Танец на стеклах.

Pov Максим. Когда он упал у меня внутри все рухнуло. Когда его затылок коснулся сцены, а рука разжалась, я почувствовал, что умер. Я мертв. Призрак лежит на сцене и не двигается. Кто-то в зале кричит. Кто-то орет, что нужно вызвать «скорую» и кто-то вызывает. Я просто не могу сдвинуться с места. Такая паника, что нельзя передать. На сцену поднялся парень с красными волосами. Я узнал в нем бармена. Парень подхватил Антона на руки и спустился со сцены. Его лицо было непроницаемо. Он словно нес не своего знакомого, а мешок с песком. Откуда ни возьмись рядом с ними появилась Настя, наша новенькая, что перевелась буквально на днях. Я, отойдя от шока, подошел к группе, и, бросив Насте короткое «привет», помог, как выяснилось, Кириллу, погрузить своего парня в вовремя подъехавшую машину «скорой». До больницы мы ехали молча. Я волновался за Призрака. Он был без сознания. В больнице Антона куда-то увезли, приказав нам ждать в приемной. Я сидел словно на иголках. Время перевалило за полночь, когда из палаты вышла сестра и разрешила нам войти, заверив, что повода для беспокойства нет. Он лежал на кровати, подключенный к каким-то аппаратам. Беловолосая голова была перевязана. В груди ощутимо кольнуло. Мне больно видеть, как он страдает, пусть я не показываю этого, но внутри у меня все рвется. Ребята ушли примерно к двум, а я остался. Призрак открыл глаза и с моей души свалился огромный груз. Обещаю ему, что навещу завтра и просиживаю у его кровати почти до самого утра. Мне не дает покоя его вопрос. Он просил забрать его из больницы и я хотел выполнить его просьбу. Я поговорил с врачом, что был на ночном дежурстве и тот разрешил забрать Антона при условии, что за ним постоянно будет вестись наблюдение. Я согласился. Перед школой я попросил разрешения у родителей оставить моего друга у нас на пару дней. Услышав, что парень живет совсем один, да еще и травму получил, они единогласно согласились. В школе было как-то тоскливо. Единственное, что бросало свет на эту серость было отношение нашей новенькой к случившемуся. Она не задавала лишних вопросов. Пришла только к третьему уроку и вся светилась. Мне с ней было интересно и она не брезговала общением со мной. Это мне было нужно. Идиллию, царившую между нами до конца пятого урока, разрушил своим появлением перед шестым… Андрей. Я его сразу не узнал. На нем были какие-то старые мешковатые вещи, шарф и капюшон. Руки были плотно и аккуратно перевязаны. Его избили? В жизни в такое не поверю. Он сам кого угодно завалить может, а тут такое… Он отдал классной какую-то записку и ушел, не сказав ни слова. Я хотел пойти за ним, но передумал. Он всем своим видом показывал, что не хочет, чтобы его трогали. — Что это с ним? — спросила Настя, когда пострадавший проходил мимо. — Не знаю. Может сегодня ему напишу, — отвечал я первое, что придет в голову. Девушка поняла, что мне не до этого и поспешила прекратить разговор. После школы я сразу двинулся в больницу. Хотел по скорее забрать себе моего Призрака. Моего. Когда я только успел в него влюбиться? Он ведь ничего для этого не делал. Просто был собой. Антон ведь тоже меня любит. Так качественно сыграть не удалось бы никому. Он со мной искренен, пусть и не раскрывает некоторые подробности, но он передо мной открыт. Я не говорю, что не считаю его странным. Да, но у каждого свои причуды. Бывает так, что Призрак срывается, у него резко меняется настроение…он кричит на кого-то, говорит, что ненавидит, обвиняет во всех смертных грехах, а после заливается слезами. Не хочу видеть, как он плачет. От этого разрывается на части моя душа. Он в тысячу раз красивее, когда улыбается и я хочу видеть его улыбку чаще. — Я сегодня вечером забираю тебя. Поживешь у меня, пока не поправишься. Он улыбается и я понимаю, как ему плохо быть одному. Я просидел в палате Призрака до вечера, до тех пор, пока не пришла пора уходить нам обоим. — Так… — начала медсестра. — Никаких нагрузок на мозг или тело. Полный покой. — Понял, спасибо. Антон сел на кровать, собираясь встать. — Не вставай так резко! Но было поздно. Парень запутался в ногах и рухнул в объятия во время подоспевшего меня. — Ясно, — я помог ему встать. — Спасибо, Кристин. Девушка как-то странно на нас смотрела. Точнее на меня. Ну неужели это маленькое чудо ей все рассказало? Антон, поняв мой вопрос, виновато улыбнулся и мое сердце оттаяло. К нему домой мы шли пешком, он потребовал ждать за дверью, сославшись на бардак. Я только сейчас понял, что ни разу не был у него дома. Обычный район, обычный дом, четвертый этаж. Небольшая на вид квартирка. Одна комната. Видно, что покупал ее он сам. Я попросился в ванную, вымыть руки, на что Антон только пожал плечами, мол, делай что хочешь. Ванная небольшая, светлая. Раковина с трещиной, а на ее бортике лежит лезвие в крови. Давно лежит, не меньше четырех дней. Это с того дня, когда он порезал себе руку. Интересно, зачем? Я, как и говорил, вымыл руки и вышел к Призраку. Он стоял в прихожей и ждал меня с рюкзаком на плечах. На парне была черная толстовка и серые джинсы. Он что, других цветов вообще не признает? В прочем, мне даже нравится. — Идем? — спросил я у него. — Идем, — кивнул Антон, беря меня за руку. Я был не против. — Мам, пап, мы дома! — проорал я, когда мы с Призраком переступили порог моей квартиры. — Ой, мальчики, это вы, — в прихожую влетела моя мать. — Проходите, проходите. Антоша, как себя чувствуешь? Кушать будете? — Добрый вечер. Я в порядке, уже почти здоров. Да, не отказался бы от ужина. А то в больнице просто ужасно кормят. Призрак обворожительно улыбнулся. Он определенно нравился маме. — Так, прекращайте, — начал я. — Антон, пошли, покажу, где спать будешь. Мне не хотелось врать родителям о том, кем мне приходится Призрак, но без этого было не обойтись. — Да, Антош, гостиной у нас нет, так что ночевать будешь у Макса. Только он во сне пинается… — Мам! — Все, все, ухожу. У меня там курица уже наверное сгорела… Мы прошли в мою комнату. Антон упал на кровать и залился беззвучным смехом. — Пинаешься, значит. А я думаю, откуда у меня синяк. Все с тобой понятно. — Где? — Чуть пониже поясницы с левой стороны, — съязвил он. — Да, что-то такое припоминаю. Мы оба рассмеялись. — Иди сюда. Я подчинился, навис над ним и поцеловал. Холодные руки сомкнулись за моей спиной. Призрак уже хотел стянуть с меня рубашку, но я ответил отказом. — Почему нет? Он такой милый. Красный и растрепанный, смущенный и невообразимо милый. Я сел на кровать, а он поднялся, обняв колени. Я начал объяснять ему, словно ребенку, загибая пальцы. — Ну во первых — у меня мама через стену. Во вторых — она, та самая мама ждет нас на ужин. Ну, а в третьих — тебе запрещены физические нагрузки. Вот мои аргументы. — Может тогда… — «По быстрому» тоже не прокатит. Я был непреклонен. На самом деле мне было плевать на то, что нас могли застукать и плевать на возможность пропуска ужина. Меня останавливало только его самочувствие. Врач сказал «полный покой», значит нужно обеспечить этому чуду «полный покой». — Зануда. Он ткнул меня пальцем под ребра. Вот же… — Я зануда? — Да, ты, — еще один удар и я опрокидываю его на кровать и начинаю щекотать. Он смеется и вырывается, смешно жмурясь. — Ладно, ладно, беру свои слова назад, отпусти! Оставляю на его щеке поцелуй и отпускаю. Боже, это точно самое милое, что я когда-либо видел. Широко раскрытые глаза, красные от поцелуев губы, бесцветные волосы, торчащие во все стороны, улыбка… — Мальчишки, ужин! — донесся с кухни крик мамы. — Идем? — спросил я у него. — Идем. Мы быстро переоделись в домашнее. Я восхитился тем, сколько вещей влезло в рюкзак Призрака. Длинные штаны и белая водолазка без ворота. И шрамов не видно, и красиво. Как и предполагалось, на ужин была курица. Что-что, а готовила моя мама отменно. Ели мы молча, пока я не понял, что кого-то за столом не хватает. — Мам, а где папа? — Он днем улетел. У него конференция в Нью-Йорке. Опять этот Голодов назначает встречу на другом конце света. В тарелку Антона упала его вилка. — Милый, тебе нехорошо? — Нет, не беспокойтесь. Просто вспомнил, что должен отцу позвонить. — Так позвони. Не заставляй его нервничать. Или он не знает? — Нет, не знает. У него…конференция в Нью-Йорке. Призрак усмехнулся и от этой его усмешки веяло горечью. — Я знала, что где-то тебя уже видела. На соревнованиях около полугода назад. Антон Голодов. — Мам, Антону неприятно вспоминать об этом. Прошу, ешь курицу. — Да, да, извини. Голодов улыбнулся, как бы говоря мне спасибо. После ужина…была половина одиннадцатого. Я быстро сделал уроки на завтра, сказав Призраку, что в школу он пойдет только переступив через мой труп. Он конечно отпирался и уверял, что чувствует себя отлично, но позже все-таки сдался. — Закончил? — спросил у меня Призрак, когда я закрыл последнюю тетрадь. Я кивнул. — Хочешь в душ? Я даже готов пойти с тобой. Я не знаю, как от такого заявления я смог не залиться густой краской. И снова отказ. — Я же сказал, нет. Хоть я и пытался говорить как можно нежнее, ответ все равно вышел грубоватым. Он обиделся. — Ну и иди, — это маленькое что-то швырнуло в меня полотенцем. Когда я вышел из душа, гордо сказав самому себе, что не поддамся на провокации этого чертенка, моя защита дала трещину. На правой половине кровати лежал Антон в одних трусах задом кверху. Тонкие руки были под подушкой, на которой покоилась его белобрысая голова, а глаза были закрыты. От нахлынувших чувств мне пришлось вернуться в ванную, где я провозился минут десять. Попытка номер два. Я вошел в комнату и тут же выключил свет, на ощупь пробираясь к кровати. Я лег на левую половину, накрыл нас одеялом и обнял явно еще не спящего Призрака. — Не передумаешь? — Нет, — я поцеловал его в висок. — Спокойной ночи, любимый. — Приятных снов…зануда. Он спал, а я его согревал, однако его кожа оставалась холодной. Странная особенность. С ним под одним одеялом было не жарко. Мне было хорошо и я даже не хотел засыпать, однако быстро провалился в царство Морфея, когда мой взгляд упал на часы на стене. 00:00 Утром я встал позже обычного и засобирался в школу. Мама ушла еще раньше и в квартире кроме нас с Антоном никого не было. Я вышел из душа и оделся. Хотел пойти на кухню и увидел в дверях комнаты Призрака, протирающего глаза. — Доброе утро. — Доброе, — ответил я. — Ты чего так рано? — Мне холодно стало, вот и проснулся. — Ясно. Садись, сделаю тебе кофе. Мы прошли на кухню и Призрак опустился на стул у окна, а я начал готовить завтрак. Бутерброды, кофе и печенье. Его любимое, с белым шоколадом и клюквой. Когда я хотел поставить кружку со своим кофе на стол, раздался телефонный звонок. Я, не выпуская кружки из руки, взял из комнаты телефон и ответил на звонок. — Да? — Максим Орлов? — Да, это я. — У меня для вас печальные новости… Кружка кофе упала на кафельный пол, разбиваясь на десяток осколков, а горячий напиток неприятно обжег оголенную ногу. Человек по ту сторону отключился, а Антон, сначала негромко вскрикнув, спросил: — Что случилось? Кто звонил? — Это… Андрей… В глазах защипало от слез. — Андрей мертв.