сорванные листовки

Skillet – Saviors of the World

      Солнце палит нещадно, и Кенсу кажется, что асфальт плавится прямо под ногами. После Вспышки средняя температура на всех континентах подскочила на несколько градусов, и нестерпимая для некоторых жара в Буэнос-Айрес теперь кажется просто адовым пеклом. Кенсу поправляет сползающий с плеча автомат и вытирает ладонью пот, застилающий глаза.       — Ну, долго там еще?       До щурится, подходя ближе к копающемуся Чонину. Старый туристический автобус, простоявший довольно долго без дела, — единственный транспорт, который они встретили за несколько часов. Их внедорожник сломался, а идти дальше пешком не хватит сил больше, чем на несколько километров, да и в таком случае они не успеют добраться до Девятой Зоны до наступления сумерек. Чонин вытирает руки о мокрую от пота майку и хлопает скрипучей дверцей автобуса.       — Эта консервная банка только и может, что чесать на смеси разных языков. Единственное, что в ней работает, это авто-гид на солнечных батареях.       Ким зачесывает мокрую челку назад и усаживается прямо на землю, скрываясь в хоть каком-то подобии тени, образовавшейся от внушительного транспорта. Кенсу недовольно поджимает губы и пинает камень под ногами, прослеживая его путь до обломков старого стула.       Когда-то яркий стараниями местных жителей район Ла-Бока сейчас представляет собой лишь полуразрушенные здания и груды цветного шифера и жести — то, из чего и были выстроены дома на узких улочках. Кенсу все еще помнит, как выглядел Буэнос-Айрес до Вспышки. Как выглядел весь мир до момента, когда Земля стряхнула со своей шеи достаточное количество терзавших ее все это время людей. Стряхнула, к слову, стараниями самого человечества, которое до последнего не перестает играть с собственными жизнями. Теперь, когда по подсчетам не оставляющих свое дело ученых, осталось чуть меньше половины, нельзя быть уверенным окончательно, что если ты выжил в первый раз, в следующий тебе может так же повести.       Кенсу неспешно прогуливается недалеко от следящего за ним Чонина, слыша, как хрустит под ногами мусор из обломков. Множество игрушек, кусков мебели, листовок и сувениров для туристов — каждая выцветшая на злом солнце вещица напоминает о том, как кипела раньше жизнь на опустевших улочках.       Все люди решили перебраться туда, где, как считали многие, меньше всего вероятность следующей Вспышки. Только вот точно предсказать, что появится на этот раз и где, невозможно. Кенсу уверен, что в Девятой Зоне, расположенной на границе с Бразилией, еще остались запасы сыворотки, которую не успели забрать в прошлый раз. Это их шанс протянуть как можно дольше и помочь пострадавшим из группы. Только вот их группа, с которой пришлось разделиться, не спешила соглашаться и осталась в лагере, разбитом в Санта-Крус недалеко от порта. Никто, кроме Чонина, который вызвался с ним.       — Злишься?       Кенсу застывает на месте и разворачивается на пятках к щурящемуся от солнца Чонину. Младший встает с земли, небрежно отряхивая пыльные штаны, и подходит ближе к нему.       — С чего ты взял? — бесцветно бросает До, отводя взгляд в сторону. Находиться с Чонином наедине все еще неловко.       — У тебя так желваки напрягаются от каждой мысли, что тут и думать не надо.       Кенсу игнорирует чужие слова, начиная неспешно шагать вдоль улицы. Хватит передышки, им еще долго идти. Чонин хмыкает и нагоняет его в несколько широких шагов, преграждая путь. Кенсу поднимает на него хмурый взгляд:       — Сейчас не время.       — А когда будет это самое время, м, Кенсу? — в темных глазах напротив нет привычного игривого блеска, и Кенсу понимает, что Чонин устал играть в молчанку. До демонстративно обходит его по широкой дуге и настойчиво продолжает свой путь, надеясь встретить глазами хотя бы старый велосипед, чтобы не идти дальше пешком.       Тишина длится недолго, хотя от нависшего вдруг напряжения Кенсу кажется, что он считает каждую секунду. Большая фигура Карлоса Гарделя, смотрящая на них с одного из домов, будто посмеивается над всем происходящим. Кенсу кажется, что от пекла он начинает сходить с ума, когда слышит музыку. Он оборачивается и видит Чонина, сидящего на корточках возле старого переносного патефона. Тяжелые, под стать вязкому воздуху, звуки танго в тишине слышно весьма отчетливо.       Чонин встает и подходит ближе, протягивая руку с мягкой улыбкой. Кенсу широко распахнутыми глазами смотрит сначала на чужую ладонь, а потом на ее обладателя, невольно отступая назад и вцепляясь пальцами в ремень от автомата.       — С ума сошел?       — Брось, мы с тобой находимся на родине танго. Разве не будет кощунством упустить такой шанс? — Чонин подходит ближе, говоря тише, будто громкие звуки могут спугнуть старшего. Кенсу, который, кажется, уже давно почти ничего не боится, с осторожностью смотрит на протянутую ладонь, хмуря брови.       — Если ты забыл, то я не девушка, Чонин. И с танцами у меня общего столько же, сколько у тебя со стрельбой.       — Не упустишь шанса напомнить о моей супер-меткости, верно? — младший усмехается и ловким движением отбирает автомат, укладывая его недалеко от них на асфальт. А потом решительно сжимает чужие бока, придвигая ближе к себе. — Я все покажу, ты только доверься.       Кенсу сглатывает, опуская глаза куда-то в район смуглой шеи. «Доверься». До понимает, что его давно уже и просить не надо. Что как бы ни отталкивал, никому не сможет так доверять. Даже Чанелю, который весьма заслуженно взял командование над их группой.       Чонин берет его ладонь, заставляя руки принять правильное положение, а вторую увереннее сжимает на чужом боку. Слишком жарко, а когда два разгоряченных солнцем тела соприкасаются, можно отбросить коньки и вовсе, кажется. Кенсу чувствует, как потеют ладони, но руки не отнимает и не отодвигается, отчего-то решив, что впервые можно уступить. Он тоже измотан.       Чонин скрывает довольную улыбку в уголках губ, начиная с простых шагов, и Кенсу подчиняется. Просто делает то же, что и всегда, — отступает тогда, когда Чонин делает шаг. Ким глубоко втягивает разгоряченный воздух, пытаясь прочувствовать момент как можно лучше. Потому что привычно колючий Кенсу сейчас такой податливый и тихий, что кружится голова совсем не из-за жары.       — Раньше этот танец танцевали исключительно мужчины, поэтому то твое замечание по поводу девушки не кстати, — негромко произносит он, наклоняясь к чужому уху, чем заставляет Кенсу запнуться от неожиданности. Чужой голос пускает мурашки. Ким ухмыляется, пытаясь сделать вид, что ничего не произошло.       — Лишь восемь шагов, — шепчет он. Нужно знать лишь восемь шагов и доверять.       Пластинка приятно для уха потрескивает, а Кенсу послушно следует за партнером, чувствуя, как мокрая давно футболка неприятно липнет к телу. Старший теряется в происходящем, двигая ногами на автомате, не осознавая, что прижат к чужому горячему телу слишком близко. Лишь жадно втягивает обжигающий воздух через нос.       — Я чуть с ума не сошел, когда все это произошло, — горячо шепчет на ухо Чонин, делая очередной «крест» и вдруг отстраняя растерянного старшего от себя, чтобы притянуть вновь. — Мы с Чанелем искали неделю всех знакомых, и в самый последний момент, когда совсем отчаялись, получили сигнал от Чондэ. Мне казалось, что я бы умер прямо там, если бы не смог тебя найти, прежде чем покинуть почти опустевший Сеул.       Кенсу боится поднять глаза, смотря куда-то поверх чужого плеча. Патефон давно затих, и теперь они стоят на месте, находясь предельно близко. Кенсу боялся этого разговора, не хотел ворошить. А Чонин продолжает:       — А когда мы собрались — все, кто остался, — получил лишь стену, которую устал уже пытаться проломить. Казалось, что ты вообще был не рад меня видеть...       — Чонин, — прерывает его неуверенно Кенсу, — все не так...       — А как? — Ким отстраняется, заглядывая в чужие глаза и заставляя посмотреть в ответ.       — Так все будет гораздо сложнее. Давай не будем...       — Нет, будем, — увереннее отвечает Чонин и берет чужое лицо в горячие ладони.       — Я так не хочу, понимаешь? — в больших глазах собирается влага. Кенсу не плакал ни разу после Вспышки. — Я видел, как теряли близких. Мы уже многих потеряли. Я не хочу, чтобы потом было еще больнее. Посмотри, каким стал Чондэ после того, как подхватил заразу Бэкхен. А если завтра что-то случится с тобой?       Чонин вздрагивает, когда чувствует, как первая соленая капля касается его большого пальца. Он прижимает ближе к себе, заставляя уткнуться в плечо. А сам зажмуривает глаза до ярких всполох, чтобы не дать себе сорваться от вдруг накатившего облегчения и понимания, что все это время стучался в дверь, от которой ему давно дали ключи.       — То, что рушится мир, не значит, что мы должны рушить свои жизни. Случится что-либо завтра или через десятки лет — плевать. Просто не отталкивай меня больше, Кенсу.       Старший не отвечает, лишь вздрагивает, когда слышит рев мотора. Он смотрит на улыбающегося Чонина и недовольно кривит губы, понимая, что происходит.       — Специально все подстроил, да? И как я мог поверить, что Чанель отпустит нас одних...       — Но ведь это сработало, верно? — смеется Чонин, утыкаясь носом в чужую шею.       — Идиот, — бросает хрипло Кенсу, сжимая на чужой спине футболку и совсем не вырываясь.       Чонин улыбается, целуя небольшую родинку за ухом старшего и ощущая соленый привкус на языке. На машине они доберутся до Девятой Зоны вовремя, наверстывая упущенное время на пустых дорогах. И что бы ни случилось в пути, теперь ему нельзя дать слабину. И стрелять он научится обязательно, чтобы у старшего больше не было ни одной причины пошутить. Чтобы он мог доверять ему еще больше.