Империя просыпается

Фрингилья побледнела, скомкала письмо — с отчаяньем, со злостью, представляя, как хрустят кости проклятой Йеннифэр. Скомкала и побледнела ещё сильнее. Что говорить, Анарьетта всегда умела преподнести хорошие новости: «Винограда в этом году — все погреба Нильфгаарда вином забиты будут. А как отпраздновали урожай... Ох, милая, была бы ты здесь! На праздник даже Геральт с Йеннифэр пришли. У них, кстати, чудесный домик здесь, недалеко от Боклера». О домике в Туссенте, о Геральте и уж тем более об этой змеюке из Венгерберга Фрингилье точно знать не хотелось. Ну, если эта новость не касалась трагической кончины Йеннифэр или внезапного раскаянья постигшего ведьмака. Геральт сумел выставить Виго на посмешище перед всей Ложей. Как она гордилась собой: очаровала такого мужчину и выполнила задание Ложи. Только щёки почему-то наливались алым каждый раз, когда, забываясь, Геральт шептал только одно имя: «Йеннифэр». Щеки, лоб, шея пылали маковым цветом каждый раз, когда на собраниях Ложи вспоминали о том провале с замком. Лучше не думать. Прочь, прочь, воспоминания! Фрингилья откинула письмо и побледнела ещё сильнее. Цвет её кожи уже уходил в мертвенную синеву. Чертов Геральт, чёртова Йеннифер. — И почему на Соддене я не додумалась убить её? Уверена, мир был бы мне благодарен.