Танец на стеклах.

Как же больно…было вчера Кислову. Я это помню, помню абсолютно все. Помню, как тонкие иглы заходили под ногти, как плеть с металлическими наконечниками оставляла на спине глубокие порезы, как острое лезвие вспарывало кожу на запястьях. Он кричал, а я выпивал его вопли. Перекрывал ему кислород и наслаждался. «Как тебе болевой шок?» спросил я у него. Он стонал и молил меня прекратить, но я не останавливался. А после был секс. Много, жестко и больно. Не думаю, что после такого Андрей вообще сможет ходить. Будет отлеживаться дома не меньше недели. — Как я только… Успокойся. Ну покалечил парня, с кем не бывает. Со мной не бывает. — Да как я смогу с ним в одном классе находиться?! А Кир? Он же меня убьет! Потом воскресит, изобьет и закопает уже живьем. От тебя одни проблемы. А ты не умеешь держаться в этой жизни. Тебе нужно, чтобы кто-то был рядом и поддерживал тебя. Без меня твоя жизнь превращается, а ад. — Я не нуждаюсь в поддержке такого урода как ты. Это ты делаешь из моей жизни ад. Ненавижу тебя. — С кем ты говоришь? — в гримерку заглянул Кирилл. — Вау, выглядишь… — Знаю. Я был бел как снег, а волосы были обесцвечены. На глазах черные линзы, закрывающие белки, а на шее был кожаный ошейник. На мне была черная майка и черные свободные брюки. Руки я перевязал черными бинтами и хорошо закрепил. — На сцену через пять минут. Музыка, свет… Болеутоляющее? — Нет, спасибо. Я в порядке. Как закончим, нальешь мне выпить. Кир округлил глаза. — Ты же бросил. — Я бросил напиваться, а пить себе не запрещал. — С этим трудно поспорить, — он улыбнулся. — Как ребро? Не беспокоит? — Нет. Тебе лучше о своем брате побеспокоиться. Давно ему звонил? Что я только что сказал? Как…как это случилось? Я же теперь… — Что ты сделал? — Я…я... — Что ты сделал?! В комнату заглянула Лена. Она, судя по всему, только что меня объявила. — Призрак, на сцену. — Да, иду. Прости, Кир, пожалуйста прости. Давай позже поговорим. Я выбежал из гримерки и поспешил на сцену, восстанавливая сбитое дыхание. Ну что, теперь еще и Кир. Не умеешь ты держать язык за зубами. Это все ты. А теперь замолчи и дай мне выступить. По ушам ударила музыка, отдаваясь импульсами во всем теле. Движения плавные, размеренные, черные глаза закрываются. Меня здесь нет. Я за сотни, тысячи километров. Все движения заучены. Я растворяюсь. Я словно мертв. Музыка быстро кончается. Мне осталось только упасть. После выключится свет и я должен буду исчезнуть. Вот я на самом верху. Расслабляю ладонь и лечу вниз. Что-то в голове заедает и я не останавливаюсь. Сжимаю пальцы на долю секунды позже. А после только боль в затылке и обступающая меня тьма. — Он очнется, — этот голос. — А что если нет? — Он очнется, — снова он. — Он не может не очнуться. — Врач сказал, что повода для беспокойства нет. Это стандартное сотрясение, — а вот ее я слышать не хочу. — А ты вообще почему здесь? — «здесь» это где? А вот его я боюсь. — Я его знаю. Мы в одном классе. Я обещала ему, что никому не скажу, а вышло… — Я и так знал, — прошу, вышвырни отсюда обоих. На какое-то время наступила тишина. — Вы как хотите, а я пошла. Завтра много уроков. — Пока, Насть. Меня завтра не будет. — Ага, я тоже пошел. Нужно кое-куда заехать. Я кажется знаю, к кому он поедет. Как же стыдно… За Киром захлопнулась дверь. Я приоткрыл глаза. Так это больница. У кровати на стуле сидит Максим. Его руки сжимают мою ладонь. Я чувствую, как трясутся его ладони. — Макс? Не узнаю свой голос. Он какой-то… Жалкий. — Боже, ты очнулся. Его лицо озарилось улыбкой и на душе стало теплее. И все же он меня любит. Все ушли, а он остался. Чужие губы касаются моей руки. — Не представляешь, как ты всех напугал. Я так волновался… — А…что со мной? Я поморщился от боли в затылке. — Ты упал с шеста, ударился головой. Кто-то вызвал «скорую», а я, Настя и Кирилл поехали со мной. Она оказывается из твоей старой школы. — Да, а Кир мой лучший друг…был. В глазах защипало от нахлынувших слез. Урод. Какой же я урод. Я же просил не делать ничего страшного. Почему я никогда не слушаюсь?! — Эй, ну ты чего? Ну поссорились, с кем не бывает? — Нет, все…все намного серьезнее. Он никогда меня не простит… Слезы текли из глаз и я не мог их остановить. — Я не буду просить тебя рассказать. — Спасибо. Он был рядом. Я был так жалок, а Орлов все равно был рядом. Я его поработил, сделал своим подчиненным, влюбил его в себя. Я ненавижу себя за это. Ненавижу тебя, слышишь?! — Когда я смогу… — Через пару дней, не раньше. Он готов для меня на все, но я не хочу его ни о чем просить. Я хочу просто жить с лучиком света под боком. Ты мой свет и я укрываюсь в твоей тени. Я хочу уйти отсюда. Хочу домой, хочу учиться и танцевать, заводить друзей. — Макс? — Да. — Я не хочу здесь быть. Забери меня отсюда, прошу. Он уставился на меня непонимающим взглядом. — Я не могу просто подойти к врачу и сказать, что забираю тебя, — в его голосе слышалось сочувствие. — А завтра? Ты придешь завтра? — Да, конечно приду, — он хотел коснуться моих волос, но вовремя отдернул руку. Через секунду он накрыл мои губы своими. В этом поцелуе не было страсти или желания, была только бесконечная нежность. Нам пришлось оторваться друг от друга, так как перестало хватать кислорода. — Я зайду к тебе завтра после школы. Не скучай. Люблю тебя. Он что, собрался уходить? Вот так просто? Мне же…страшно, черт возьми. — Подожди…- я протянул ему руку. Мне от чего-то стало холодно. — Останься еще на минуту, пожалуйста. — Я готов провести здесь хоть всю ночь. Он был рядом со мной до тех пор, пока я не провалился в сон. Глубокий и темный, лишенный сновидений, но от чего-то бесконечно счастливый. Я проснулся от громкого крика. Этот звук разрывал голову, заставляя прижать к ушам ладони. Ко мне в палату ворвалась медсестра. — Что с тобой?! — А что со мной? — я ее не понимал. Звук затих. Наступила тишина. Я поздно осознал, что кричал я сам. — Н…ничего. Просто кошмар. — Больше так не пугай. Я кивнул. От чего так зудят глаза? — Я хотела предложить тебе снять линзы. Для глаз не очень полезно. Так вот оно что… Я их снял. По словам сестры, выглядел я помято. Да и чувствовал себя так же. Глаза были такими красными, словно я не спал как минимум дня три. — Меня, кстати, Кристина зовут. — Антон. Мы улыбнулись друг другу. — А…тот парень, что был здесь ночью… — Твой друг ушел только под утро. Сидел с тобой всю ночь. Вот дурак. Я же просил его остаться на минуту… Впрочем, я рад, что он меня не послушал. Я улыбался, вспоминая о нем. Орлов, Орлов… Что же ты со мной делаешь? — Значит я выиграла. — Прости? — Твои глаза, они зеленые. Мы с коллегой поспорили и я выиграла. Зеленые… Точно! Как я мог не заметить? Это же было настолько очевидно, лежало на самой поверхности. Спасибо, Крис, спасибо, что помогла понять. — Он ушел, — я сказал это, так тихо, что сам почти не услышал. Все признаки на лицо. Нога не беспокоит, а ребра наоборот ноют. Я не смотрю на вещи под разными углами. Я не сомневаюсь в том, чего желаю. — Антон? — А? — У тебя…есть девушка? Я вопросительно поднял бровь. — Я…я это не для себя, это моя подруга просит… — Нет, у меня нет девушки. Но прости, Крис, ничего не выйдет. Ты, да и твоя подруга, должно быть, просто замечательные девушки. Загвоздка только в том, что… Я запнулся. Ну почему не хватает решимости сказать? — В чем? — В том, что вы девушки. Я залился густой краской. Не то, чтобы я не мог с девушками, но у меня уже есть пара и я его ни на кого не променяю. — Поняла. Прости за вопрос. — Ничего. — Я еще зайду, принесу завтрак, — сказала она уходя. Я чувствую, что мне здесь будет не так плохо, как казалось ночью. Знаешь, ты ведь не сможешь не вернуться. Я прав? Скажи, что я прав… — Скажи… Ты, ты мне очень нужен. Прости меня за все. Умоляю, прости. Я не хочу быть один. Я не могу без тебя. Говори со мной, прошу, перебрось мне хоть пару слов, — я не знал, кричал я или говорил тихо. Я не смогу долго держаться, скрываясь под своей маской. Без тебя она теряет опору. Ты же всегда был моим щитом, всегда оставался моей опорой, так сделай наконец то, что должен. Вернись, Призрак. Я просыпался еще несколько раз и каждый раз внимательно вслушивался. Ничего. В моей голове совершенно пусто. Ни одной инородной мысли. Я не могу отделаться от ощущения, что меня бросили абсолютно все. Даже моя фантазия решила свалить. Мне холодно. Я хочу, чтобы холодно было всем остальным, чтобы все остальные потеряли что-то очень важное, чтобы все, кто меня окружают испытывали то же, что и я. Ну и сволочь ты, Призрак! Я позволил тебе не существовать, а полноценно жить. Я дал тебе то, чего ты так страстно желал, а что получил взамен? Игнорирование. Полнейшее. Эта ледяная пустыня у меня в груди когда-нибудь расколется пополам. И мое сознание потеряется, рухнув в образовавшуюся щель. Я перестану существовать и погибну. Я не прошу тебя о многом, просто будь со мной. Я не хочу прожить то время, что мне отведено в одиночестве. Ты бросил меня. Единственный, кто мог всегда выслушать, потому что не мог не слышать. Ты читал мои мысли и знал все мои секреты. Ты был самым близким для меня человеком, а теперь просто потерялся. Я хочу тебя вернуть, но не могу. Я боюсь, что ты пропал навсегда, но вместе с тем страшусь представить, что будет со мной если ты вернешься. Черт, как же холодно… Но тут из коридора доносятся шаги. Они все приближаются и приближаются, становясь громче. Дверь палаты открывается и в комнату заходит он. Со сладких губ срываются и летят ко мне слова, которые я так хотел услышать. — Я сегодня вечером забираю тебя. Поживешь у меня, пока не поправишься. Я улыбаюсь, холод отступает, а на замену ему приходит приятное тепло, от которого хочется забыть все, что связано с Призраком. Ведь у призраков нет чувств, тем более таких высоких и светлых.