We're all mad here

      Словно в кошмарном сне я смотрела на то, как вертолет разлетелся на тысячи кусочков. Словно в кошмарном сне я смотрела на то, как взрыв уничтожил его. Горячая волна дошла до меня, но ее тепло я едва ли почувствовала. Я отказывалась верить собственным глазам и ушам, нет, это не может быть правдой, я сейчас проснусь, и окажется, что мне это все приснилось… Но я не просыпалась. Я стояла на крыше, взгляд мой был направлен на землю, где валялись горящие обломки. До моего сознания медленно доходило произошедшее, хоть я и пыталась убедить себя в том, что это все неправда, обман зрения, гнусная ложь. Он погиб. Я поклялась ему жить ради него, и я сдержала свою клятву. Я осталась жива. Он вытолкнул меня из вертолета в порыве гнева, но собирался ли он убить меня на самом деле? Вдруг он пожертвовал собой, чтобы спасти меня? Вдруг он намеренно сделал это, чтобы сохранить мне жизнь, понимая, что он уже обречен, потому как не успеет выпрыгнуть сам? От этой мысли слезы навернулись у меня на глазах, непонятная тяжесть сдавила мою грудь, я задыхалась. Мои ноги подкосились, и я сползла на землю. Я обхватила свои колени руками и начала молча глядеть в ночное небо. В тот момент я позабыла обо всем. Из моей головы вылетело то, что я сейчас нахожусь в, пожалуй, самом опасном месте на планете, потому как у меня под боком Чародейка созывает все свои силы, чтобы уничтожить человечество, я не помнила, где я, что я здесь делаю, как я тут оказалась, я думала лишь об одном. Мой Пудинг мертв. Еще каких-то пару минут назад он был рядом со мной, он прижимал меня к себе, целовал, смеялся… А теперь его нет в живых. Какой-то абсурд, верно? Как такое возможно? Он ведь был Королем Готэма, Клоуном-Принцем преступного мира, дьяволом во плоти, безумным гением, опаснейшим преступником столетия! Разве Джокер может так просто погибнуть? Неужели так и вправду могло случиться? Я не верю в это. Я отказываюсь верить. По моей щеке одна за другой скатились маленькие слезинки и со звоном упали на землю. Постепенно их становилось все больше и больше, и в конце-концов они превратились в бесконечный поток. Я закрыла лицо руками. Мне вдруг стало очень одиноко в этом несправедливом мире. Кому я теперь нужна? Кто будет заботиться обо мне? К кому я пойду? Что мне теперь делать? Джокера больше нет в живых. Смысл моего существования умер вместе с ним. Моя рука потянулась за ножом. Раз так, тогда я тоже желаю смерти! Лучше умереть, чем жить без него! Пусть наши души воссоединятся в Аду и горят там, но мы будем вместе! Острое лезвие порезало нежную кожу на левой руке, и алые капельки одна за другой скатились на землю.       Но внезапно в моей голове зазвучал до боли знакомый голос, голос, который я узнаю из тысячи: «Так-так, моя маленькая Харли оказалась такой бесхребетной, что решила отправиться на тот свет. С чего бы это, милая?» «Раз тебя нет, то мне нет смысла жить». «Уу, посмотрите, какие мы! Благородные, храбрые! Ха, под стать Бэтси! Однако ты забыла кое-что. Я, конечно, могу ошибаться, но мне помнится, что ты поклялась жить ради меня. Тогда что же ты сейчас делаешь, м?» «Прости, я просто…я просто…» «Просто слабачка и тряпка? Просто игрушка в руках опытного кукловода? Харли, я думал, ты представляешь из себя хоть сколько-нибудь разумное существо». «Скажи, что мне делать?! Ты умер и оставил меня одну!» «Ой, вот только не нужно этих соплей, ты же знаешь, как я их терпеть не могу». «Предлагаешь мне вот так взять и забыть все?! Ты изменил меня, ты перевернул мою жизнь вверх дном и вдруг исчез! Как я теперь буду жить дальше?! Я не вижу более смысла в своем существовании, прости меня…» «Ну уж нет, милая моя, я тебе не дам превратиться в окончательную размазню. Выше нос, не реветь, тряпка! Тебе есть куда идти. Тебя там, кхе-хке, женишок очередной ждет. Дэдшот будет рад твоему возвращению». «Мне он не нужен. Мне нужен ты». «Ну, как видишь, пока тебе придется довольствоваться тем, что есть». «Ты так говоришь, словно ты не умер, а уехал в отпуск на пару неделек». «А ты перестань думать обо мне как о мертвеце. Я же говорю с тобой, значит, не такой уж я и мертвый, ха-ха-ха». «Верх остроумия!» «Хорошо. А теперь я буду говорить с тобой серьезно. Мне плевать, что ты сделаешь с собой. Однако ты дала две клятвы, которые не вправе нарушить. Первая — ты поклялась жить ради меня. Вторая — ты поклялась спасти этот никчемный мир, остановив эту…как ее там…короче, ведьму, которую в Средние века забыли сжечь на костре инквизиции. Выполни свою миссию, а там сама решай. Но помни, что я не прощу тебя, если ты все же решишься на самоубийство. Я тебя в Аду сам лично прикончу, чтобы даже твоего духа в этом мире не осталось. Ты меня поняла, куколка?» Странно, но его грубый, холодный жесткий тон вернул меня в реальность. Я, в ужасе поглядев на лезвие, которым себя уже успела ранить, отшвырнула ножик в сторону и поднялась на трясущихся ногах. «Говоришь, мир должна спасти? А зачем? Ты мертв, я умру, все умрут. Какая разница?» «Ты меня чем слушаешь?! Только попробуй оказаться на том свете, Харли Квинн! А теперь выключай этот режим размазни и марш обратно в Отряд!» «Со стороны может показаться, что ты заботишься обо мне». «Поговори мне тут еще».       Я внезапно вспомнила Дэдшота, который несмотря ни на что старался остаться мне другом, пытался поддержать в трудную минуту и помочь. Как я могу отвернуться от него? У меня теперь никого нет, у меня был только мистер Джей, которого больше нет в живых (от этих мыслей на глаза вновь навернулись слезы, но я сдержала себя). Я чувствовала потребность в чьей-нибудь поддержке, ни разу в жизни я так не желала оказаться в чьих-то объятиях, слушая успокаивающие речи. Я будто бы вернулась в свое детство, я ощущала себя маленькой девочкой, которая потеряла родителей и теперь ищет их. Но я не могла двинуться с места, ноги решительно отказывались меня слушаться. Я должна была идти, однако у меня не получалось сделать ни шага. Меня охватила паника, сдавившая грудь подобно тугому железному обручу. Мое сознание в тот момент медленно уплывало, я не понимала, что происходит, где я, я вертелась по сторонам, чувствуя, как мои внезапно появившиеся силы начинают угасать. В моей памяти еще оставались воспоминания о тех днях, когда я была врачом, но это будто бы было очень давно, много лет назад, отголоски моей прошлой жизни пытались вернуть меня в реальность, но эти попытки были все слабее и слабее. Мои ноги вновь подкосились, и я медленно сползла на землю. Я смотрела в одну точку и раскачивалась из стороны в сторону, напевая непонятно откуда взявшуюся песенку. Я глядела перед собой, но я не видела ничего, мой мозг будто бы отключился, я словно спала с открытыми глазами, не ощущая ровным счетом ничего…       Внезапно чьи-то сильные руки подняли меня с земли и понесли вниз, по ступенькам. Я все еще бормотала про себя мотив мелодии, продолжая не понимать происходящего. Я не знала, кто меня несет. Мое сердце застучало быстрее при мысли о Джокере. Может, это он? Вдруг он не умер? Вдруг он просто в который раз решил всех одурачить, а на самом деле он жив? Вдруг он решил вернуться за мной и забрать меня из этого Ада, как он и обещал? Или же я тоже умерла, и он несет мою душу в Преисподнюю, чтобы даже смерть не могла разлучить нас? Я не видела лица того, кто держал меня на руках. Я не видела ничего… Спустя, казалось, целую вечность, этот спуск закончился, краем уха я начала слышать чьи-то беспорядочные голоса. «Я нашел ее». «Выглядит не очень». «Зачем ты вообще туда пошел? Оставил бы ее и поделом». «С друзьями так не поступают». «С каких пор она стала тебе другом? К тому же она ведь бросила тебя на произвол судьбы». «Ее можно понять. Я бы тоже выбрал любовь». «Да? А если возлюбленный психопат?» «У каждого свои недостатки». «Уоллер будет гневаться, она велела тебе убить ее». «Да пошла она к черту. Может, я и наемный убийца, но просто так не убиваю. Харли мне ничего не сделала». «Кажется, ты проникся к ней, братишка». «Не твое дело». «Какого черта мы все здесь столпились? Что, никогда не видели раненных и покалеченных? У нас задачка посложнее сейчас будет! Остановить ведьму, которая хочет уничтожить всех. Ух, да я каждый день справляюсь с чародеями, я вообще мастер в этом деле!» «А можно я найду себе второго Джокера, который деактивирует мою бомбу? Я тоже хочу послать всех подальше и сбежать на угнанном вертолете». «Нам бы всем так…» «Лучше умереть от взрыва бомбы, чем от рук женшины. Рик, не серчай на меня». «Не бери в голову. Я, наверное, вынужден согласиться с тобой». «Лично я помирать не собираюсь». «Ну да. Тебя, эдакого красавчика, любой испугается. Меня до сих пор в дрожь бросает твой вид. Тебе в ужастиках сниматься, друг». «Ты мне тоже нравишься».       Постепенно до моего больного разума начали доходить не отдельные слова, не кусочки фраз, а целые предложения. Перед моими глазами туман рассеялся, и я наконец-то смогла худо-бедно сориентироваться в пространстве. Медленно возникали какие-то цветные пятна, затем они становились все четче, и вот уже я вижу обеспокоенное лицо Дэдшота. Оказывается, это он меня нашел, он же и спустил вниз. Голоса принадлежали ему и остальной команде. Мою грудь внезапно пронзила острая боль в области сердца, потому как я думала, что меня спас из этого кошмара мистер Джей, во мне еще жила слабая надежда на то, что все произошедшее — не более чем дурной сон. Но я не должна была показывать своего горя, это не их заботы, не их проблемы, не их дело. Я заставила себя улыбнуться и расхохотаться. Дэдшот подпрыгнул на месте, услышав меня. Вся команда резко повернулась ко мне, а я продолжала смеяться. Хотя мне было абсолютно не смешно. — Привет, мальчики! — сказала я. — О…и девочки, — тут же прибавила я, хихикнув, глядя на Катану. Та не показала никаких эмоций, но мне этого и не нужно было. Мне нельзя было молчать. — Как дела у вас? Скучали по мне? — Харли…мы знаем, что произошло, — тихо произнес Дэдшот. — А? Что? Уже успело что-то произойти за время моего отсутствия? — Харли, перестань, пожалуйста, не играй из себя вечного оптимиста. — Ах, мой дорогой, с весельем по жизни и жить становится легче! — воскликнула я. Но улыбка у меня стала более вымученной. Они знают. Я так надеялась, что им ничего не известно. Не хочу показывать свои настоящие чувства. Не хочу показывать свою слабость. Но у меня предательски задрожала нижняя губа. — Все же хорошо! Все же хорошо, да? — уже слезы на глазах наворачиваются. — Слушайте, что-то в горле пересохло, давайте на миг забудем обо всех наших проблемах и спустим стаканчик-другой? — А ведь это неплохая идея, — отозвался Рик, впервые согласный с моим мнением. — Нам бы…подумать, что мы можем сделать… Или же попрощаться с жизнями… Одно из двух. Какая уже разница? — Ну ты и пессимист, — хмыкнула я, спрыгивая на землю, не обращая никакого внимания на внимательный взгляд Дэдшота. — За мной! — я побежала на другую сторону улицы, где увидела скособочившуюся вывеску бара. Я открыла дверь и вошла внутрь.       Я вошла в знакомую до боли комнату, в которой так любила проводить время. Огонь весело потрескивал в камине, даруя ощущение тепла и комфорта. Красный бархатный диван так и манил к себе, словно бы говоря: «Иди ко мне. Полежи на мне. Погрейся, забудь свои заботы и печали. Укройся пледом и усни под звуки дождя. И пусть тебя ничто не тревожит, и сон твой будет спокойным и легким». Но в воздухе почему-то повисло какое-то нервное напряжение. Я чувствовала его, чувствовала всем телом, и сердце мое застучало быстрее. Я огляделась по сторонам, чутье подсказало мне, что причиной этого может быть только один человек. Он сидел за столом, вокруг него валялись скомканные бумажки, да и рядом с ним была целая куча. Он что-то лихорадочно записывал, но потом швырял ручку в сторону, и гора мусора вновь пополнялась. Джокер был в состоянии гнева и растерянности, это было видно, он терпеть не мог, когда у него что-то не получалось. Я знала, что в такие моменты подходить к нему опасно. Но разве я боюсь опасностей? Я всегда гордо смотрю им в лицо и с радостью иду к ним навстречу. К тому же у меня сердце сжалось от жалости, когда я видела, как он мучается. В такие моменты любому человеку нужна поддержка, кто-то должен ему сказать, что у него все получится. Даже если это Джокер. Я неслышно подошла к нему сзади и положила ему руку на плечо. Как я и ожидала, он вздрогнул, резко обернулся и грубо стряхнул мои пальцы. «Уйди, — прорычал он, в ярости глядя на меня. — Почему ты никогда не слушаешь моих приказов? Взял к себе в команду идиотку…» — он отвернулся и с ожесточением начал писать, но он так сильно нажал на ручку, что бумага порвалась. «Что случилось?» — тихо спросила я, ничуть не испугавшись его и его слов. Он долгое время молчал. «Ненавижу, — вдруг выпалил он. И в его голосе было столько злости, что я содрогнулась. Но он злился не на меня. Есть лишь один человек, способный так вывести его из себя. — Я его ненавижу. Ты слышишь?! Ненавижу! Он всегда выставляет меня полным идиотом и неудачником!» «То, что тебе не удалось взорвать здание мэрии, еще не значит, что ты неудачник…» «Ты ничего не понимаешь, — сказал Джокер и, встав из-за стола, подошел к окну и начал мрачно глядеть на панораму города. Небо заволокло серыми тучами, по стеклу барабанил дождь, такая погода наводила тоску и уныние, именно этими чувствами сейчас была наполнена душа несчастного. — Здесь дело не в Бэтмене. Здесь дело во мне. Я…я всю жизнь был неудачником. Сколько себя помню, всегда фортуна отворачивалась от меня. Она отвернулась от меня и в тот роковой день, когда я стал тем, кем я являюсь сейчас… когда я упал в кислоту. Я думал, что теперь я совершенно другой человек, другая личность. Ха! — он горько усмехнулся. — Моя внешность и разум изменились. А вот сущность осталась та же. Сущность неудачника. Даже сейчас я не могу стать любимцем судьбы. Возможно, мои деяния стали великими, а обо мне заговорил весь мир, но этого недостаточно, о нет. Сотни преступников становятся известными, сотни криминальных гениев навсегда оставили о себе память на этой грешной земле. Нет-нет, я ничем не выделяюсь среди своих, так сказать, коллег, я практически слился с толпой, — он глубоко вздохнул. Казалось, он полностью позабыл о моем присутствии, он едва ли поворачивался в мою сторону или подавал знаки, он словно бы говорил сам с собой, уйдя в свои мысли. Я завороженно слушала его, замерев на месте. Никогда еще Джокер не рассказывал о своих внутренних переживаниях. Он всегда создавал впечатление уверенного в себе человека, которому все нипочем, но сейчас, сейчас он был похож на простого смертного, я будто бы увидела в нем скромного талантливого юношу, каким он был много лет назад, когда его еще не знали, как Клоуна-Принца преступного мира. — Они все считают меня за психа. Ну и пускай! Быть нормальным в наше время? Жизнь сумасшедшего наполнена красками и смыслом. Пусть у народа будут свои заботы, свои горести и печали. Лучше уж променять всю эту жесть на палату, обитую войлоком, и инъекции два раза в день. Вся эта жизнь — кошмарный сон и не более. А от отчаяния спасет электрошок, — вновь усмешка. — Весь мир — поганая тюрьма. И жить в нем легче с мыслью о том, что реальность — это просто чья-то неудачная шутка. Но все же, все же этого мало, этого недостаточно. Мало того, что я неудачник, так еще эта проклятая летучая мышь лезет в мои дела! Остановив Бэтмена, я раз и навсегда решу все свои проблемы. Стоит только убить его, как этот мир заиграет яркими красками. Но есть маленький нюанс… Я НЕ МОГУ УБИТЬ ЕГО! — он в ярости шаркнул по полу. — Потому что я неудачник! Вот же парадокс, верно?! Я, человек, ценящий искусство импровизации, ненавидящий создавать грандиозные планы, а предпочитающий действовать спонтанно, по ситуации, вынужден сидеть, как идиот, в этой комнате и портить всю бумагу, что есть в этом доме! — в порыве гнева он перевернул стол. Но в его глазах я не видела злости, в них было отчаяние, которого он больше не мог скрывать. — Я и Бэтмен слишком похожи. Оба блистательно умны, оба известны, оба сильны… Но все же он сильнее меня физически. Я бы мог этот недостаток компенсировать интеллектом. Но не могу. Он не такой, как другие герои. Что-то в нем есть, что с легкостью одолевает меня. Почти каждая наша стычка заканчивается моим поражением, я либо с ранами и позором убегаю с поля боя, либо попадаю в сотый раз в чертов „Аркхем“. Меня спасает только одно: Бэтмен слишком благороден, чтобы убивать. Поэтому я до сих пор жив. Но надолго ли его хватит? Его терпение может вскоре подойти к концу, и тогда настанет час моей смерти. А что будет после моей гибели? Мир запомнит меня злодеем. Только и всего. Я ничего в этой жизни не совершил грандиозного. А потому меня вскоре позабудут. А Бэтмена нет. Бэтмена будут помнить всегда. И это, откровенно говоря, бесит. Но что я могу сделать? Я ведь всю жизнь был неудачником…» — он отвернулся от окна, опустив голову, погрузившись в тревожное молчание.       Я, шокированная его словами, пытаясь как-то его утешить, вновь подошла к нему, но уже не стала касаться его, зная, что это только сильнее его разозлит. «Перестань принижать себя, — пробормотала я. — Нет никого, кто бы не запомнил тебя. О твоем интеллекте ходят легенды. Твои способности в криминальной области поражают каждого, все трепещут, слыша твое имя. Ты не неудачник. Просто тебе еще не представилось подходящего момента. Все будет хорошо, слышишь?» Джокер поднял голову и посмотрел на меня. Я подумала, что он сейчас будет кричать и попытается ударить меня, поэтому я сделала шаг назад. Но нет. То, что произошло дальше, повергло меня в шок и одновременно заставило меня совершенно растеряться. Впервые я увидела в его глазах печаль, я всегда считала, что он не способен на это чувство, ровно как и на отчаяние. Но вдруг по его щеке скатилась крохотная жгучая слезинка. Я уставилась на нее так, словно мне сообщили, что меня с минуты на минуту ожидает смерть. Я видела Джокера всяким, но плачущим — никогда. Вряд ли кто-то вообще был свидетелем его слез. Но я стала таковым. Я смотрела на них, когда они одна за другой стекали по его лицу. Он неожиданно превратился в брошенное отчаявшееся существо, которое пытается запомниться этому миру, чтобы не умереть в одиночестве и безызвестности. Где тот опасный психопат, способный убить всякого, кто встанет у него на пути? Где его вечная улыбка и пронзительный смех? Он впервые позволил себе показать свою слабость. Он вдруг упал на колени и прижался ко мне, словно маленький ребенок, потерявший свою маму в толпе и наконец-то ее нашедший. Я не знала, что мне делать. Я была так растерянна, так шокирована, так поражена и растрогана, что все слова вылетели у меня из головы. Но я не могла стоять как вкопанная и смотреть на его страдания. Я медленно начала гладить его по голове. Я хотела показать, что несмотря ни на что я буду рядом, я всегда буду его поддерживать, всегда буду защищать. Я хочу, чтобы он наконец-то понял это. Быть может, после этого он будет относиться ко мне чуточку добрее? Я не выдержала, и из моих глаз тоже потекли слезы. Впервые я плачу не из-за того, что он причинил мне боль, а плачу из-за того, что он растрогал меня. Хотелось сказать ему что-то хорошее, чтобы успокоить, показать, что он не одинок в этом мире, что есть человек, который будет верить в него до последнего. «Я люблю тебя, — прошептала я. — Я всегда буду рядом. И я больше не позволю Бэтмену измываться над тобой. Клянусь, что его песенка спета. Мы сотрем его с лица земли и память о нем. А люди никогда не забудут тебя. Слышишь, Пудинг?» «Тыковка, ты плачешь?» — хрипло спросил он, приподнимая голову и глядя на меня. «Потому что плачешь ты», — проговорила я, грустно улыбаясь.       Внезапно глаза Джокера потемнели, и в его взгляде появился ужас. Он медленно поднес руку к своей щеке и смахнул слезу, после чего в шоке уставился сначала на нее, а потом на меня. Затем он резко оттолкнул меня от себя, и я, не удержав равновесия, упала на пол, больно ударившись головой об стену. Джокер, рывком вскочив на ноги, подбежал ко мне и схватил меня за волосы. Он снова стал самим собой. Снова стал опасным психопатом и жестоким убийцей… Страх медленно закипал во мне. Я знала, что он сейчас очень зол, гораздо злее, чем был. Он не простит меня за то, что я посмела увидеть его слабость. Он выхватил из кармана нож, и не успела я опомниться, как острое лезвие уже оставило порез на моей щеке. Холодные пальцы сомкнулись на моем горле, и я вскрикнула. «Если хоть кто-нибудь узнает о том, что ты видела, тебе конец, поняла меня?! — прорычал Джокер. — Если хоть кому-то проболтаешься, то клянусь, это будет последним, что ты скажешь в своей жизни! , — он вдруг резко всадил нож мне в ладонь. — Ты поняла меня, Харли? Харли?!» Мои крики, его пронзительный смех над моим ухом… Все перемешалось… — Харли, Харли! — кто-то тряс меня за плечо. — А? Что? — вздрогнула я и заморгала глазами. Я огляделась вокруг и встретилась взглядом с Дэдшотом. — Все в порядке? — спросил он. — А? Да-да…в полном…       Я огляделась вокруг. Я очнулась в темном неприветливом баре со стаканом виски в руках. Я непонимающе смотрела перед собой, как будто все происходящее сейчас — не более чем кошмарный сон. Мой взгляд упал на левую ладонь, на которой еще не зажила до конца глубокая рана. Пара горячих слезинок упала на нее. Воспоминание было слишком свежо. И тем сильнее начало болеть сердце, когда я вновь осознала всю горечь утраты. Мне хотелось в данный момент либо напиться, чтобы позабыть все проблемы, либо умереть. Но я знала, что не могу сделать ни того, ни другого. Жидкость просто не шла мне в горло, а смерть…я ведь поклялась жить. Вот она, настоящая безысходность. — Харли, мне очень жаль, — тихо сказал Дэдшот. — Ты когда-нибудь любил? — произнесла я, стиснув бокал в руках, стараясь не разреветься подобно маленькой девочке. — Ну…как сказать, — на мое удивление, Дэдшот горько усмехнулся. — Вряд ли я по-настоящему любил кого-то. Даже свою бывшую жену. Невозможно чувствовать какую-то сильную привязанность, убив столько людей. — Но я же убиваю… — У тебя другое. Ты убиваешь из-за того, что любишь. Я убиваю из-за денег. Только и всего.       Я долгое время молчала, не в силах выдавить из себя ни слова. — А я ведь…любила его…- проговорила я, залпом выпивая виски, не чувствуя вкуса этого напитка. — А может, это и к лучшему? — осторожно спросил Дэдшот.       Я резко развернулась к нему. — Что ты хочешь этим сказать? — я прищурила глаза. — Ну…ты посмотри на себя. Какой ты стала? Что он с тобой сделал? — он выразительно посмотрел на мою поврежденную ладонь. — Он причинял тебе лишь боль и ничего больше. Он хоть раз говорил тебе, что любит тебя?       На моих глазах навернулись слезы. — Замолчи. Замолчи! — в ярости закричала я. — Харли, Харли, нет, постой, выслушай меня! — Дэдшот схватил меня за плечи и пристально посмотрел мне в лицо. — Ни я, ни кто-то еще из нашей команды больше не можем смотреть на то, в кого ты превращаешься! Еще немного, и ты окончательно спятишь! Прислушайся к голосу своего рассудка! То, что Джокера больше нет в твоей жизни, пойдет только тебе на пользу! Кем ты стала под его влиянием? Психопаткой с полным отсутствием воли? Ты была марионеткой в его руках! — Я сказала тебе: ЗАМОЛЧИ! — я попыталась вырваться, но его хватка была слишком цепкой. — И что он дал тебе? Что он тебе дал?! Он сделал тебя убийцей! Ты потеряла рассудок! А что приобрела взамен, что?! Его любовь? Ты серьезно? Что он сделал, чтобы доказать, что ты нужна ему?! — Он спасал мне жизнь! — прорычала я. — А ради чего спасал? Ты ему нужна была в качестве верной подручной, но не более! Он очень умело ослепил тебя, ты перестала видеть разницу между хорошим и плохим человеком! Харли, из всех нас лишь ты не являешься настоящей злодейкой. Тебе здесь не место. Твоя бомба деактивирована. Уходи отсюда! Радуйся жизни! Ты свободна, ты можешь делать все, что захочешь! Беги! Измени свою жизнь так, как тебе хочется! У тебя есть такой шанс, а у нас его нет. Любой бы из нас хотел оказаться на твоем месте! — А я не хочу быть на своем месте! — я с ненавистью посмотрела на него — Ты не знаешь, что это такое! Ты не знаешь, каково мне было, когда я смотрела на то, как взрыв убивает мистера Джея, и ничего не могла сделать, чтобы спасти его! Вместе с ним погибла моя любовь, мой смысл жизни! Кто я теперь?! Никто! И звать меня никак! У меня больше никого нет на этом свете, понимаешь?! Кроме него я больше никому не нужна. Уж лучше смерть, чем такая жизнь, — я закрыла лицо руками, чтобы он не видел мои слезы.       Дэдшот глубоко вздохнул. Меня поражало то, что он никак не оставит меня в покое. Вот что ему надо от меня? Неужели он не видит, что мне сейчас не до его нотаций? Что я хочу остаться наедине с собой и своей печалью, и что я приемлю лишь компанию алкоголя? Дэдшот оказался невероятно упрямым. Он убрал руки с моего лица. Я тотчас же со злостью отвернулась. Если он не отстанет от меня, то клянусь, я его как-нибудь изувечу. И не посмотрю на то, что он в два-три раза выше и сильнее меня. — Ты удивительна слепа, — усмехнулся он. — Кроме своего мистера Джея ничего не замечаешь вокруг. И ни о ком более не думаешь. А оглянулась б по сторонам, так бы не говорила. — Слушай, говори, что тебе нужно, и оставь меня, — прошипела я, нехотя поворачиваясь. — Я даю тебе ровно минуту. На большее меня не хватит. — Минуту… — задумчиво произнес Дэдшот. — Что ж, ладно. Мне минуты хватит. Конечно, на мое красноречие нужно дольше, но я как-нибудь в другой раз объясню всю суть, сегодня ты явно не в форме. — Рожай уже, а? — рыкнула я, едва сдерживаясь, чтобы не сжать руки в кулаки. — Хорошо-хорошо.       Дэдшот усмехнулся, а затем резко подтащил меня к себе и поцеловал.