***
В особняке было пусть и тихо, но все это было маской, ширмой над большим и одиноким домом. Внутри него велась борьба, борьба живой девушки, запертой здесь и призрака, что держал пленницу. Ветер гулял в пустых коридорах, слегка касаясь своими колючими пальцами когда-то богатой и чистой ткани, пыль кружась, оседала на полках и зеркалах, скрывая от глаз посторонних прекрасные узоры древесины или гладкую посеребренную поверхность, а темнота, что не развеивали светильники, будто медленно танцевала в комнатах, углах, грустных лицах на картинах. Проехав по длинной извилистой дороге до особняка, Диппер наконец добрался до входа. Когда их везли на машине, дорога показалась другой, не такой длинной и трудной. Отбросив велосипед, юноша вскочил и прижимая к груди дневник с шестипалой рукой и листочек с именем, которое после тысячного прочтения врезалось в голову. Но резко возникший силуэт заставил в испуге спрыгнуть со ступенек, больно падая на задницу. Дневник выпал и шлепнулся на траву, листок унес ветер, но Диппер лишь во все глаза смотрел на нечеткую фигуру, исходившую волнами, портя изображение человека. Автор стоял перед Пайнсом, скрестив руки на груди. Он поправил треснувшие с боку очки, прокашлялся и заговорил: — Я знаю, что случилось у вас с Биллом, и как бы одна половина моего сознания не была рада этому, вторая очень переживает за тебя. Диппер, ты не будешь кидаться в самое пламя? — Я… я… Мне немного неловко, что совершенно незнакомый человек знает про меня всё… — Шатен поднялся, отряхнул джинсы и зачесал волосы, прикрывая лоб. Старик нахмурился и опустил голову, почесав подбородок. Диппер знал это выражение лица: всегда видел такое у себя, во время сильной работы мысли. Автор над чем-то размышлял, и это явно было что-то важное. — Я… — Изображение снова побежало волной. У кого-то снова истекало время. — Просто знай, что я — друг. Я не желаю тебе зла, но постарайся держаться подальше от Сайфера некоторое время, и тогда я смогу тебе все объяснить. — Он умоляюще глянул прямо в глаза Дипперу, а тому оставалось только ошарашенно кивнуть. И его образ снова исчез. Пайнсу пару раз приходила мысль, что возможно Автор — это галлюцинация. Его разум так отчаянно пытался найти этого человека, так хотел с ним поговорить и расспросить, что его сознание само воспроизвело образ этого человека. В потрепанном пальто, странном свитере и обыкновенных классических штанах, заправленные в высокие сапоги. А его лицо… Стэн был первым человеком, которого они повстречали при приезде в город, первый кто их приютил и как-то (пусть и в своей манере) помог обустроиться. Вот больное сознание и создало такой образ, подпитанное множеством фантастических и научно-фантастических фильмов и книг. Но до конца что-то внутри головы шатена не могло принять эту мысль. Он отвергал ее, как при фразе «дважды два — пять», не желая принимать, да даже оставлять в себе надолго. Поэтому парень кивнул на прощание мужчине, а потом подобрал дневник, отряхивая его от мусора, травинок и пылинок, и засунув под мышку, легка толкнул красивые резные двери со скрипящими петлями. Парадный зал встретил меня тишиной и прохладой, а еще привкусом пыли на языке. Чихнув, я вытащил из кармана джинс небольшой фонарик и щелкнул. Тут же вырвался луч света, захватывающий небольшой кусочек пола, но его хватило, чтобы спасти меня от падения в непроглядную бездну. Обойдя дыру в паркетном полу, я осторожно обошел зал, но он будто полностью изменился с того дня Маскарада. Нигде не разносились голоса и смех, не пахло напитками и закусками, пол покрылся пылью и дырами, со стен где-то слезли дорогие обои или отвалилась лепнина с потолка, разбитые люстры валялись на полу, а разбитый хрусталь вокруг них по всему полу. Лестницы на второй этаж были сломаны, от них осталось лишь пара ступенек снизу, перила опасно наклонились вбок, норовясь через секунду упасть. Под ногами все скрипело и стонало, будто дому было больно от того, что в нем находится посторонний человек. Прокашлявшись, чтобы выгнать из легких пыль, я хотел полезть за бумажкой в карман толстовки, но вспомнил, что еще на улице ее утащил ветер. Что ж, не страшно, ведь она была написана Биллом! — слова врезались в голову еще в Хижине. — Жиль де Ре! — яркий пучок света, а потом появляется призрак. Он все такой же как и на портрете в прошлую встречу. Усы, доспехи, а рядом подвешена с перевязанными руками и ногами висит Пасифика. Она сразу же начала дергаться, но кивков головы я пресек все попытки. Девушка успокоилась, а я перевел взгляд на мужчину. — Это… То, что ты сказал… Эти слова приманили меня. Что это? — он наклонился слегка вперед, нахмурившись. — Это ваше имя, барон. — Я прикрыл глаза, успокаивая бешеное сердцебиение. (Пометка: мне было жутко страшно, господь! Так не хватало Билла, его уверенности и самого ощущения защищенности, что в горле пересохло.) — Имя… — задумчиво протянул призрак. — Что ты хочешь? — Мне нужен доступ к вашим архивам и библиотеке. От кое-кого, я знаю, что ваш тип призрака хочет узнать о себе правду, ведь так? — Барон кивнул, а потом усмехнулся. По его призрачному телу прошла дрожь. — А где твой треугольный дружок? — Он мне не дружок. — Рык вырвался сам. Я хочу помочь Пасифике, спасти ее от этого жуткого плена (Пометка: а еще разыскать информацию о том каменном ужасе, что показал мне Зус), но этот напыщенный индюк, считающий себя могущественным потусторонним существом. Да, пока Билла нет, именно Жиль де Рэ является наиболее могущественным созданием на данный момент, но пасовать перед какой-то эктоплазмой ожившей я не собирался. Слишком много пришлось пройти, и из-за этого усатого говнюка я сдаваться не собираюсь. — Ваш ответ? Призрак махнул рукой. И вот тогда произошло что-то необыкновенное. Я наблюдал, будто в обратной перемотке, как в дом возвращалась жизнь. Люстры снова вешались под высокие потолки, их хрустальные слезы сливались в единое целое, подвешиваясь на место. Дыры в полу заделывались, пыль слетала с полок, зеркал и картин, будто сдуваемая пылесосом, просто растворяясь в пространстве; лестница восстанавливалась ступенька за ступенькой. Когда особняк восстановился, призрак показал мне где находится библиотека (пусть я и был там с Биллом), а потом отдал ключи от подвального помещения, сказав, что там он сможет найти больше информации о другой жизни де Ре и других проблемах. Возможно Жиль и был призрачным мерзавцем, но он был довольно проницательным и видел, что меня гложет не только заточенная подруга. Пасифика молча и почти не шевелясь наблюдала за нами, а потом дрожащим голосом спросила. — А можно я помогу ему? — я не слышал звука ее голоса с самой ярмарки, но сейчас он даже призрачно на него не походил: сиплый, охрипший, сломанный, отчаянный. Девушка была истощена. Пусть и призрачное содержание поддерживало ее физическое тело, сама она была на грани истерики. Призрак долго думал над ее вопросом. Тут было две стороны: чем быстрей мы найдем о нем информацию, тем быстрей он отправится туда, но тем самым лишиться невесты, которая, по сути, да и не понадобится. Поэтому в конце концов он кивнул, и поведя рукой над оковами, снял их. — Без глупостей. — И исчез. Блондинка упала на пол. Юноша тут же подбежал к ней, обнимая. Хоть они и не очень много общались, но сейчас были как никогда близки. Девушка дрожала в его объятиях, а Диппер гладил ее по волосам, приговаривая что все будет хорошо, он ее вытащит, вернет ее родителям. Раскачиваясь и успокаивая, они провели на полу несколько минут, а может около часа, но Пасифика успокоилась, перестала дрожать и лепетать что-то. Она подняла голубые глаза на Пайнса, шмыгнула носом, и вымученно улыбнувшись, обронила: — Я в порядке. — Отлично. — Дипп поднялся на ноги, при этом подав руку подруге. И вот они стоят перед дверьми библиотеки. Они раскрываются и друзья входят. Все та же комната, как и тогда, будто время ее не тронуло, оставив все как и было, не позволяя даже паутине появляться между полок, а пыли касаться книг. — Что нам нужно? — Пасифика собрала распущенные волосы в высокий хвост, полная решимости. Диппер улыбнулся. — Ищи все, что можно об упоминаниях Жиль де Рея. Любая информация подойдет. А я схожу вниз и пороюсь в подвале. Встретимся здесь через пару часов. — Улыбнувшись, он кинул взгляд на ключ, что вручил барон. Обычный железный ключ, когда-то покрытый позолотой, с красивым узором на месте кольца. Такие ключи всегда были у хозяев домов пару веков назад, чаще всего они хранились у самого барона или у управляющего дома, который если не сам спускался, то отправлял дворецкого, чтобы пополнить запасы вина или же сыров. И сейчас я сжимал этот кусочек прошлого, маленькую частичку тех времен, когда титулы и гордость что-то значили. Когда люди были другие. А пока я размышлял, ноги несли меня к месту, которое призрак именовал «Лабораторией». Как я понял, он имел свою личную коллекцию книг, которые никто не смел трогать, кроме него. Пройдя немного вниз, я начал подниматься по старой каменной лестнице, пока не уткнулся прямо носом в старую деревянную дверь. Доски уже практически прогнили, и явно постарались какие-то паразиты, но не смотря на это, она все еще крепко сидела в петлях. Замок проржавел насквозь, поэтому прежде чем вставить ключ, мне пришлось расковырять замочную скважину этим самым ключом. И вот, дверь со скрипом и стоном открывается. Мне в лицо летит пыль, а с балки свисает на паутинке паук. Чертыхнувшись на него, я согнал насекомое, а потом вошел. Дышать здесь было сложно, а свет не проникал, ибо окон не было, как и вентиляции. Но это мелочи. Мне нужна информация. Положив дневник на стол, я снова щелкнул фонариком и начал поиски.***
Многим позже, девушка со светлыми волосами увидит перед собой книгу. В простой синей обложке, пыльную, но очень важную. Почему? На ней был нарисован большой масонский треугольник. Как только она взяла книгу в руки, треугольник моргнул единственным глазом, а после засветился и из него вырвался компьютерный голос: — Не пыльная работка, да? — желтая пирамида вырвалась с обложки, лишая книгу индивидуальности. Том выпал из ослабевших рук, с глухим звуком встречаясь с полом. Треугольник ярко светился желтым, его тонкие ручки и ножки были лишь линиями, сверху красовался цилиндр, а прямо под глазом была бабочка. — К-кто… — О, милочка, тебе это необязательно знать. Я тут не по твою душу, — желтый резко сменился ярко-красным, — пока. — Существо успокоилось, и, вытащив из пустоты трость, он уселся на полку. — Я хочу знать, что… — резко он умолк, глаз закатился и в нем начали мелькать разные места Гравити Фолз. Резко его свечение потухло, такое бывает с лампочками, когда они перегорают. Треугольник ничего больше не сказал, лишь вспыхнул ярким пламенем и исчез с хлопком. Резко в комнату ворвался Диппер, держа раскрытую какую-то толстую книгу. Кинув ее на стол, поднимая ворох пыли, он с горящими глазами начал говорить: — Кажется, я нашел! Нашел, представляешь?! Мы сможем тебя вытащить отсюда! — Что ты нашел? — прогнав выражение испуга, блондинка осмотрелась, но не нашла признаков странного треугольного существа, поэтому выдохнула и посвятила все свое внимание Дипперу. — В его так называемой «лаборатории», — он изобразил кавычки, — много всяких книг про алхимию, некромантию, магию, оккультизм. Но он был не последней фигурой в истории, даже был прототипом для персонажа фольклора. Вот, читай, — и ткнул пальцем в страницу. Жиль де Монморанси́-Лава́ль, баро́н де Ре, граф де Брие́н, сеньо́р д’Ингра́н и де Шанту́ — французский барон из рода Монморанси-Лавалей, маршал Франции и алхимик, участник Столетней войны, сподвижник Жанны д’Арк. Был арестован и казнён по обвинению в серийных убийствах. Пасифика подняла на юношу взгляд, но никак не могла понять причину радости в его карих глазах. — Ну? — Он явно предвкушал другую реакцию. — Я не… не понимаю. — Она вздохнула, опуская голову. На плечо легка рука, а Диппер улыбался. — Ничего. — Его улыбка была такой приятной, милой, красивой, что девушка на некоторое время просто любовалась ей, но когда губы стали двигаться и что-то говорить, ей пришлось себя ущипнуть, чтобы выйти из транса. К тому же, это улыбка ей напомнила другую, что не особо важно. — Его при жизни обвиняли в серийных убийствах, где-то было написано, что даже считали виноватым в смерти Орлеанской девы*, кстати, он сам так считал, ибо чувствовал свою вину, что не уберег ее. К тому же, если он увлекался алхимией, некромантией и прочим, то точно не был в хороших отношениях с церковью и та могла ополчиться на него. — Как нам помочь ему? — Девушка-хиппи уселась на стол, юноша стал ходить вперед-назад перед ней. — Не знаю, пока не придумал. Но Б… я знаю, что ему нужна правда. Но все материалы, что здесь есть, они устаревшие. Нужно поискать более свежие источники. В городе есть Интернет? — как давно он не прибегал к этому источнику знаний, привыкший пользоваться тем, что дают книги и его собственные наблюдения и рассуждения. — Насколько я знаю, был в Городской библиотеке, но если только мэр не изъял компьютеры. — Вроде у Вэнди есть интернет на телефоне… — бормотал он, почесывая подбородок. Кстати, нужно побриться и подстричься. Черт, не о том. Подняв глаза на подругу, он понял, что видимо на его лице что-то проскочило, заставляющее девушку вздрогнуть и перестать улыбаться. — Тебе нужно уйти, да? — она смотрела в пол, слегка теребя подвеску мира на шее. — Да, нужно подготовиться. Найти документы и всё возможное, чтобы точно призрака больше ничего не держало. — Сжав тонкие девичьи ручки, шатен улыбнулся. Получив кивок, он схватил книгу, которую принес из лаборатории де Ре и выбежал из библиотеки. Стоило ему переступить порог, как появился призрак. Он был по прежнему недоволен, нахмурен, но явно больше всех желал покончить со всем. — Уже уходишь? Сдался? — Не дождетесь. Хочу убедиться в верности своих выводов. — Диппер упрямо вскинул подбородок. Он ненавидел, когда его не принимали всерьез, считая каким-то маленьким ребенком. — А я думал, ты решил бросить свою подружку. — Барон снова мерзко усмехнулся, и тут Дипп не выдержал. — Вы такой храбрый только потому, что здесь нет Сайфера, ведь так? В прошлый раз у вас чуть хвост не трясся. Я не брошу Пасифику и сделаю все возможное, чтобы вытащить ее из этого дома. — Он развернулся, чтобы уйти, но мощный поток ветра отбросил его назад. Когда я снова открыл глаза, то увидел все то же полуразрушенное и уничтоженное здание, в какое пришел. Тот же мрак и обветшалость, тоже присутствие разрухи и приближающегося конца. Подобрав книги, я медленно двинулся к выходу. Но на пороге встретил Мэйбл. Она сидела уткнувшись в собственные колени, натянув на них свитер чудовищным образом. — Мэйбл? — Она подняла на меня красные глаза. Ноги подкосились, и я тут же сел рядом с ней. Я не мог физически выносить тогда, когда сестра плакала. Из-за плохой отметки в школе, или из-за того, что очередной мальчик не ответил ей взаимностью на искренние чувства. Я тут же бросился ее утешать, пытаясь отогнать всех демонов подальше от ее хрупких плеч. Но сейчас, когда я хотел ее обнять, она отшатнулась от меня, бросив злобный взгляд на мои руки. — Мэй-Мэй, что-то не так? Почему ты сидишь здесь? А погода тем временем испортилась. Когда я ехал сюда небо было… безразличным. Это то состояние, когда нельзя понять: будет ли дождь или выглянет солнце, ты просто не придаешь внимания, ибо ничего страшного не чувствуешь, но сейчас небо заволокло практически черными тучами, превращая день в вечер, поднялся холодный ветер, проникая холодными когтями прямо под толстовку и рубашку, неприятно касаясь кожи. Сестра молчала, а потом вздохнув и выпрямив ноги, сказала, глядя куда-то вперед, на заброшенный сад. — Ты наконец вспомнил про нее. — Что? — Наконец-то отвлекся от своего распрекрасного Билла и смог наконец помочь друзьям. — О чем ты говоришь? — я не понимал ее, не понимал откуда столько яда и злости в ее голосе. — Диппер, неужели ты не видишь?! — она вскочила на ноги. — Билл вьет из тебя веревки, используя только в своих личных целях, а ты бежишь по первому его зову, как послушная собачка! — Сестра сжала кулаки. — А то, что в каком-то заброшенном доме, наедине с призраком заперта твоя подруга — тебе все равно, это же не задание Билла! — После такой эмоциональной речи Мэйбл часто дышала, испытующе глядя на меня. А я смотрел на свои руки, сложенные на коленях. И тогда я решил ей сказать: — Я люблю его, Мэй.