Танец на стеклах.

Я проснулся от лучей солнца, бьющих по глазам через закрытые веки. Когда я их все-таки открыл, моему взору предстала умилительная картина. У меня под боком, свернувшись калачиком и положив голову мне на живот, спал Антон. Он был похож на котенка и слегка посапывал. Я не хотел вставать, но мне пришлось. Аккуратно поднявшись, я оглядел комнату. Все как обычно, но стало как-то…светлее. Я улыбнулся и пошел в душ. Когда я вернулся, на настенных часах была половина одиннадцатого. Три урока мы уже точно пропустили. Мне хотелось подольше сохранить этот миг и я встал к окну. Опираясь плечом на прохладное стекло. Сегодня утром весь мир словно светился и это не могло не радовать. Люди спешат по своим делам, одевшись по летнему легко, дети играют на площадке, во двор въезжает черный внедорожник. Подождите… Черный внедорожник?! Машина останавливается на стоянке и из нее выходит женщина лет сорока в кожаной куртке и мужчина такого же возраста в бежевом пальто. Нет… Только не это. — Антон, просыпайся… Я начал лихорадочно метаться по комнате, подбирая с пола одежду и натягивая свои джинсы. От Призрака ноль реакции. — Проснись, кому говорю?! Он подскочил на кровати и распахнул глаза. — А? Что? Третья Мировая? Зомби апокалипсис? Мне было не до шуток. Я кинул ему футболку и джинсы. — Вылезай из кровати, иди в душ и одевайся. — Можешь сказать в чем причина? — Мои родители…из командировки вернулись. Что ты ржешь?! Он, все еще лежа, покатывался со смеху. — Анекдотично, не находишь? Он заставляет меня улыбнуться. — Твою мать! Он сел в кровати и прекрасное лицо исказилось. — Ребро? — он меня нехило напугал. — Н…ниже. Черт, больно. Когда до меня дошел смысл его слов, я готов был падать ему в ноги и молить о прощении. Видимо, эта палитра эмоций отразилась на моем лице. Антон подскочил с кровати и захромал к ванной. — Ничего, я в порядке, правда. У меня нога гораздо сильнее болит, так что все нормально. Он приблизился и поцеловал меня. Невинно и нежно. — Это еще за что? — Просто потом шанса может не представиться. Он улыбнулся и со своими вещами в руках отправился в ванную, откуда вернулся буквально через полторы минуты. Абсолютно сухой, сияющий чистотой и благоухая, как только что сорванная ромашка. Я, за время его отсутствия успел перестелить кровать, собрать с пола книги, учебники и словари, включить чайник на кухне. Я выглянул в окно. Родителей видно не было, значит они уже в парадной. Вторя моим мыслям из прихожей донесся звук ключа, что повернулся в замочной скважине. — Максик, ты дома? Тебе нехорошо? — Это моя мама. Прошу, ты можешь спрятаться? — Я не наделаю глупостей, — он улыбнулся, а мне оставалось только ему довериться. — Да, мам, я дома. Просто проспал. Мы вышли из комнаты. Я видел, как Антон прятал от взглядов моих родителей свою левую руку. — Привет. Как тебя зовут? На серьезном лице отца появилась улыбка. — Здравствуйте, я Антон. Ваш сын помогает мне с английским. — Так вот оно что… — мы прошли на кухню. — Так усердно занимались, что не заметили, как наступила ночь. — Но это не оправдывает того, что вы оба не в школе, — отец снова посерьезнел. — Чашка чая и нас здесь уже нет, — заверил я его, улыбаясь. Мы с Антоном сидели на кухне и пили чай. У меня еще осталось печенье и было решено сделать его нашим завтраком. Родители отправились в свою комнату отсыпаться после долгой дороги и мы были одни. — Спасибо. А ты им понравился. — Я нравлюсь взрослым людям, — он пожал плечами, отправляя в рот печеньку. — Кстати, а тебя не хватятся? — Я один живу. Могу ночевать где хочу, хоть в Перекрестке, — его лицо от чего-то стало грустным. Меня поразила страшная догадка. Я не хотел ее озвучивать, но… — А твои родители… — Нет, они живы, разумеется. Я…ушел из дома полгода назад. А еще за год до этого мои родители развелись. Он хотел рассказать, что произошло, но что-то внутри его останавливало. — Эй, — я положил руку на его ладонь. — Все хорошо. Я не понял, ответил, он, или просто продолжил. — Я не имел спортивных талантов, но продолжал тренироваться. Отцу хотелось, чтобы я стал знаменитым лыжником, но я его идей не поддерживал. Моя мать мечтала увидеть своего сына на большой сцене и ее мечту я хотел исполнить. Четыре часа лыж и два часа танцев. Ежедневно. Я плохо учился и не находил времени для себя, а потом получил травму. Из-за боли я не мог продолжать заниматься спортом и отец с этим смирился. После было много всего…не носящего приятного характера и вот я сижу здесь. Какое-то время мы молчали. — В моей жизни было довольно много плохого, так что я хочу сказать тебе спасибо. Спасибо тебе большое. Я не знал, что сказать. — Так вот, что ты имел в виду, когда сказал, что рад, что встретил меня… Неужели я для него так же важен, как и он для меня? Он такой светлый и чистый, что я боюсь, что от одного грубого взгляда или слова он может залиться слезами или разбиться, как стеклянная фигурка. Я не мог допустить, чтобы он страдал. — Может тебе не выступать в воскресенье? — Нет, — ответ прозвучал слишком резко и он поспешил поправиться. — Ну, я чувствую себя намного лучше, так что… Я смотрел на него не отрываясь. Он упустил глаза. — У тебя линзы? — Что прости? — Твои глаза обычно зеленые, а сейчас серые. — Нет, это свет так падает. Неловкая пауза. — Мы опаздываем. Он поднялся с места направляясь в прихожую. Я кинул чашки в раковину и поспешил за Призраком. Он какой-то…другой. Я сделал ему больно? Я это и так знаю, но он сказал, что все в порядке. Ну не умеет он врать, не умеет. — Прости, я вчера переборщил. — Я же сказал, что все хорошо. Зачем снова спрашивать? Его голос звучал грубо и отрешенно. Передо мной словно был другой человек. Не знаю, заметил это он сам или нет. — Нам до школы минут пятнадцать идти. К началу четвертого уже не успеем. Он подошел к припаркованному недалеко от парадной мотоциклу. — Доедем за три. Еще кое-куда заскочить нужно. Я не стал спорить и говорить о том, что не люблю мотоциклы, а особенно быструю езду на них и просто сел на байк позади Призрака. — Только сильно не сжимай. Я тотчас ослабил хватку. Мы тронулись и почти сразу развили большую скорость. Время тянулось долго, а машины и дома пролетали мимо нас очень быстро. Антон остановился у аптеки в паре минутах езды от школы и приказал ждать его не слезая с мотоцикла. Я послушался. Через пару минут он вернулся с упаковкой бинтов и пачкой каких-то таблеток. Мы снова двинулись в путь и буквально через минуту были у здания школы. До звонка примерно минут семь. — Ты мне нужен. Поможешь мне кое с чем? Мы вошли в здание школы. — Да, конечно. Что нужно сделать? Он схватил меня за руку и потащил в туалет. Там он сел на подоконник и достал из кармана джинс бинт. — Перевяжи мне руку. Как можно туже. Я подчинился и начал накладывать повязку. — А сам почему не можешь? — Просто не могу. Прошу, быстрее. Я поторопился и через минуту с его рукой было покончено. — Хорошо. Призрак достал из кармана пачку таблеток и проглотил три, запивая водой из-под крана. — Хорошо… Он облокотился на стену и прикрыл глаза. — Антон? — Заткнись. Его плечи напряглись, а ноги ослабли. Он сполз по стене вниз. — Что с тобой? Он меня не на шутку напугал. — Отстань, прошу, пожалуйста. Хоть раз… Он почти плакал. — Оставь меня в покое, тварь! Он поджал ноги и спрятал лицо в руках. Я упал рядом. Он весь дрожал, словно его только что окунули в чан с холодной водой и выставили на мороз. Я коснулся его рук. Он метался и что-то невнятно кричал, а я мог лишь сидеть рядом, прижимая бледное тело к себе. Глажу его по волосам и по спине. Чувствую, как его дыхание замедляется, становясь спокойнее, а крики сменяются всхлипами. — Прости, умоляю, прости… — Шшш, все хорошо. — Не оставляй меня одного, пожалуйста, не бросай… — Я здесь, я рядом с тобой, успокойся. Призрак лишь прижался ко мне сильнее. Я не помню, как долго мы там просидели. Наверное прошел примерно час, так как из транса меня вывел школьный звонок. Тело в моих руках вздрогнуло. — Тише, тише. Снова тишина. — Максим? — Да? — Пойдем отсюда. Давай уйдем? Я кивнул и взял парня за руку. Коридоры были пусты, так что на улицу мы вышли без приключений. Мальчик рядом тихо дышал, виновато опустив красные от слез глаза, вернувшие свой зеленый цвет. — Может сходим куда-нибудь? — предложил я, когда молчание стало невыносимым. — Давай. А куда? — Куда захочешь. — Тогда в кино. Он немного оживился и мне стало легче. Мы идем по улице полной прохожих и машин на перекрестках, держась за руки. Я проявляю нежность или боюсь, что он исчезнет? Испарится или убежит? Я не решил, да и незачем мне было это делать. Что с ним? Почему он вдруг стал на меня кричать? Там, в том туалете передо мной стоял другой человек, но сейчас он снова настоящий. Тот, которого я люблю.