***
Время тянулось нестерпимо долго, день не собирался исчезать так же, как исчезли прошедшие три года. Это мучительное чувство ожидания растягивало жалкие шестнадцать часов в вечность. — Сёма, а, может быть, пойдём на пляж? — Голос Ульянки разрезал тишину, которую я так кропотливо создавал здесь, на автобусной остановке. Всё же это самое безлюдное место. Было. — Вы же сегодня с отрядом должны были идти, нет? — Ну-у… Трьщ начальник меня наказал. Знаешь же, Ольга Дмитриевна может. — Кажется, на миг Ульяна посчитала себя виноватой и увела взгляд, но сразу же вернула привычную улыбку и взгляд, которому нельзя отказать. — Ладно, Уля. Будешь сегодня моей помощницей. — Взвизг и радостное «Ура!» окончательно развеяли мою печаль. Всё же, этот автобус никуда не денется. А если и исчезнет вновь, Олька уж точно заберёт моё письмо. — Ну, пошли, полдник, должно быть, закончился. Надо собирать ребят, пока они не разбежались.***
Благодаря Ульянке я хотя бы немного развеялся. Несмотря на первое впечатление от неё, она оказалась и хорошей помощницей вожатого, и интересным собеседником. И как я раньше с ней не встретился? Уже как две с половиной недели в одном лагере ведь. Сейчас же все октябрята уже спали, лагерь погружался в ночь целиком и полностью, лишь с площади звучали крики, смех и музыка. Кажется, это последние танцы этого лета…***
— Опять в потолок пялишься? — С неким задором Ольга вошла в домик и включила свет. — Вставай, вставай давай. — Подняв меня с кровати, она что-то достала из-за пояса и спрятала за спину. — Ну что, а теперь танцуй! — От прилива счастья я даже изобразил танец, хотя похоже на это было слабо. — Ну что, герой-любовник, секретничать будешь или вслух прочитаешь? — Она протянула мне письмо с аккуратно выведенным «From Sam. To Sam. :)». Пытаясь как можно аккуратнее раскрыть конверт, я ещё немного помучался, а после просто его порвал. Сердце бешено билось, строчки расплывались, оставляя лишь аккуратные буквы. Вдохнув как можно больше воздуха, я принялся собирать текст в единое целое, переводить его и читать. Вслух. — Дорогой Сэм, Думаю, ты ждал много-много историй, ведь я не писала тебе давно, но я тебя либо немножко расстрою, либо обрадую. У меня не получилось много написать, нужно готовиться к отъезду, собирать вещи, учить язык. Знаешь, мне ведь уже семнадцать, со следующего года мне нужно будет продолжать учёбу. Так вот… Я лечу к тебе, в СССР. Тридцать первого августа уже буду в Ленинграде. Ты же меня встретишь? Надеюсь, скоро увидимся, поговорим.Всего самого наилучшего, Твоя Саманта.
Невольно я сел на свою кровать. Чувства от письма были смешанными. То ли прыгать от счастья, ведь именно увидеть Сэмми было моей заветной мечтой, то ли рыдать от того, что выйти за предел лагеря я не могу. Все предыдущие циклы меня не выпускали дальше декораций. Но, даже сумев выбраться, я не получу ничего. Ведь и документов у меня нет. Кажется, моё лицо выдало все мои переживания, так как Ольга подсела на мою кровать. — Что, переживаешь, да? Рассказывай, что думаешь, не держи в себе. — Оль, понимаешь… У меня ведь ни документов, ни образования, ни жилья. Всё моё богатство — деньги за эти три года. — Ну, видимо пора… Помнишь, ты просился работать, умолял протащить тебя без документов? Я почти согласилась тогда, но всё же позвонила твоим родителям. Они-то все твои документы и выслали. Ну а что образование? Труд сделал из тебя настоящего пионера, а там и до студента недалеко! Квартиру тебе найдём, недаром же ты работал столько? — Она так искренне пыталась мне помочь, что во мне невольно загорелась надежда. Кажется, на моём лице даже проступила улыбка.***
Движимый заветной целью, я работал всю следующую неделю в поте лица. Теперь же, вечером двадцать девятого числа, я стоял на лагерной остановке и ждал автобуса под номером 410. Провожали меня, кажется, все мои знакомые, которые остались после той смены здесь, в «Совёнке». Ульяна, Виола, Ольга, весь мой отряд, повара, чьи имена я даже не удосужился узнать… Все они относились ко мне так странно, так... по-доброму. За эти три года мы, возможно, стали чем-то наподобие семьи. Рюкзак, собранный всем лагерем, больно давил на плечо, водитель нетерпеливо сигналил. — Ну что, 410, в Санкт-Петербург или в Ленинград? — прошептал я. Помахав на прощание всем собравшимся, я вошёл в двери автобуса и плюхнулся на ближайшее сидение. Мозг пытался переварить всю информацию о пересадках, о ВУЗах северной столицы, о бабушках и дедушках, которые могут ненадолго приютить «настоящего пионера». Только вот я знал, что пересадки мне не пригодятся. 410 идёт до конечной…