Арчик

Мой день никогда не начинался с горячего ароматного кофе. Его запах мне нравился как и легкий дымок над кружкой, но вкус… Я не люблю кофе, пусть в небольшой кружке будет хоть вся сахарница, для меня он никогда не станет сладким. Меня зовут Донни, омега, 21 год. Когда сгорел мой дом, я стал жителем улиц. И вот уже несколько лет спустя я не чувствовал запаха свежезаваренного кофе. Мой папа любил по утрам ставить турку на плиту, прогоняя с кухни повариху- добрую тетю Мэри, и готовил нам с отцом самые вкусные завтраки на свете. Я сидел в небольшой уютной забегаловке и ел самую обычную манную кашу. Воспоминания о папиных завтраках больно резали по сердцу, но мне кажется, что сердца у меня больше нет. Вместо них кровавые ошметки и горючие слезы. Пару сосисок, лежавших на тарелке, я завернул в белую кружевную салфетку, и одевая свою старую, потрепанную куртку, поспешил выбежать на улицу. Возле крыльца сидел светло-серый хаски с разными цветными глазами, один его глаз был голубым, даже небесным, а второй коричневый. Когда я вышел из здания, он тут же вскочил на ноги и начал весело вилять пушистым сереньким хвостом. -Арчи, тихо, тихо. Спокойно, Арчик, -я безуспешно пытался успокоить радостного пса. Отвязав кожаный поводок от перил закусочной, и достав из кармана одну коричневатую, чуть подгоревшую сосиску, отдал Арчи. Мы шли по заполненным утренним улицам, иногда люди наступали нам на ноги и лапы, били локтями. Ну что сказать, толпа, все торопятся: кто на работу, на учебу, в школу, в детский сад. А мы с Арчи не торопимся никуда, нас нигде не ждут. А все это беспрерывное путешествие по всему миру со своей собакой началось с того, что мой отец просто выгодно купил акции, имея свою большую, нет, огромную корпорацию. Кажется, что-то в этой покупке не понравилось конкурентам, и они решили спалить наш дом. Убив, а может и подговорив охрану, ночью с 5 на 6 августа (это дата для меня до сих пор смертельная), в нашем уютном поместье перегорела проводка. Все служащие оказались заложниками своих комнат, а окна по «случайным» обстоятельствам оказались закрытыми снаружи. Родительская комната была окружена пламенем, горячие лепестки, которого обжигали мои босые стопы, руки, лицо, тело. Мне было пятнадцать, я пытался прорваться в комнату к родителям, чтобы в последний момент жизни остаться с самыми дорогими людьми. Но моим планам не суждено было сбыться, судьба дала мне шанс выжить, и ухватив меня зубами за шорты, мой маленький Арчик, совсем щенок, тащил меня подальше от горящей комнаты. Мы выбрались из дома через дверку для животных, которую сделал мой отец, для подрастающего Арчи. Мы были живы, но нам было некуда пойти. По моим щекам реками бежали слезы, а в глазах отражался весь ужас, и вся моя безмятежная жизнь горела в огне того дня. Она горела, так же как дом, так же как весь сад, который любил мой папа, так же как и моя семья за горевшей дверью комнаты. Конкуренты отца скорее всего думали, что из полыхающего дома никто не выбрался, и правильно было на это полагать. Все возможные выходы были перекрыты, но они явно не учли дверку для животных. Я остался единственным наследником корпорации и не мог допустить того, чтобы эти люди узнали, что я жив. 29 августа мне исполнилось шестнадцать, но я не отмечал этот праздник, так, как планировали мы с моим папочкой. Теперь я его вообще никогда не отмечаю, просто считаю года, проведенные в одиночестве.