***
Он быстро бежал по коридорам. До назначенного срока осталось десять минут. Опаздывать на отработку и по совместительству урок легилимменции и окклюменции было очень нежелательно. Эти занятия — та еще морока. Совершенно ничего у него не получается. Быстро пробежав по подземельям, остановился возле двери, ведущей в класс зельеварения, и, отдышавшись, постучал в дверь. — Опаздываете, Поттер. — Снейп смотрел, недовольно кривясь, на растрепанного мальчишку, хотя он всегда так смотрел на Поттера. — Вон котел. Как чистить, надеюсь, помните. Приступайте. Я к Дамблдору. Вернусь, продолжим уроки, — и, дав указания, он быстро вышел из класса. Тяжело вздохнув, Гарри принялся за работу. Котел давно уже чист, а профессора все нет и нет. От безделья Гарри прошелся по классу, заглянул за все двери по очереди, они были открыты. За первой была кладовка, там хранились ингредиенты, и оттуда студенты брали все нужное для урока. Вторая вела в личные покои Снейпа. Гарри сразу же отпрянул от двери. Прислушался — тишина, никто не идет по подземельям. Он осторожно заглянул еще раз. Переступил порог и осмотрелся — на первый взгляд все было по-спартански, в зеленых тонах. Стол с креслом, чуть дальше камин, а рядом два кресла побольше, обитых красивой зеленой с черным тканью. Сбоку виднелась еще одна дверь. Крадущимся шагом Гарри подошел к двери и открыл — спальня. Уже собираясь уйти, он увидел еще одну дверь — она была возле шкафа, точнее, за шкафом, стоящим у рабочего стола. Ее не было видно от входа, но отсюда, от двери спальни, она отлично просматривалась. Осторожно приоткрыв дверь, он заглянул в комнату. Она была небольшой — возле стен стояли шкафы, забитые разными ингредиентами для зелий, посередине стояли два котла, которые сильно отличались от ученических. Это была личная лаборатория профессора. Уже собираясь уходить, Гарри увидел думосбор. В нем что-то белело. Это были воспоминания, воспоминания Снейпа, которые он скинул туда перед уроком легиллименции. Его личные воспоминания. Позже Гарри пожалел о своем поступке. Любопытство до добра не доводит. Но в тот момент какая-то сила заставила его заглянуть в думосбор. Тихонько просочился в слегка приоткрытую дверь, стараясь не шуметь, подошел к столу с думосбором и засунул голову в него. Сначала он не разобрал увиденного, а потом… с ужасом наблюдал за разворачивающимися событиями. Одно за другим проносились воспоминания, и все они связаны были с Мародерами. Унижение за унижением, избиение и боль — вот все, что видел от них Снейп. И всегда зачинщиком был его отец. А в довершении всего — ссора с Лили. Гарри понимал, почему Снейп оскорбил ее. Защита выглядела как-то не слишком хорошо — как будто напоказ. Слова же Снейпа явно были произнесены под действием момента. Порой мы говорим, не думая, а потом жалеем. Гарри вдруг стало стыдно за действия отца и крестного. Теперь понятно, почему Снейп так реагирует на Сири и на самого Гарри, так похожего на старшего Поттера. Вынырнув из думосбора, он осел на пол рядом со столом, в глазах стояли слезы. Разрушение идеалов приносит боль. Мы хотим видеть в родителях свой идеал, особенно сильно этого хотел Гарри, ведь он не знал своих родителей. В шоке от увиденного, Гарри не замечал, как слезы скатывались по щекам. Таким его и застал Снейп, вернувшись от Дамблдора. Понять, что мальчишка сунул свой нос куда не следует, было несложно. Гарри очнулся от резкого рывка вверх. — Итак… вам понравилось? — спросил профессор Снейп, сжимая плечи мальчика и глядя полными гнева глазами. — Понравилось увиденное? Вы такой же тупой и беспринципный, как ваш отец. Гарри попытался освободиться, но профессор держал крепко. — Я… я не… — проблеял Гарри. Потрясение было слишком сильно, и он никак не мог произнести ни одного связного слова, сильно затряс головой, так что очки съехали на нос, пытаясь хоть так сказать «нет». Снейп с силой оттолкнул его от себя и прорычал: — Вон отсюда! Безмозглый выскочка! И чтобы духу твоего здесь больше не было!***
Гарри на ватных ногах вышел из класса и, шатаясь, побрел по коридору. Профессор Снейп ему нравился еще с первого курса, как и его предмет. Он старательно учил все заданное, но когда приходил на урок — не мог вспомнить выученное. Как же он хотел увидеть в его глазах одобрение, но теперь об этом и мечтать не стоит. Тяжело вздохнув, Гарри решил спрятаться в своем тайном месте. Он наткнулся на него случайно. В тот день он поссорился с Роном из-за его имени, вылетевшего из Кубка, ему хотелось спрятаться ото всех, и тогда он убежал на восьмой этаж и там нашел этот класс. В тот раз он не смог сосредоточиться, и Выручай-комната не открылась. Гарри прошел до конца этажа, решив посидеть на подоконнике, на восьмом редко кто ходил, и освещение было слабое, а значит, шанс быть увиденным практически равен нулю. Он смотрел в окно, прижавшись лбом к стеклу, и за гобеленом увидел дверь. Она вела в заброшенный класс. Дверь с трудом можно было разглядеть, только уткнувшись в стекло. Но на этом этаже никто не ходил дальше Выручай-комнаты. Вот так и стал этот класс его тайным местом. Он не рассказал о нем даже Рону с Гермионой. Они хорошие друзья, но порой хотелось спрятаться от поучений Герми и сделать домашку без ноющего рядом Рона. Гарри сидел прямо на полу, прислонившись к стене, обхватив руками колени, положив на них голову, и беззвучно плакал. Слезы тихо скатывались по щекам. Уже потемнело за окнами, и он решил не возвращаться в башню факультета, а переночевать в Выручай-комнате. Вытерев слезы, он тяжело поднялся и выглянул из класса. Тишина. Не слышно ничьих шагов. Быстро прошелся перед нужной дверью, представляя место, где бы он мог выспаться, и вошел. Комната не подвела — он попал в спальню. Мягкая кровать в цветах гриффиндорского факультета, туалет и душевая. Еще раз восхитившись способностью комнаты принимать нужный вид, лег спать. Ночь, как ни странно, была спокойной. Кошмары не снились, и Гарри хорошо отдохнул.***
Проснувшись и приведя себя в порядок, он отправился в Большой Зал завтракать. За ночь он твердо решил попросить прощения у Снейпа, хотя и не знал, как это сделать. Ведь Снейп его, мягко говоря, недолюбливает и вряд ли захочет выслушать. Все-таки он поступил не очень красиво, влез в чужие воспоминания. Они личные, и смотреть без разрешения… Любопытство и немного злости заставили поступить безрассудно, ведь профессор лез в его память во время уроков, а там тоже было личное. Что-то слишком часто он стал делать, не подумав. Еще раз вздохнув, огляделся. В Большом Зале было мало народу. Даже не все профессора. Суббота. Утро. Многие решили понежиться в постели, а еду можно выпросить на кухне, домашние эльфы с удовольствием помогут. Гермионы и Рона не было, что радовало — не хотелось объясняться с друзьями. Герми начнет докапываться, где он был, а объяснять не хотелось. Решив их не ждать и быстро покончив с завтраком, выскочил из зала. Гарри решил еще немного пересидеть в своем тайном месте. Уже встав на нужную лестницу, вспомнил, что вчера забыл все учебники в библиотеке. Он пошел туда вчера переделывать испорченные эссе, подальше от Рона, но, спрятавшись от одного Уизли, не смог сбежать от другой. Джинни не дала нормально позаниматься, и, убегая, он забыл там сумку с учебниками. Последнее время он их все носил с собой. Чары расширения и облегчения, наложенные на сумку, хорошо справлялись. Это из-за Рона — только сядешь делать уроки, как он сразу начинает нудеть: «пошли поиграем в плюй-камни или шахматы, а домашку спишем у Гермионы». Вот и носил с собой и, спрятавшись от Рона, делал заданное. Можно забрать сумку и спокойно позаниматься. Шанс, что сумка до сих пор в библиотеке, был большой. Джинни бежала за ним и вряд ли о ней подумала, а если ее не спросить — то и не вспомнит. А мадам Пинс никогда не трогает вещи учеников, вдруг вернутся доделывать. Главное, все должно лежать аккуратно. Его желание исполнилось — сумка была на месте. Попросив еще несколько нужных книг, Гарри без приключений добрался до своего тайного убежища.***
Несколько нужных заклинаний, таких как «Люмос», «Агуаменти», «Эскуро», «Репаро», еще немного трансфигурации — и вот класс приведен в порядок. Знаний у Гарри было достаточно, просто он вырос в семье, где его ждало наказание за все, сделанное лучше, чем у Дадли. Привычка скрывать свои способности осталась в силе и в Хогвартсе. Гермионе нравилось быть умнее всех, и Гарри позволял ей так думать. Он не был глупым мальчишкой, и ум у него был, хоть Снейп и сомневался в этом. Заметить, как кривится Рон, глядя на хорошо отвечающих сокурсников, и ревность Герми к ответившим лучше неё ученикам, особенно Драко Малфою, было не трудно. Поэтому и подстраивался под них. Все равно на оценки СОВ и ЖАБА ответы на уроках не влияют. Это ему объяснили ребята с Рейвенкло. А на вопрос, почему Драко тогда тянется за хорошими оценками, ему ответили, что забавно наблюдать за ревностью Гермионы. Она не понимает, что любой чистокровный с любого факультета знает и умеет больше нее. За ними стоит сила Рода. Ему тогда много объяснили. И что такое чистокровные, почему Гермиону назвали «грязнокровкой», ведь магглорожденных было много, и их так не называли, и почему Уизли называют Предателями Крови, хотя это не приговор и можно все исправить. Гарри хорошо запомнил эти уроки, но решил не говорить о них друзьям. Он был уверен, что Герми умная и все сама поймет, а потом они вместе помогут Рону. Учиться Гарри нравилось. Он сел за парту и окунулся в мир знаний. Вскоре все было сделано. Посмотрев в окно, он увидел, что уже стемнело. Придется опять ночевать в Выручай-комнате. Идти в свою башню через весь Хогвартс не хотелось, все равно не успеет до отбоя. Можно использовать мантию-невидимку, но он не знал, что сказать друзьям. Лучше завтра. Пригласит их в «Три метлы» выпить сливочного пива, и друзья не будут сильно дуться.***
Убедившись, что коридор пуст, Гарри вышел из класса. Пройдясь возле Выручай-комнаты, думая о месте отдыха, открыл дверь. Но это была не спальня. С Гарри вечно случалось что-то непонятное. Зайти в Выручай-комнату, когда она занята, нельзя, но он уже не раз входил в занятую комнату. Свою способность не афишировал, ему было неловко, он увидел вместе близнецов Уизли, о них ходили такие слухи, но увидеть самому… Если бы он рассказал о своем умении, пришлось бы рассказать и о близняшках. Поэтому он промолчал и каждый раз, когда сам приходил в Выручайку, всегда вначале убеждался, что она пустая. Так и в этот раз он осторожно открыл дверь, вдруг она занята. Шансов мало, но исключать не стоит. Перед ним была гостиная, оформленная в пастельных тонах. Посередине стоял большой диван со множеством подушечек. На полу лежал ковер с длинным ворсом. На изящном книжном столике стояли бутылки из-под сливочного пива и начатая коробка конфет. Возле стены был горящий камин, его огонь мягко освещал комнату. На диване, откинувшись на спинку, сидел Рон. Мебель стояла так, что вошедшего не было видно. Гарри уже решил окликнуть его, как увидел еще одного человека, точнее, его ноги. Они лежали на одном из пуфиков. Гарри узнал туфли на ногах. Это были новенькие туфельки Герми. Девочки только и говорили о них. Аккуратно, стараясь не шуметь, Гарри стал отступать назад. Мешать друзьям не хотелось. А выспаться можно и в своем классе. Трансфигурацию никто не отменял. Сделает кровать из парты. Рядом с классом был туалет, и умыться можно было там. Уже подойдя к двери, Гарри услышал фразу, заставившую замереть, прижавшись к стене и зажав рот рукой. — Рон, а Рон. Когда это уже закончится? Мне надоело следить за этим болваном. Он опять целый день прятался где-то, а нам ищи. — Ну, Герми, потерпи еще немного. Дамблдор обещал, что летом мы его не увидим и писать ему не будем. — Надоело! Когда его уже убьют? Ну сколько можно тянуть? — Ты же знаешь, что это должен сделать Тот-Кого-Нельзя-Называть, и только он. Тогда мы избавимся от обоих. — А ускорить процесс? — Не получится. На него больше не действуют зелья. Яд василиска и слезы феникса. Нужно ждать нападения Тёмного Лорда. А он последнее время затих и не нападает. — Они уже столько раз сталкивались, а результат нулевой. Вдруг ничего не выйдет? — Дамблдор гарантирует. Лорд почти полностью сошел с ума и думает только о том, как убить Мальчика-Который-Выжил. — Быстрее бы, — послышался тяжелый вздох. — Тебе хоть с ним не жить, а я его сосед по комнате. Давай не будем говорить о нем… — было видно, как Рон прижал к себе Гермиону и стал покрывать ее лицо легкими поцелуями.***
Гарри осторожно вышел из комнаты. Он отказывался верить услышанному. Этого просто не может быть! Рон и Гермиона не могли говорить такое! Это не они. Точно не они! Оборотное!!! Перед ним разыграли сцену под оборотным. Немного успокоившись, Гарри решил проверить это. На Карте Мародеров можно увидеть имена находящихся в помещении. Так хотелось верить своим друзьям, что он и не вспомнил о невозможности войти в Выручай-комнату и увидеть на карте находящихся в ней. Когда эта мысль его посетила, Гарри отмахнулся от нее, наверное, кто-то прознал о его странности, и можно подождать, когда они выйдут. Он готов дежурить всю ночь. В сумке карты не было. Он ее оставил в доспехах недалеко от кабинета директора дня три назад. Когда его вызвал к себе Дамблдор, карту решил с собой не брать и спрятал. Кто-то сбросил бомбы-вонючки сверху, а когда Аргус Филч посмотрел наверх — увидел его. Даже не став ничего слушать, он пошел жаловаться. У Дамблдора его ждали Филч, Снейп, вот уж кто вездесущ, и его декан, Минерва МакГонагалл. Когда сказал, что не кидал ничего сверху, ему не поверили. Показал руки и карманы — чистые. Его отпустили, хотя Филч смотрел с подозрением, а Дамблдор, как всегда — с хитринкой. Забрать карту Гарри не смог, ведь по просьбе директора Снейп проводил его до самой башни. А потом было не до карты. Надев мантию-невидимку, Гарри поспешил за картой. Ему повезло без приключений добраться до нужного доспеха. Забрав карту, он заскочил в первый попавшийся класс и проговорил: — Я замышляю шалость и только шалость! — карта проявилась, и он стал водить над ней палочкой, ища рисунок Выручайки. Будучи слишком взволнованным, он поспешил и вместо Выручай-комнаты карта показала кабинет Дамблдора. Выругавшись, Гарри стал вновь искать комнату, но что-то зацепило его взгляд, и он вернул рисунок обратно. Его зацепило имя. Директор был не один, и имя одного из его гостей… Его просто не могло там быть. — Альбус Дамблдор, Молли Уизли, Артур Уизли, Аластор Грюм и Джеймс Поттер, — прочитал Гарри и перечитал еще раз, — Джеймс Поттер. Он перечитывал еще и еще, но надпись оставалась той же. Он сидел в пустом классе и смотрел на написанное имя своего отца. Он жив?! Жив?! Почему ему не сказали? Он забыл обо всем. Жив или нет его отец — это единственное, о чем хотел знать. Два года назад он прятался от слизеринцев в нише за гобеленом и, случайно споткнувшись, провалился сквозь стену, вот так он обнаружил пустую, всю в паутине и пыли, комнату. Комната была небольшая, возле стен полупустые стеллажи, посередине котел для зелий, стол и стул, больше похожий на табурет. На стеллажах нашел шесть книг. Книги были старые и, судя по подписи, принадлежали директору Финеасу Найджелусу Блэку. Книги Гарри забрал себе. Друзьям не рассказал, в последнее время у него было много тайн от друзей. Это его удручало. Но Рон не интересовался книгами, а Гермиона заставила бы отдать их директору. Но самое главное, вверху была отдушина, и через нее слышно все, о чем говорят в одной из комнат замка — в кабинете Дамблдора. Почему именно в нем — Гарри не знал, но он слышал голоса Дамблдора и МакГонагалл, а перед этим видел, как они зашли в кабинет директора. Вот теперь он решил проверить, так ли это. Комната была этажом ниже. Незаметно пройти было сложно, но при наличии мантии-невидимки — реально. Через несколько минут он слушал разговор, может, и неправильно подслушивать, но он должен знать — жив его отец или нет. Прижавшись к стене, подросток старался не пропустить ни слова. С каждой фразой безысходность все сильнее сковывала душу, и сердце разрывалось от боли. Хотелось выть и кататься по полу, но он только сильнее впивался зубами в руку.***
— Альбус, когда он наконец сдохнет?! Мне надоело ждать! Да и опасно — Сириус на свободе. Связь крестный-крестник может ему подсказать об опасности, грозящей этому гаденышу. Зря я сделал его крестным. Хотя отказать было подозрительно. Он хоть и отрекся от своей темной семейки, но темный всегда темный, — гневно говорил неизвестный голос. — Джеймс, мальчик мой, успокойся. Все идет по плану, — это был голос Дамблдора — Успокоиться? По плану? Кто-то клятвенно обещал его смерть от руки Тёмного Лорда, но он до сих пор жив! — голос звучал уже с истеричными нотками. — Ну кто мог подумать, что Лили проведет ритуал защиты на крови! Магглорожденная не должна была его знать, и я постоянно внушал, что такие ритуалы темные. Недооценил любовь матери. И где только достала книги? — В доме их не было, лично проверял, а в Поттер-мэнор доступа ей не было. Я сказал, что он разрушен, и она мне верила. — А он разрушен? — спросил голос миссис Уизли. — Не очень, — ответил тот, кого назвали Джеймс. — Так сколько еще ждать? Коннору уже девять, и мне скоро объявлять его наследником. Пока мы живем не в Англии — все нормально, но, как только вернемся, он увидит гобелен и станет задавать вопросы. А жить не в Мэноре будет подозрительно. Я не хочу посвящать сына во все это. Альбус, надеюсь, к нашему возвращению все будет окончено? К одиннадцатилетию Коннора выродок должен быть мертв. — Не волнуйся. Я все держу под контролем. Но ты должен быть осторожнее. Не стоит приходить в Хогвартс. Не забывай, что здесь работает Северус, и учителя могут тебя узнать, да и Сириус заглядывает. Увидят и станут задавать вопросы. Северус мне верит, но если увидит тебя живым… Не будем рисковать. И не забывай о Сириусе, после Азкабана его мозги далеки от нормы, но лучше не надо. Он обрадуется тому, что ты жив, но держать твое воскрешение в тайне не сможет. К твоему возвращению все будет закончено. Думаю, следующий год станет решающим. — А как же Джинни? Альбус, ты обещал, что Гарри женится на ней? — голос миссис Уизли был взволнованным. — Ты обещал деньги и сделать Джинни Леди? — Обещал — будет. Когда я не выполнял свои обещания? — Но он ведь больше не может быть Лордом Поттером? — Еще чего. Этот темный выродок никогда не будет Лордом Поттером. Я бы его и из Рода изгнал, но для этого нужно быть Лордом, а моему отцу не нравилось, что я вступил в орден «Феникса». Лордом может стать только мой сын. Я думал, это будет наш с Лили сын, кто же знал, что он родится темным. Такой план полетел к модредовой матери! — Зачем ты на ней женился? — удивилась Молли. — Да еще магическим браком. — Не тупи. Все-таки чистокровная. Неужели не догадалась? Она была обретенная. Только магический брак и никакой другой. Идеальная жена. Наш сын стал бы самым сильным волшебником, и про обновление крови не надо забывать. — Неплохой план, — одобрил голос Грюма. — Был. То, что сын темный, исправляло пророчество — Темный Лорд убивает его и сам убивается. Лили погорюет и забудет. А там и снова родит. — Полно, мальчик мой. Не тебе жаловаться. Кровь обновлена. Ты женился второй раз. У тебя светлый сын. А от старшего проблем не будет. Ты ведь его в Род не ввел? — Нет, хватит с него моей фамилии. До магического совершеннолетия можно не переживать, а после… Надеюсь, он не доживет до семнадцати? Альбус, я должен быть в этом уверен. — Можешь быть спокоен. Лорд только и думает, как его убить. Столкнуть их друг с другом не составит труда. Скоро он пойдет за пророчеством, а, узнав его, еще сильнее захочет избавиться от избранного. — А как же Джинни? — вновь напомнила Молли. — Все будет. Я посоветую Сириусу сделать наследником Гарри. Сириус начинает мешать, и с этим надо что-то делать. Ты ведь понимаешь, мальчик мой. — Надо — так надо. Жалеть не буду. Но пусть он как герой погибнет. Друг все-таки. Был, — в голосе Джеймса слышалось абсолютное безразличие к судьбе бывшего друга. — Конечно, как герой. Молодым нужен пример. Думаю, он погибнет, спасая Гарри в отделе Тайн от Того-Кого-Нельзя-Называть. Бедный мальчик будет страдать, а Джинни его утешит. Потом мы его женим на Джинни. А когда Избранный и Кого-Не-Называют убьют друг друга — она станет богатой вдовой и Леди Блэк. Со всех сторон раздались одобрительные возгласы. — Ну все, милые мои, пора расходиться. Совсем утомили старика, — пожурил всех Дамблдор. Гости встали и ушли через камин — Гарри слышал, как они называли адреса и характерные хлопки.***
Он уже сидел на полу, прислонившись к стене, ноги не держали. Почему с ним так? За что? Он ведь им верил? Друзья, директор, семья Уизли. Он им верил. Все-таки прав был Снейп, говоря, что он идиот. Единственный, кто ему не врал и говорил правду, был профессор Снейп. А все остальные врали ему все время. И тут его посетила странная мысль, что был еще один человек, ни разу его не обманувший. Это был Тот-Кого-Нельзя-Называть, Лорд Судеб Волан-де-морт. Мысль была настолько странная, что он на мгновение забыл обо всем и подумал: «Если он станет адекватным и поможет мне, то я больше не буду с ним воевать и стану на его сторону!» Порой люди дают обещания, не подумав о последствиях. Так и Гарри — он произнес мысленно обещание, веря всем сердцем, но сразу забыл об этом, слишком много на него свалилось, и душевные переживания вытеснили все из его головы. Но кто-то и где-то принял к сведению его мысли, что и привело к изменению судьбы магического мира.***
Великий волшебник Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор сидел в своем кабинете и думал о том, как он устал, но скоро все изменится. Ещё немного — и его план удастся. Все они скоро будут в его руках. Хотя что-то не слышно о Томе, но это ничего. Закладки, поставленные ему еще в школе, можно снять, только собрав душу. Но не с его страхом смерти, ведь он сам ему его взращивал. К счастью, ему удалось перехватить письмо в Визенгамот о помощи последнему в Роду и сироте. Том всегда был слишком гордым и, не получив ответа, не стал писать еще раз. Ему тогда чудом повезло перехватить это письмо. Потом подсунул книгу с рецептом создания крестражей. Бедняга Томми так боялся погибнуть от бомбежки, что ухватился за информацию, не обратив внимания, что там нет последних страниц. А после первого крестража психика была нестабильна, и он смог поставить ему нужные закладки. Все-таки врождённая способность к легилименции с природной окклюменцией — такая морока! Даже у ослабленного мальчишки хорошо держался щит на разуме, но поставить закладки получилось, хотя и не все. Медленно, но верно Лорд сходил с ума. А значит, скоро он избавится от обоих избранных. Именно от обоих. Трелони произнесла два предсказания. Второе под гипнозом, которое подслушал Снейп, именно второе, а первое она сказала месяца за два до всем известных событий, и Альбус был единственным свидетелем, не считая магглов, но кто на них обращает внимание. С Томом все схвачено. Сейчас больше волнует Гарри. Мальчик стал избегать друзей, но это ничего. Он с ним поговорит. Он добрый мальчик и так верит доброму волшебнику… После гибели крестного надо будет его утешить. Потом попросит библиотеку Блэков, мальчик не откажет и с радостью отдаст. С Уизли хватит и денег. Настроение Альбуса Дамблдора поднялось и, напевая веселую мелодию, он пошел в спальню.***
Гарри не помнил, как вернулся в башню Гриффиндора и лег в постель. Только обратил внимание, что Рона на месте не было. Закрывшись с головой одеялом, он тихо лежал и пытался успокоиться и уснуть, но сон не шел, и успокоиться не получалось. Становилось только хуже. Боль стала просто-таки осязаемой. Хотелось кричать. Не выдержав, он встал, накинул мантию-невидимку и вышел из башни. Он шел по коридорам без какой-либо цели. Он поднимался и спускался по лестницам, не глядя, куда они ведут. Пришел в себя от холода. Его ноги замерзли. Он стоял на середине поля для квиддича босиком. Гарри, нахмурившись, попытался вспомнить — обувался он или нет? Постоял немного, но, так и не вспомнив, пошел в сторону хижины Хагрида. Лучше немного померзнуть, но не возвращаться в башню. Подойдя к хижине, он постучал в дверь, прислушался и постучал еще раз. Тишина. Вдруг он услышал голос Хагрида возле Запретного Леса. Это было логично. Мальчик поспешил на голос, но никого не нашел. А когда решил вернуться к хижине — вообще потерялся. Мальчик стоял в глубине леса по колено в снегу, и от холода его трясло, а горло горело огнем. Но еще больнее было от осознания предательства друзей. Вся его жизнь — один большой обман. Друзья — предатели. Отец его ненавидит. Его любили только мама и Сири. Последний живой, пока живой человек — крестный, но он в опасности. Нет, нет! Только не Сириус! Паника захватила Гарри. Его магия вышла из-под контроля. Вокруг все стало летать, а в центре вихря стоял совершенно седой подросток. — Хочу оказаться там, где мне помогут! Умоляю! — срывая голос, прокричал мальчик — и все замерло. Казалось, сам лес прислушивается к крику израненной души. Потом все закрутилось заново, но мальчика уже не было. Он исчез во всплеске стихийной аппарации.***
На кровати метался в бреду подросток. Волосы мокрыми прядями лежали на подушке в беспорядке. Его лицо было бледным какой-то больной бледностью, которую дополняли впавшие щеки и темные круги под глазами. Все его тело дышало безысходностью. Само дыхание было с каким-то надрывом, казалось, он не может дышать, и каждый вдох приходится делать с большим усилием. Мальчика затрясло, он изогнулся от боли, и хрипы вырвались сквозь его потрескавшиеся губы, он задышал еще тяжелее. Чья-то рука осторожно погладила по взмокшим прядям волос, осторожно убирая их со лба. Ребенок стал дышать легче, казалось, само прикосновение несет облегчение. К кровати подошел угрюмый человек, одетый во все черное. Его черные пронзительные глаза устало смотрели на подростка. Он и сам выглядел очень уставшим. Проведя палочкой над телом подростка, стал внимательно изучать показания диагностических чар, с каждой минутой все больше хмурясь. — Ну что? Как он? — спросил сидящий в кресле мужчина, глядя на вошедшего очень внимательно. В его красных, как кровь, глазах можно было увидеть сильное беспокойство. — Плохо, — мужчина вздохнул. — Очень плохо. Стало разрушаться магическое ядро. Если не сможем стабилизировать в течение двух-трех дней… Время идет даже не на дни, а на часы. Шансов остаться магом с каждым часом все меньше, тут бы живым остаться. Он еще раз взглянул на борющегося с лихорадкой мальчишку. Сейчас он не напоминал дерзкого щенка, каким был в школе. Тяжело вздохнув, покачал головой. — Я в лабораторию. Постараюсь приготовить еще несколько зелий. Блэк притащил пару фолиантов из фамильной библиотеки. Да и Малфой что-то принес. Посмотрю, может, что-нибудь поможет. И Руквуд должен принести артефакт, помогающий стабилизировать ядро, но не больше чем на сорок дней, из Отдела Тайн. Колдомедики советуют позвать гоблинов. Их ритуалы помогают, когда все остальное бессильно. Завтра они прибудут в Мэнор. Еще есть надежда. Это же Поттер… Он всегда выкручивается. Мы спасем его, мой Лорд. Я пойду? — Иди… — тот, кого назвали Лордом, погладил подростка по голове. Мальчик подтянулся за рукой. — Снейп! — а это был именно он, остановился в дверях. — Приготовь обезболивающее на завтра. — Оно ему почти не помогает. Всего на часа три хватает, не больше. — Знаю. Хочу посмотреть в своей библиотеке. Слизерин был великим зельеваром и исследователем. Поищу в его работах, может, найду что-нибудь. Так что принеси зелье. — Да, мой Лорд, — Снейп поклонился и вышел из комнаты.***
Боль. Казалось, больше ничего нет, кроме боли. Временами она уходила. Сквозь боль чувствовались легкие и нежные прикосновения, что несли успокоение. От них становилось легче. Легкие поглаживания по волосам, за мочкой уха, по щеке несли избавление от боли. Когда совсем не было сил ее терпеть, сильные руки прижимали к себе, и чьи-то губы шипели, он не понимал что, но от звуков становилось легче. Боль. Он уже не помнил времени, когда ее не было. Хотелось кричать, ему казалось, что его крик слышат за много миль вокруг, но из перекошенных от боли губ не вырывалось ни звука. И среди этой боли был островок спокойствия и тишины, в нем не было боли — и он тянулся к нему. Так мало, очень мало, но именно это не давало сойти с ума и верить. Во что верить — он не знал, просто верил и тянулся к этому островку всем сердцем, всей душой.***
В библиотеке, обложившись книгами, рукописями и фолиантами, сидел светловолосый мужчина. Его светло-серые, почти белые глаза внимательно вчитывались в написанное. Опять ничего не найдя, он тяжело откинулся на кресле. Вот уже больше двух недель он зарывается в старые записи и книги, но все бесполезно. Если бы ему еще месяц назад сказали, что он будет искать способ помочь Мальчику-Который-Выжил, — рассмеялся бы в лицо и проклял. Но теперь ищет, правда, ничего не находит. Устало потер глаза и опять склонился над книгами. Между двумя старыми, самописными томами увидел тонкую книжицу. С первых строк понял — нашел. В Malleus Maleficarum, книге времен инквизиции, говорилось, что помочь могут только кровные ритуалы, а монахини были знатоки этой магии, в былые времена много крови попортили магам. Да и в Lemegeton Uavicula Salomonis упоминалось о магии крови и ритуалах. Очень мало информации. Мальчику с каждым днем все хуже, а они не продвинулись в поисках. Но все указывает на ритуалы. Значит, надо ждать гоблинов, лучше них никто не знает ритуалистику, и надеяться, что это поможет. Склонившись над книгой и запустив руки в волосы, он стал вспоминать — с чего все началось. Воспоминания Люциуса Малфоя. Хозяин шел по дому в отвратительном настроении, все было не так. Возрождения Лорда он не ждал, и без него неплохо жилось. Так что его возвращение было совсем некстати. Особенно после решения Лорда жить в Малфой-мэноре. А кому понравится, когда ты не хозяин в собственном доме? Хорошо хоть «Круцио» перестал кидать направо и налево. Да и с пророчеством не все гладко. Еле-еле удалось уговорить Лорда похитить его втайне. Кинули «Империо» на работника министерства, внушили ему, что он Гарри Поттер — и пророчество у них в руках. Да, его может взять только тот, о ком оно сказано, но ведь взявший был уверен, что он Поттер. А потом «Обливиэйт», и дело сделано. Лорд заперся с ним в кабинете и прослушал, вышел очень задумчивым. Позвал Беллу, Долохова и Снейпа, что-то приказал принести, а потом исчез на несколько дней. И, да, у него хотел забрать свой старый дневник, а за его уничтожение сильно попало. Вернувшись, запретил трогать Поттера и приказал, если удастся по-тихому схватить, привести его к нему целым и невредимым, насколько это возможно. Вдруг он почувствовал, что кто-то нарушил границу, — это само по себе странно. Защитные чары обойти невозможно, особенно если их накладывал хозяин Мэнора. Конечно, можно взломать, но тогда он бы почувствовал. Скрытый взлом возможен только при помощи изнутри, но подобное было невозможно, еще на примере первой магической научены. Специальные артефакты, настроенные на Главу Рода, не допускали подобное. Хозяин аппарировал прямо к месту прорыва. На первый взгляд — ничего и никого вокруг. Абсолютная тишина. Деревья, укрытые снегом, и тихо падают, кружась, снежинки. Вдруг взгляд за что-то зацепился — снежинки как будто замирали на весу. Он присмотрелся и заметил — снежинки сложились в фигуру человека, точнее, в ее очертания. Осторожно дотронулся тростью, она уперлась в что-то. Наклонившись, захватил рукой что-то невидимое и осторожно потянул на себя. Это оказалась мантия-невидимка, а под ней тело подростка. Еще ниже нагнувшись, присмотрелся к нежданному гостю. Он лежал, прижав ноги к груди, обхватив голову руками. Одет был в легкую пижаму. Его волосы были абсолютно белые, как снег. Присмотрелся повнимательнее — седые, у подростка были абсолютно седые волосы. Откинув в сторону мантию, аккуратно перевернул его. — Поттер?! — не может быть, но перед ним лежал именно Золотой Мальчик Гриффиндора. Сняв с себя мантию и аккуратно завернув ребенка, Люциус пошел в сторону замка. — Динки! — на зов явился домовой эльф. — Возьми мантию и мою трость, но вначале перенеси нас в дом, — отдал приказ. — Да, хозяин, — и эльф быстро выполнил приказ. Да, его появление встретили гробовым молчанием. Первый в себя пришел Долохов. Небрежно смахнул со стола столовые приборы. — Клади сюда. Кто это? — Не поверишь — Поттер! — ответил Люциус Малфой, это был именно он, и осторожно положил свою ношу. Долохов трансфигурировал салфетку в шерстяную рукавичку и стал растирать ноги мальчишки. — Что смотрите, давайте помогайте. Совсем он холодный, а шерсть — лучший помощник. — Согревающее забыл, как произносится? — с сарказмом спросила Беллатриса. — Помню, но не советую. Слишком большое переохлаждение. Лучше по старинке. Беллатриса, фыркнув, присоединилась к Долохову. Люциус несколько мгновений смотрел на них, трансфигурировал белоснежный платок с вензелем «M» в белоснежную рукавицу и присоединился. — Павлин! — буркнула Белла. Малфой слегка поднял бровь, но не прекратил растирать руку мальчика. Мальсибер подошел к столу и внимательно посмотрел на подростка. Его рука дотронулась до седых волос, погладила волосы, щеки, шею и остановилась на его груди. Тело было холодное, и стук его сердца почти не прослушивался. — Сильное охлаждение. И интересно, очень интересно, — он чуть-чуть пустил свою магию в грудь мальчика. — Полное магическое истощение, — констатировал Мальсибер. — Что здесь происходит? — в залу вошел темноволосый мужчина, бледный той особой благородной бледностью, о которой мечтают аристократки. На вид ему было лет тридцать пять-сорок. Тёмные волосы волной спадали на плечи, а красные глаза смотрели пронзительно, с зарождающимся гневом. Его сила заполнила весь зал, давя на присутствующих. — Кто это? — спросил он, в голосе стало больше шипящих нот. Маги отпрянули от стола с лежащим на нем ребенком, только Долохов и Белла продолжали растирать его конечности. — Мой Лорд, — Люциус склонил голову перед вошедшим. — Это Поттер. Я почувствовал нарушение границ Мэнора и, перенесясь к месту прорыва, обнаружил замёрзшего мальчика. — И притащил его сюда? — с сарказмом спросил тот, кого назвали Лордом. Маги с напряжением смотрели и слушали своего Лорда. Теперь его внешность от облика при возрождении отличается кардинально. Хотя таким его видел только ближний круг, перед остальными он представал безносой полурептилией. Но смена облика не делала его менее опасным. Наоборот. Волшебники еще больше склонили головы, боясь смотреть ему в глаза. — Беллатриса, что ты делаешь? — недовольство можно было намазывать на хлеб. — Мой Лорд, растираю руки, слишком они холодные, — спокойный ответ раздался в полнейшей тишине. Маги боялись даже дышать. Хотя так ответить могла только Белла, с ее-то безумием, хотя Долохов недалеко от нее ушел. — Как интересно. А ты, Антонин? — мягко продолжил опрос Лорд медленно подходя ко столу. — Интересно, чем это ты занят так сильно, что не обращаешь на меня внимания? Долохов, не переставая, продолжал растирать мальца. Слегка прищурившись, Лорд положил одну руку на лоб, а вторую на грудь подростка. — Отойдите и прекратите бессмысленные действия. При магическом истощении это не поможет, — из его рук полился мягкий зеленый свет и стал входить в грудь мальчика. Бледная, почти белая кожа вскоре приняла более естественный цвет, волосы слегка потемнели и уже не были седыми. Дыхание стало легким. Через пару минут на столе лежал просто спящий ребенок. — Вот и все. Перенесите его в более подходящее место, если наш Люциус не хочет оставить его спать здесь, — с ехидством произнес Лорд. — Если все будет хорошо, то он завтра очнется, и мы узнаем, что случилось. — Нет, мой Лорд. Сейчас прикажу эльфам приготовить комнату. Лорд кивнул головой, принимая ответ, и вышел из зала. — А что может произойти? — осторожно спросил Малфой, когда за ним закрылась дверь. — Лихорадка, магическая лихорадка, —задумчиво ответил Долохов, — и мальцу очень повезет, слишком большой упадок магии и еще переохлаждение. Ну, ничего, малец, будем надеяться на чудо, — потрепал он Поттера по волосам. Чуда не произошло. Лихорадка захватила Поттера и не собиралась отпускать. Конец воспоминаний Люциуса Малфоя. И теперь Лорд Малфой сидел в библиотеке, зарывшись в фолианты и древние рукописи, искал способ спасти Гарри Поттера. Все-таки странная штука жизнь…