупер, мисс Уильямс и главврач Мишель Тэтчер. Всем им в рот был вставлен кляп, чтобы они не кричали. Они в ужасе глядели на меня, а я — на них. — Я оставил их в живых, как и обещал, — произнес Джокер тем же ласковым голосом. — Это твои коллеги, твои друзья, ты с ними общаешься. — Коллеги — это те, кто работают вместе! — Надо было уточнять, куколка, я ведь не знаю, кто такие коллеги. У меня есть мои люди, но они мои подчиненные. Разные вещи, — Джокер злорадно ухмыльнулся. — Ты…ты настоящее чудовище…- проговорила я с ненавистью, едва не захлебываясь в слезах. — Разве? Мы все чудовища, Харли. Мы все убиваем. И ты в том числе. — Я никогда… — Да ты что? — он перебил меня. — А как же комары, пауки и тараканы? Они ведь тоже живые существа. — Нет, это другое! — Нет, Харли, разница лишь в том, что люди чуть разумнее гадких тварей, — покачал головой Джокер, все так же улыбаясь. — И потом, куколка, ты серьезно думаешь, что в сегодняшней резне виноват я? Милая, милая моя глупенькая девочка, ты же сама пронесла мне пулемет в палату, ты дала оружие психу. Косвенно это твоя вина. Я не могла в этот момент посмотреть на своих товарищей. Я не хотела видеть их полный горечи и ужаса взгляд. Мне было так же больно, как и им, а, может, даже больнее. Сердце мое сжалось, я надеялась, что это всего-лишь страшный сон, что я скоро проснусь… Но я не просыпалась… Джокер лениво смахнул с моих щек слезы. — Лучше убей меня, и покончим с этим, — прошептала я. — Нет, куколка, я все-таки дал тебе обещание, — Джокер провел рукой по моим волосам. — Так красива, так наивна, так глупа… Однако в тебе есть скрытый потенциал. Тебе не идет роль хорошенькой девочки, Харли. Мне нравится смотреть на тебя дерзкую, опасную, горячую, ты тогда становишься самим огнем, эдакой дьяволицей! Ты тогда словно бы в своей стихии… Пока не возвращаешься в прежнюю форму. Эх, Харли, Харли, ты так и не поняла, что я всего-лишь использовал тебя. Ты стала моей марионеткой. Ты упорно сражалась, я должен отдать тебе должное, но потом, как и многие до тебя, сдалась. Я признаюсь, что обманул тебя. Я планировал бежать сегодня, все заранее подготовил, связался со своими людьми и все-такое… Стащил у тебя бутылку из-под спирта, которой я вырубил тебя… А ты так наивно поверила моим словам. Ты безоговорочно верила мне и всегда была готова помочь. — Если б я знала, что ты… — Ты знала, кто я такой, Харли, — улыбнулся Джокер, наклонившись ко мне. — И все же ты не остановила меня. И не смогла остановить себя. Признайся, что ты влюбилась в меня, куколка. Я знаю, что хорош, ты так кричала во время нашей с тобой связи, что я боялся оглохнуть на всю жизнь, — он тихо рассмеялся мне в ухо. Я опустила взгляд, молча глядя на пол. Я не собиралась говорить ему то, что он хочет. Я все еще надеялась, что это кошмар, и я скоро проснусь… Но я не просыпалась… Я знала, что он сейчас упивается моей слабостью и беспомощностью, что это всего-лишь прелюдия и что меня впереди не ждет ничего хорошего. Так и есть. Он вдруг радостно потер руки. — Мне будет очень жалко покидать это место! Особенно будет жалко расставаться с тобой, милая моя Харли. Так что надо повеселиться напоследок, когда еще у нас будет такая возможность?! Это наш последний сеанс психотерапии. — Ты убьешь меня? — тихо спросила я. — Ты же обещал меня не трогать. — Я сказал, что не убью тебя, но я ничего не говорил про то, что не трону, — нежно произнес Джокер, гладя меня по волосам. — Это тебе моя благодарность за все, что здесь было со мной, — его голос приобрел угрожающие нотки. — Ты же была моим лечащим врачом, дорогая, — он поцеловал меня в лоб. Я смотрела в глаза тому, кто сейчас собирался меня мучить. Я поверить не могла, что еще недавно я предполагала, что этот человек не так безумен, как кажется. Он смог затронуть меня до глубины души, смог понять меня, мне было приятно общаться с ним, более того, я хотела просто находиться возле него, мне никогда не было ни с кем так хорошо, как с ним. Кажется, он прав… Я…действительно могла влюбиться в него. Слеза вновь скатилась по моей щеке. Я глядела в его зеленые глаза, которые когда-то повергли меня в ужас и которые привлекали меня. По его волосам стекали капли чужой крови, его руки были пропитаны ею, я сейчас видела его таким, какой он на самом деле. Я знала не того Джокера. Вот он настоящий. Тот был лишь плодом моего воображения. — Что ты сделаешь со мной? — спросила я, храбро смотря на него. — Всего-лишь причиню тебе боль. Много, много боли, — широко улыбнулся Джокер. — Будь по-твоему. Я не боюсь боли. Я готова на все, — сказала я. — Ради тебя стараюсь. Джокер исчез из моего поля зрения. Я вначале подумала, что он передумал. Но затем я почувствовала, как что-то металлическое коснулось моих висков… Боль. Страшная боль пронзила мою голову. Словно тысячи раскаленных прутьев провели сквозь мой череп. Боль. Я не могу ее описать. Боль. Все помутнело перед моими глазами, я не видела ничего, я лишь чувствовала нестерпимую боль. Я стиснула зубы, стараясь не закричать. Я не позволю ни звуку вырваться из моей груди, я не позволю себе показать, что я мучаюсь. Мое тело тряслось в судорогах, голова была готова вот-вот разлететься на куски, расплавиться… Боль. Я не видела и не слышала ничего, я лишь чувствовала ее. Я не знала, сколько прошло времени, мне казалось, что меня пытают целую вечность. Я не могла больше сдерживать свои крики, будто бы они могли помочь мне, облегчить страдания… Боль. Я чувствовала лишь ее. Будто бы в мире больше ничего не существует, кроме нее. Мысленно я просила о помощи, но я знала, что никто не придет, я навечно обречена на эти муки… Теперь я понимала, что чувствуют умалишенные, когда мы таким способом «лечим» их. Достойная месть за все страдания… Я надеялась, что скоро эти муки закончатся, я молилась об этом. Я была готова умереть, чтобы все завершилось… Но ничего больше не происходило, ничего не заканчивалось. Была лишь одна нестерпимая боль длинною в вечность… А затем все вдруг резко прекратилось. Я еле открыла глаза, тяжело дыша. Я чувствовала сильнейшую слабость, я хотела заснуть и больше никогда не проснуться. Собрав оставшийся остаток сил, я поглядела на Джокера, спокойно наблюдавшего за мной. Он пытал меня безо всякой жалости. Вот она его привязанность. Вот она его любовь. Он способен лишь мучить и убивать. — Ты запомнишь это на всю жизнь, Харлин Квинзель, — произнес он, улыбаясь. — Быть может, ты поймешь, что психиатрия — это не твое. Целее будешь. Никогда более не пытайся играть в игры, которые тебе не по зубам. Прощай, куколка, был рад познакомиться. Он помахал мне рукой и прыгающей походкой направился к выходу. Силы с каждой секундой оставляли меня, я чувствовала, как перед моими глазами расстилался туман, но я должна была ему ответить, он должен был услышать меня… Я сумела приподнять голову. — А я ведь… действительно полюбила тебя, — сказала я заплетающимся языком. Джокер резко повернулся ко мне. Но я уже не увидела его лица и не услышала его. Моя голова упала на стол, и я лишилась чувств.Глава VII
9 августа 2016 г. в 21:13
Глупая, глупая наивная девочка. Она думала, что играет по своим правилам, думала, что имеет власть над ним. Бедняжка. Она и не знала, во что она ввязалась. Конечно, она не знала, что на самом деле он задумал, но можно было почувствовать, догадаться… Он очень умело заставил ее слушаться его. Она поверила в его рассказ о том, что он беспокоится о судьбе своих людей, желает отомстить за то, что на них якобы варварски напали. Джокер не мог не злорадно ухмыляться, вспоминая это. Он всегда был очень хорошим актером, он внушил этой девчонке то, что хотел, и заставил ее подчиняться. Она, как верная послушная собачка, согласилась выполнить его просьбу и принести ему оружие, которое он просил. Как глупо, как предсказуемо с ее стороны! Харлин Квинзель, видимо, сама начинает сходить с ума, иначе почему она додумалась принести психу вещь, с помощью которой он сможет перебить кучу народа?! Эту девочку можно было и пожалеть, но ему нравилось смотреть, как медленно и верно она приближается к тому, чтобы полностью подчиниться его воле, стать его марионеткой… Жаль, что она так ни о чем не догадалась. Она такая же наивная, как и остальные женщины. Она с легкостью поверила в его привязанность к ней и невольно согласилась делать то, что он хочет. Как глупо, как глупо…
Джокер всегда мастерски обманывал людей, и Харлин Квинзель не стала исключением. Он сказал ей, что собирается бежать через несколько дней, чтобы усыпить ее бдительность. Он все просчитал давным-давно… Уже пару недель в «Аркхеме» работают его люди под прикрытием. Одних он успел завербовать еще в предыдущие свои сроки, других — совсем недавно, а третьи были его бандой, которые сегодня переоделись во врачей и санитаров, чтобы помочь ему бежать. Команда у него не была большой, ему хватит и двадцати человек, чтобы безнаказанно уйти, предварительно разрушив эту чертову лечебницу. Хотя нет, в его планах не было крушить это здание, ему бы не хотелось, чтобы другие заключенные вырвались на свободу: ему не нужны были конкуренты, тем более, что половина желала ему смерти за то, что он предавал их множество раз, демонстрируя свою знаменитую двуличность. Но думать о том, что «Аркхем» больше не существует, что вместо него остались одни руины, было очень даже приятно, эти мысли поднимали настроение.
Когда Харлин Квинзель ушла, Джокер дал сигнал своим людям, чтобы они готовились. Он знал, что стоит ему переступить порог своей палаты, как немедленно включится сигнализация, а в отделение полиции поступит сообщение о том, что известный психопат-убийца пытается сбежать из сумасшедшего дома. Это значило, что им предстоит неплохая битва. Вот он повеселится на славу! Он уже слишком засиделся без дела, пора ему размяться. А под самый конец, будто бы к десерту, наверняка прилетит он. Защитник Готэма. Темный рыцарь. Бэтмен. Джокер должен отплатить ему за то, что он упек его в эту лечебницу (в который раз). Было бы неплохо его самого сюда посадить, но увы, это будет возможно только после смены руководства… Развлекаясь подобными мыслями, он лежал на кровати, ожидая звука знакомых шагов. Наконец, он услышал их. Он был уверен, что девчонка справилась с его заданием, она слишком печется о жизнях своих товарищей, чтобы отказывать в его просьбе. Он встал и на цыпочках прокрался к двери, когда Харлин Квинзель миновала окна, чтобы она не увидела его. В руках он зажал склянку из-под спирта, украденную у нее накануне из чемоданчика. Когда он совершит задуманное, нельзя будет медлить ни минуты. Он решил на сей раз сбежать красиво, помучив и убив сотню-другую жалких людишек в белых халатах, с гордостью называющих себя психиатрами, тем самым отомстив им за все мучения… Девчонка открыла дверь, и он приготовился нанести удар. Она позвала его, и в этот момент он разбил склянку о ее голову, лишив ее чувств. Выход был свободен. Харлин Квинзель даже не успела закрыть дверь. Он быстро собрал пулемет, усмехаясь про себя: «Ха-ха, это больше похоже на конструктор». А теперь можно и повеселиться!
Джокер, злорадно хохоча, переступил через тело и выстрелил в потолок, чтобы каждый присутствующий в больнице его услышал. Для его людей это был сигнал к началу действий. В следующую секунду в коридор высыпала банда вооруженных самым разным оружием человек. Вот он, момент, которого он так ждал! Хаос и разрушения! Месть и торжество! Вот он, его мир, его персональный Рай! Его группа, точно так же смеясь, разошлась по всем этажам, чтобы ликвидировать каждого, кто посмеет помешать их боссу сбежать. Через пару минут Джокер услышал долгожданные полицейские сирены. Вот оно, настоящее веселье! Поглядим, кто кого! Он, смеясь, стрелял в бегущих к нему людей, пытающихся ранить и схватить его. Красные брызги окатили все стены и потолок. Слышался хруст костей, через которые насквозь проходили пули, слышались громкие крики. В воздухе повис запах пороха и крови. Вскоре на полу можно было легко поскользнуться на алых лужицах. Джокер с наслаждением глядел на трупы у его ног. Нет, пулемет, конечно, вещица занятная, но нет ничего лучше парочки острых ножей, верно? Его губы расплылись в его знаменитой ухмылке, когда в коридоре появились вооруженные полицейские. Жаль, что у него с собой нет излюбленных приспособлений для подобных сражений, таких, как баллончики с его ядом, изобретенным им самим, или метательных карт… Впрочем, ему и ножи сойдут. Они обеспечивают более глубокий и долгий контакт с жертвой. А пули…а что пули? Они слишком быстро убивают или калечат. Не дают в полной мере насладиться весельем.
— Ну, идите ко мне, господа-полицейские! Я так соскучился по вам! — крикнул Джокер, поманивая их пальцем.
— Положи оружие! Руки вверх! Лицом к стене! — тут же откликнулись они, нацелив на него пистолеты. Он улыбнулся.
— Ох, боюсь, боюсь! — испуганно пискнул он, кладя ножи на пол. — Все, я безоружен! А хотя знаете…нет, я передумал, я не боюсь, сдаваться не собираюсь!
Он достал из-за пазухи полюбившийся сегодня пулемет и нажал на курок. Послышались свисты пуль, крики, стоны… Настоящее веселье! Музыка для ушей! Половина полегла прямо в коридоре, несколько человек были вынуждены бежать. Но остались и те, кого он просто ранил… Он лениво подошел к корчившимся от боли мужчинам и ногой выбил из их рук оружие. Одному он сразу перерезал горло, потому что ему не понравились его усы. Другому он вспорол живот, потому что тот был слишком толстым. А над третьим поработал основательно, медленно, любуясь своей прекрасной работой. Сначала оставил пару рубцов на щеках… Затем отсек ухо, потому что… Да просто потому что. Захотелось. А что, разве нельзя? Полицейский закричал, но он, лишь грустно улыбнувшись и покачав головой, одним движением отрезал тому язык. Горячая алая кровь залила ему руки, он с наслаждением смотрел на эти красные капли, полные некоего очарования. А мужчина теперь мог только мычать. Сколько боли было в его взгляде, как он умоляюще смотрел на своего мучителя! Что ж, раз он так просит… Джокер лениво вонзил ему в живот нож по самую рукоять, затем двинул вверх-вниз и вытащил. Полицейский, корчась в предсмертных судорогах, захлебываясь в собственной крови, ударил его ногой и попытался отползти от него в сторону. «Ай-ай-ай, — сказал Джокер. — Что за манеры? Разве так благодарят человека, уделившему тебе персонально свое внимание и потратившему на тебя свое бесценное время?». Лезвие ножа с хрустом вошло в череп невоспитанного грубияна. Что ж, в следующий раз будет знать, как нужно себя вести. В коридоре больше никого не осталось, и Джокер слегка заскучал. Говорил же он себе, что нужно растягивать удовольствие, чтоб надолго хватило… У него в голове зазвенел колокольчик. Точно! Он и забыл об этой прелестной куколке. Он ведь еще не отблагодарил Харлин Квинзель за ее доброту! Он тотчас же побежал в палату.
Девушка лежала на полу, не двигаясь, удивительно тихая, будто спящая. Джокер лениво откинул с ее лица ее светлые волосы. В этот момент она ему показалась прямо-таки хорошенькой. Эдакий спящий ангелочек. Печально, что эта овечка так легко угодила в его ловушку. Но, надо отдать ей должное, давно он не получал такого удовольствия от женщин. Даже жаль будет оставлять ее здесь, она бы была неплохой игрушкой, он бы даже осмелился сказать, что будет изредка по ней скучать. Что ж, надо повеселиться с ней напоследок. Джокер с легкостью взял ее тело на руки, точно она была пушинкой. Он слегка ухмыльнулся, глядя на нее. Печально, что она не видит, каким красивым стал этот коридор. Из белого он превратился в красный. На полу вполне можно было плавать в алом море. А человечьи органы вполне сошли б за морских обитателей. Зря работа пропадает, ее оценит только он! Что ж, не все же должно получаться так, как он захочет, верно?
— Эй, босс, мы тут почти всех укокошили! — крикнул кто-то из его команды. — В живых оставили, как вы и просили, главврача, Хуперс, двух этих санитаров, чьи имена я не припомню, и новенькую медсестричку! Остальные готовы! Ну, кто-то, конечно, успел сбежать…
— А что с другими пациентами? — осведомился Джокер, прищурив взгляд.
— Все на месте, их палаты в целости и сохранности. Так и остались узниками «Аркхема».
Он злорадно захохотал. О да, дать всем заключенным посмотреть на то, как он сбегает и устраивает резню, в которой не дал им поучаствовать… Это в его стиле. Гадко, подло, жестоко.
— Эй, босс, а это что за пташка у вас на руках? Решили оставить себе на десерт? — послышался смешок.
— Билл, бога ради, не открывай рот, я начинаю думать, что вся моя команда такая же безмозглая, как ты, — рыкнул на него Джокер. — Лучше открой мне дверь процедурной и заткнись.
Парень, испугавшись его гнева, послушно исполнил его приказ. Джокер, коротко кивнув, вошел в темное помещение. Был немедленно включен свет, чтобы босс не дай бог не наорал ни на кого. Он вновь злорадно ухмыльнулся. Ему нравилось видеть страх в глазах его команды, нравилось смотреть, как люди становятся его марионетками, которые не осмелятся перечить ему. Он положил Харлин Квинзель на до боли знакомый стол и пристегнул ее кожаными ремнями, которые так ненавидел. Он подкатил столик с аппаратом к ее голове и включил его. Девчонка пошевелилась. Теперь можно поиграть.