Танец на стеклах.

Дааа!!! Ради Бога, прошу помолчи. Я сидел в ванной и отмокал после репетиции. Нога болела адски, а про грудь я вообще молчу. И как я сегодня собираюсь… Не дрейфь, боль я приглушу. Тебе будет слишком хорошо. Плюс раздвоения личности в том, что я могу почти не чувствовать боли, если этот упырь в моей голове согласится мне помочь. — С чего такая щедрость? Ну ты же разрешишь мне с ним поиграть? А куда я денусь? Оставить тебя дома я не могу. Что наденешь? Пока не знаю. Что-нибудь простое. Не хочу давать ему повод думать, что это для него. А может именно так лучше сделать? Я словно на свидание наряжусь, а иду просто позаниматься с ним английским. — Он может не так понять. Я не хочу его принуждать. Он сам меня захочет. Я в этом уверен. Тогда ты должен выглядеть… — Давай я сам решу. Ты меня словно на свидание собираешь. Мы не друзья. Я ущипнул себя за руку. — Ах ты… Так, сейчас главное не выходить из себя, иначе к Максиму я доеду не весь. Я вышел из ванной и оделся. Узкие белые джинсы и такого же цвета футболка. На шею лег тонкий шарф. Я изловчился и выпрямил волосы. Теперь бесцветные пряди прикрывали глаза. Ты так на гея становишься похож. Я рассмеялся. Кстати, чем это пахнет? — Мятой. Я новое мыло с шампунем купил. Нравится? Смотрю ты со всей серьезностью отнесся к поставленной задаче. Мне самому интересно, что из этого выйдет. Только не смей в него влюбляться, слышишь меня? Прости, что ты сказал? Я сунул в уши наушники и вышел из квартиры. Плохо слышно, ты не мог бы повторить? Я предупредил. Тебе только хуже будет, если ты его полюбишь. Успокойся. Он игрушка и не более того. Смотри не заиграйся. Прекрасно, теперь мне об этом говорит моя же фантазия. На улице было уже холодно, но этому я был рад. Есть тот, кто меня согреет и я еду прямиком к нему. Уже от мыслей о нем становится тепло. Всегда приятно знать, что где-то есть человек, который тебя ждет. Думаю не нужно говорить, что руки я не перевязал. Это и так ясно. Я не собираюсь делать что-то с собой сегодня ночью. В противном случае рядом будет тот, кто сможет меня остановить, а потом еще и пожалеет. Прижмет к себе и скажет, что все хорошо, а я буду рад поверить его словам. Я, продрогший, с покрасневшими щеками, носом и кончиками ушей, стоял под дверью и звонил в звонок. На часах половина девятого. Неужели он забыл? Вопреки моим печальным мыслям дверь открывается и передо мной предстает Максим во всей красе. Мокрые волосы, идеальный торс и наспех натянутые джинсы. Он только что вышел из душа. Он него пахло лимонами в сахарном сиропе. Я на секунду забылся. — Прости, я только из душа. Увидев, как я смотрю на него, он поспешил сменить тему и перестать извиняться. Он впустил меня в квартиру. Я разулся. — Выглядишь потрясно, — Макс окинул меня взглядом, на секунду дольше останавливаясь на руке, но меня это не сильно волновало. Вы не поверите, но мы правда занимались английским, хоть я и старался глазеть на него незаметно, это все равно не укрылось от его ненормального внимания. Знаете, что произошло после? В доме отрубили свет. Вот так просто. Я ничего не подстраивал, но видимо звезды сошлись. Была примерно четверть одиннадцатого, когда мы оказались в почти беспросветной тьме. — Да уж… Не знал, что еще можно сказать. — Такая фигня наверное во всем районе… — Он стоял у окна, из которого лился почти незаметный лунный свет. — Антон? Я подошел к нему сзади и был на расстоянии всего пары сантиметров, но ничего не делал. Только мое дыхание щекотало оголенную кожу его плеча. — Да? Только не говори, что боишься темноты. — Нет, конечно не боюсь, но… Он замолк. — Если не хочешь, так и скажи. Я не делал никаких движений и просто ждал от него ответа. — Хочу, просто… — Тогда не ломайся. Мне нельзя давить, иначе все коту под хвост. Не ломайся, хах, иронично. Я сломаю его сам, только позже. Он разворачивается слишком резко и я теряю равновесие, но меня подхватывают теплые руки. Наши губы встречаются. С нежностью и властью. Я не сопротивляюсь, просто обмякнув в его руках. Мы стоим на месте и просто целуемся. Так, мне надоело. Обнимаю его за шею и прыгаю, обхватывая ногами его бедра. Он не против. Мы движемся и вскоре падаем на кровать. Он разрывает поцелуй и снимает с меня футболку. Его майка отправляется на пол какой-то секундой позже. Такой горячий… — Такой холодный… И снова поцелуй. Мое лицо, шея, плечи. Его губы не пропускают ни сантиметра. Я не могу сказать, что мне больно, когда руки в очередной раз проходятся по ребрам. Мне просто охренеть как больно. С губ срываются стоны и их природа точно не наслаждение. Я уже начинаю думать о том, чтобы попросить его остановиться. Но боль внезапно отступает сама собой. На замену ей приходит нечто другое. Чужые губы касаются груди. Я выгибаюсь ему навстречу, требуя еще. Цепляюсь за его плечи, царапаю. Мокрая дорожка проходит ниже, останавливаясь на поясе джинс, в которых становится нестерпимо тесно. Еще пара секунд и я лежу под Орловым совершенно обнаженный и предательски краснею, пытаясь свести ноги. — Зажимаешься как девственник. Серьезно? — Ну…почему же «как»? От нахлынувшего возбуждения мне трудно говорить. Он замирает на секунду. — Да ладно…ты шутишь? — Стал бы я шутить? Отвечать все сложнее. Дыхание стало рваным. Я сам притянул его к себе и поцеловал. Сладко. Я плохо помню, что было после. Подготовка, искра боли, медленные мучительные толчки. Мы сорвались в бездну наслаждения и желания, мы сходили с ума, упивались друг другом, словно в мире не было никого, кроме нас двоих. Все сейчас казалось таким ничтожным и незначительным, что хотелось смеяться. Даже шепот на самом краю сознания не смог бы заставить меня оторваться от этого тела напротив. Медленно становясь громче, он превратился в настоящий крик. Я хотел остановить его, заставить замолчать, но поздно понял, что кричал я сам. Как будто я летел куда-то вверх на ненормальной скорости, и, всего на миг задержавшись на вершине, сорвался вниз, летя и разрезая воздух, свет, звук. Искусанные в кровь губы отдают приятной болью, когда их накрывают очередным поцелуем. Я не помню, сколько их было. Потерял счет после двадцати. Все неважно. Мы еще немного лежим рядом, я пропускаю через пальцы его волосы, чуть мокрые от пота. Его глаза блестят. Мои, наверное, тоже. Я читал где-то, что можно чувствовать блеск своих глаз. И я чувствовал. — Люблю, — одно слово разрезало наступившую тишину, наполняя даже воздух в этой комнате каким-то особым смыслом и теплом. — Люблю, — я отвечаю, немного помедлив. Наслаждаясь моментом и переживая его снова и снова, я отправляюсь в царство Морфея, слушая тихое мерное дыхание в сантиметрах от своих губ.