Сомбра
По глазам дочери он понял, что место произвело на неё должное впечатление. Комната была низкой и просторной. Её стены по периметру окружала аппаратура, покрытая кристаллами. При открытии двери они издали пронзительный звук, и черные крышки отъехали, открывая глазу панели управления, пустые дисплеи и рычаги. Посередине комнаты стояла большая кабина, больше похожая на гроб. К ней шли разные трубки и провода, но внутри ничего не было. Лишь пустое пространство. С этим местом у него много было связано. Здесь он провел очень много дней. На полное восстановление ушло три года. Три года, которые он проспал. Да, сон лечит их обоих. — Что это за место? — восхищенным шепотом спросила Шадия, оглядываясь вокруг. Сомбра ухмыльнулся. — Это то, что спасло мне жизнь, Шадия. Капсула анабиоза, — единорог зажег свой кривой рог, и комната пришла в движение от красных искр его заклинания. Огромная энергия, содержащаяся в этих приборах всегда сможет спасти его жизнь. И жизнь Шадии, если дойдет до этого. — А как она работает? — полюбопытствовала дочь, подходя ближе к капсуле и легонько касаясь её копытом. И что такое этот… анабиоз? — Анабиоз, дорогая, это приостановка жизнедеятельности организма с последующим его восстановлением. Это как обычный сон — ты ляжешь спать больной, а проснешься здоровой. — Круто, — протянула Шадия и как-то любовно посмотрела на крышку капсулы. — Работает она просто: ты нажимаешь на вот эту кнопку и устанавливаешь, сколько ты хочешь спать, — единорог указал на большую красную кнопку и маленький черный прямоугольник рядом. — Затем, ты ложишься в капсулу, закрываешь крышку и телекинезом поворачиваешь вот этот рычаг. — А что потом? — Потом через вот эти шланги в капсулу заливается специальная жидкость, восстанавливающая твое тело, и ты спишь. А когда выйдешь, тебе покажется, что прошло всего несколько секунд. — Ух ты, — присвистнула кобылка. — А сколько времени ты спал, когда Сердце тебя уничтожило? И как ты вообще смог использовать эту машину: разве от тебя не остался один лишь рог? «Она знает слишком много, — мысленно выругался Сомбра. — Придется сказать ей долю правды.» — На самом деле, эту машину я сконструировал уже после того, как восстановился. Тогда я по счастливой случайности попал в эпицентр магического выброса, который излучает кристалл, из которого сделана эта пещера. Он помог мне восстановить скелет и мышцы, а кожу и шерсть я отращивал уже здесь. — Фу! — передернулась единорожка — наверное, представила себе пони с содранной кожей. — Это же очень больно: ходить без кожи! — Ты не представляешь как, — сыграл отвращение единорог. — Когда каждое движение причиняет тебе неумолимую боль… Блех, — жеребец поморщился. — Позволь, я не буду об этом вспоминать. — Конечно, — легко согласилась дочь. — Мне и самой не очень охота слушать про тех, кому содрали кожу. Это же отвратительно! Сомбра на секунду задумался, что больнее: сдирание кожи заживо или варка в кипящем масле? Впрочем, на себе он это выяснять не собирался. — Ты права. Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство? — Вполне, — задорно кивнула Шадия, и Сомбра украдкой вздохнул с облегчением: внезапная замкнутость дочери поставила его в тупик, а её нежелание с ним говорить серьезно напугало хитроумного комбинатора. Но после спланированной лжи её настроение снова встало под контроль, и единорог слегка успокоился. Нужно только играть заботливого отца дальше, а также заставить Шадию не спрашивать больше о его прошлом. — Я не хотел рассказывать тебе эту историю, потому что боялся, что она заставит тебя усомниться в твоем отце. Признаю, я не должен был так поступать с твоей матерью, и ей есть за что меня ненавидеть, но пойми: когда ты стоишь во главе государства, честь и достоинство теряют свою значимость. Если ты будешь со всеми честен — ты разоришься, а если будешь вступать в поединки с каждым, кто оскорбит тебя — потеряешь жизнь. — Но ведь одна из подружек принцессы Твайлайт ведет честную торговлю, — возразила малышка, и Сомбра мысленно похвалил её: девчонку не так-то просто обмануть. Но для такого паука лжи и фальши, как он, и это было по силам. — Насколько я знаю, за её спиной стоит целое семейство, которое вступит в схватку с конкурентами. Да и к тому же, она имеет в друзьях принцессу, что тоже дает ей определенную защиту. Иметь такие связи в бизнесе очень полезно, моя дорогая. Шадия молчала. По её глазам Сомбра мог читать все её эмоции, и он видел, что она верит ему. — Без лжи ты никогда не сможешь добиться своих целей, милая. Нужно только уметь лгать так, чтобы правда казалась ложью, а ложь — правдой. Мир сгнил, в нем остались только взяточники и те, кто умеет складно врать. — А когда ты был королем, мир был таким же плохим, как сейчас? — с детской непосредственностью спросила единорожка. Жеребец склонил голову набок. — При моем правлении Кристальное Королевство было гораздо лучше, чем Империя сейчас. Но и тогда без обмана и фальши нельзя было прожить. Думаешь, почему императрица завещала трон и корону мне? Все остальные её советники были сплошными взяточниками и подхалимами. Всё, что они любили — это деньги и роскошь. Ходили слухи, что они и жен своих оставляли неудов… несчастными, потому что спешили пересчитывать кристальные монетки. Жалкие неудачники. При воспоминании о советчиках первой императрицы он испытал самое настоящее отвращение. Были среди них те, что смотрели на юного темного мага свысока, считая, что он просто лазал к императрице в окно, поэтому она его так возвышает. Деревянные и неотесанные чурбаны! Их мысли были зациклены только на двух вещах: власть и похоть! К счастью, цепи и тяжкий труд в шахтах смогли воспитать в них смирение… — Пап? — окликнула его Шадия. — С тобой всё в порядке? Ты выглядишь рассерженным… — А? Нет-нет, Шадия, что ты. Я просто до сих пор негодую на тех советничков. — Они были гадкими пони, да? — сочувственно покачала головой дочь. — Прямо как миссис Брум, чтоб ей провалиться! Лицо дочери исказила гримаса гнева и ненависти, и Сомбра отметил, как она сейчас похожа на мать. Такое же выражение лица он видел на протяжении одиннадцати месяцев, что они с Луной провели вместе. Только к нему примешивалось ещё кое-что: боль и безумие, засевшие в глазах. — А кто такая эта миссис Брум? — спросил единорог, чтобы поддержать беседу. — Да, одна вредная кобыла, заставлявшая меня убирать замок, — Шадия с чувством тряхнула гривой, а потом с грустью добавила: — Мама определила меня под её командование, чтобы я, — она тяжко вздохнула, — не мозолила ей глаза. Она всегда говорила, что ей противно от того, что у неё такая дочь. Сомбра понимал реакцию Луны: если бы не кобылий изгиб мордочки и глаза, можно было сказать, что аликорница получила миниатюрную копию своего любовника. Наверняка ей было неприятно смотреть на Шадию и вспоминать те славные деньки, когда он имел над ней полный контроль. Жаль, что он не сможет уже побывать в той комнате, где они это делали: ночные стражи разрушили всё, что сумели найти, а вход завалили камнями. Как же повезло, что они не додумались нажать на чернильницу на письменном столе — комната, в которой он спрятался, осталась целой и невредимой. А камни не преграда для скользкой и неуловимой тени… — В любом случае, сейчас я нисколько не жалею, что твоей матери удалось соблазнить меня, — усмехнулся он и взъерошил челку дочери. — Она дала мне такую замечательную дочь, как ты. Щеки кобылки залились румянцем, а жеребец мысленно удовлетворенно хмыкнул. Вот он, ключ ко всему: нужно просто чаще называть её достоинства и хвалить. Похвала, ласка, немножко подтолкнуть — и вот Шадия уже без ума от отца, а к матери испытывает лишь отвращение и ненависть. Всё так просто и неинтересно, что аж скучно. Но обманываться нельзя — не зря в её жилах течет моя кровь. — Что ж, если ты устала, можешь идти что-нибудь почитать, — великодушно бросил единорог, но такое же робкое, как первая её просьба, заявление повергло его сначала в замешательство, а затем вызвало негодование на совершенно сбренидившую родительницу. — А я читать не умею… — А что ты тогда делала с книгами? — тихо немея от недоумения, спросил Сомбра. — Я же видел, как ты сидела с книжками в своей комнате. — Я просто слушала, как хрустят странички, — немного наивно пояснила Шадия. — Я много слышала о том, как принцесса Твайлайт рассказывала о библиотеке и книгах, и всегда мечтала послушать хруст страничек… — Желчь Малассы, — выругался единорог. — Это как можно запустить ребенка, что он в пятнадцать лет читать не умеет! А телекинезом ты хоть владеешь? — Немножко, — робко подтвердила единорожка. — Она запрещала мне пользоваться магией, а потом ещё и блокатор поставила… — Мать Тьмы, помоги мне! — взмолился жеребец, у которого глаза на лоб к рогу полезли. Впрочем, заметив озадаченный взгляд дочери, он взял себя в копыта. — Такого я не ожидал. Что ж, пойдем учить тебя читать. А… — Писать я тоже не умею, — живо предугадала его вопрос кобылка, и Сомбра чуть не пробил себе лоб копытом. — Если я увижу твою мать, — прошипел он, потирая ушибленный рог, — я выскажу ей всё, что я о ней думаю. Шадия звонко засмеялась, а Сомбра почувствовал себя счастливым. Он спешно согнал искреннюю улыбку с лица, пряча её под фальшивой, но ещё долгое время ему чудился голос дочери, а тепло в груди разрасталось всё больше, словно огонь, сияя всё ярче и ярче.***
После того, как вымотанная дочь, наконец, заснула, Сомбра выскользнул из её объятий и вышел в темный коридор. По словам Шадии, её мозг словно потяжелел, наполнившись новыми знаниями. Это позабавило Сомбру и он вспомнил, как сам обучался в её возрасте. Хоть читать и писать он научился гораздо раньше, магия давалась ему не так легко, как хотелось бы. Пришлось приложить много усилий, чтобы не подпалить дом случайным заклинанием, но к двадцати годам он смог идеально овладеть телекинезом и телепортацией, а также провести научную работу в сфере роста кристаллов. За неё-то его и заметила императрица, она-то и помогла ему войти в её круг доверия. Кобылка грезила кристаллами и была буквально очарована его трудами, что было единорогу на копыто. Ему был открыт доступ в библиотеку Империи, где лежали сотни книг. Именно там, в запретной секции Старсвилла Бородатого, юный Сомбра и наткнулся на Книгу Теней, что обучала талантливых единорогов темной магии и позволяла вникать в искусство её познания. Это и помогло добиться ему таких высот, о которых он даже не мечтал. Воспоминания навели единорога на размышления о дочери. Чьи силы она унаследовала? При соприкосновении аур он обнаружил, что они абсолютно идентичны, только у дочери она в несколько раз слабее. Неужели от матери ей достались лишь глаза и вздорность характера? Но тогда что ждет её в будущем? Если она случайно попадет в Кристальную Империю, Сердце может её серьезно покалечить. Убить оно её не убьет — сыграет свою роль кровь аликорна, но произошедшее заставит кристальных пони ужаснуться тому, во что она превратится. Всю жизнь просидеть в пещерах не получится. Шадия растет и крепнет, ей нужен кто-то, кто будет одного с ней возраста. Кто сможет общаться с ней. Желательно, чтобы это была кобылка: есть вещи, о которых дочь не будет говорить с отцом, в особенности это касается течки. «Теперь я начинаю жалеть, что Луна была такой отвратительной матерью» — подумал единорог. Внезапно он понял, что печется о кобылке просто так, не ища никакой выгоды для себя. Это серьезно подорвало его моральное состояние и пошатнуло душевное равновесие. «Что со мной? — спрашивал Сомбра себя. — Неужели я перестал играть роль заботливого отца и стал им на самом деле? Неужели я действительно привязался к этой маленькой кобылке, что даже подумать о ней плохо не могу? Что со мной?! Что?!» Он глядел на свое растерянное отражение и не мог понять, почему дышать стало так тяжело. Мысли всё время возвращались к спящей кобылке, вспоминался запах её волос и тепло дыхания, ритмично бьющего в шею. Тепло в груди начало превращаться в настоящий жидкий огонь, растекаясь по всему телу, а сам жеребец напугано замотал головой, отходя прочь от озера. — Нет, — бормотал он. — Нет, нет, нет! Я не должен был к ней привязываться! Я не должен был! Я же только сегодня смог обмануть её, почему сейчас мне так стыдно?! — он отвесил себе хлесткую пощечину и встряхнулся. — Соберись. Это просто иллюзия. Ты просто играешь привязанность. Ты прирожденный актер — тебе все это говорили. Это просто иллюзия. «Но как долго я смогу себя в этом убеждать?» — мысленно усмехнулся Сомбра. Пока он говорил сам с собой, ноги принесли его в какую-то комнату. Он взглянул на кровать — там спала Шадия, свесившись с края. Оставалось ещё совсем чуть-чуть и она упадет и ударится головой об каменный пол. «Ну и пусть ударится! — фыркнул единорог, демонстративно садясь на пол. — Я должен доказать себе, что просто слишком сильно вошел в роль.» Шадия что-то пробормотала во сне и перебросила переднее копыто вниз. Тело кобылки неумолимо сползало вниз вместе с простыню и одеялом. «Ударится — проснется и будет плакать, — нервно подумал Сомбра. — Может всё-таки… Нет! Ну-ка соберись! Раньше ты мог наблюдать чужую боль, тебе это нравилось! Так что…» Но единорожка всё-так же сползала на пол. Она невнятно пошевелилась и сорвалась. Только спустя десять секунд, когда Сомбра осознал, что держит Шадию телекинезом и уже укладывает обратно в постель, он понял, что актер из него паршивый.