Менталистка

Я замерла, забыв, как дышать. Сенджу? Разве они не погибли почти все во время Мировой войны? И насколько я знаю, этот клан вместе с кланом Учиха основал Коноху, значит, по идее, они там и должны жить. По истории нам не говорили, что остатки клана разбрелись, если уж не хотят говорить, что у них своя деревня. — Что-то не так? — Кента крутил головой, смотря на взрослых. -Нет, все нормально, — выдавила из себя эти слова. Сама я пыталась представить, что клан Сенджу жив, и поверить своим глазам и ушам. Сложно это признать, когда привыкла считать, что такого клана нет, а тут его представители сидят прямо за столом вместе с тобой. На мне скрестились внимательные взгляды Рэя, Тору-сана и мама Кенты. Все еще не знаю ее имени, и как-то некрасиво и неудобно. — Сынок, иди погуляй, пока мы пообщаемся, — в голосе женщины не было мягкости и нежности. Это звучало очень убедительная просьба, поэтому мальчик без вопросов встал и выбежал на улицу. В его глазах можно было заметить много вопросов, но задать их он не решался. Маленький, но смышлёный. — Как вы… — я не могла подобрать слов, чтобы описать всю сложившуюся ситуацию.  — Мы покинули Коноху, когда поняли, что уже не в силах удерживать власть, — начал отвечать Тору-сан. — Деревня менялась, кардинально менялась, и эти изменения были не очень хорошими. По плану, Сенджу с кланом Учиха хотели создать такую деревню, где был мир. Этого мира они достигли, но мир оказался всего лишь маской, за которой пряталась настоящая война. С каждым словом, дедушка мрачнел, предаваясь воспоминаниям. Я не говорю о том, что он видел зарождение Конохи, нет. Он, наверное, вспоминал слова своих родителей, которые, уверена, застали эти периоды. Если представить, что мой клан создал деревню, вложил в нее много денег и сил, вроде добился чего хотел, а потом оказывается, что получилось наоборот: желаемого мира нет, а только война и вражда между кланами. Я не могу осуждать планы кланов, также, как и не могу особо осуждать и Мадару. Ведь, по сути, они стремились к миру, потому что понимали, что войны забирают все: детство, близких, жизнь. Каждый день приходится сражаться за право на жизнь, и этого не отнять. История мира шиноби мало отличается от истории моего мира. Если вспомнить прошлые столетия, то гражданские войны не прекращались, потому что ущемлялись права людей. Они хотели свободы, выбора и спокойной, уверенной в будущем, жизни. А здесь все жестче: тут кровь, битвы и потери. Здесь сражаются за то естественное право, которое в моем мире уже утверждено и никто не вправе отнять. Мой мир добился желаемого, добился мира, пусть там и есть много недочетов, но по крайней мире, большинство людей не боятся жить и не сражаются за жизнь. Если бы я была на месте Мадары, возможно, сама пошла таким же путем, но я не он. — Вы вернетесь туда? — мой голос звучал тихо, но мои слова все услышали. Это их деревня, так же, как и деревня клана Учиха. Они имеют право претендовать на пост Хокаге. Чтобы там не говорили, что народ выбирает, а политика остается политикой. — Когда придет время, — ответил Рэй. — Наше время. Я посмотрела на парня, который молчал и смотрел на меня. По лицу трудно было что-то понять. Боится, что я расскажу? Тогда не сидела бы сейчас за столом, и он бы не спасал меня. — Я никому не расскажу. Ни одна живая душа этого не узнает. На этом разговор закончился. Никто ничего не рассказывал Все молча ели, задумавшись о своем. Потом меня сопроводили в комнату, чтобы я могла отдохнуть. Несмотря на то, что чувствую себя хорошо, покой необходим, но вот не хочу и все. Чем бы, интересно, заняться? Я подошла к окну и отодвинула штору. Окно выходило в уютный дворик, засаженный деревьями, кустами и цветами. Под моим окном проходила тропинка, которая дальше скрывалась за деревом. — Ино-сан, -услышала снизу шепот и посмотрела в сторону звука. Из-под кустов выглядывала светлая макушка, в которой я сразу узнала Кенту. — Что ты делаешь? — спросила я негромко, но Сенджу все равно приложил палец к губам и зашипел. Он начал подзывать меня рукой. Что он хочет? Чтобы я вылезла? Отодвинув окно, в лицо ударил свежий воздух. Я уже и забыла этот манящий запах цветов и деревьев, запах природы. Там, в лагере, не было никакой растительности — только пыль. Осторожно залезла на подоконник и спрыгнула на землю. Пригнувшись, быстро прокралась к Кенте в кусты. — Что ты хотел? Я убрала прядь волос за ухо, которая все равно упорно лезла в лицо. — Я подумал, что тебе будет скучно, вот и хотел предложить прогуляться по нашей деревне. Такой доверчивый. Нельзя быть таким. Если бы я была шпионом, тогда что не напрягаясь всю информацию бы достала. — Ты не боишься, что я сбегу и сдам информацию? — вопрос был несерьезным. Интересно, чем руководствовался ребенок, когда предлагал прогулку. Пусть он не знает многих хранилищ и секретных комнат, но даже знание местности — это неплохой плюс для разведки территории. Ино, ты уже мыслишь как шпионка. — Не-а, — мальчик уверенно помотал головой. — Если бы ты была врагом, то Рэйден-сама не принес бы тебя сюда на руках, не лечил, не сидел бы рядом в комнате и не разговаривал бы с тобой. Прекрасная логика. Нет, я серьезно, логика просто железная. Если прикинуть, то Рэй бы не принес сюда, а бросил бы где-то в лесу или отнес куда-нибудь, но только не в деревню. С чего такое доверие? Мы не настолько тесно общались, даже толком не близкие друзья, чтобы так доверять. Одно из негласных правил шиноби, о которых мне рассказывал папа, — никому не доверять. Я не буду его предавать, не так воспитана, но, коснись что, то придется задуматься о доверии и о сдаче информации. Не люблю предавать — это больно и противно даже самой себе. Но кое-что привлекло внимание в ответе Кенты. Я внимательно посмотрела на мальчика и с полной серьезностью спросила: — Ты сказал, что он разговаривал со мной. В смысле? Маленький Сенджу задумался, а потом энергично начал говорить: — Я не слышал, только по губам заметил. Не то, чтобы он с тобой разговаривал, как нормальные люди. Просто что-то иногда говорил. А ты разве не слышала? — Нет, — ответила, отрицательно качнув головой. — Я была без сознания. Дальше мы пробирались по кустам к тропинке. Открыто выходить не решались, все-таки никто не давал разрешения гулять по кварталу и деревне. Сам дворик был не похож ни на какие другие дворы: везде было столько растительности, что создавалось впечатление, будто не по двору гуляю, а по оранжерее. Неудивительно, ведь клан Сенджу специализируется на мукотоне, значит напрямую связан с деревом. То ли Хаширама, то ли Тобирама лес Смерти вырастил, сколько легенд об этом месте ходит — не сосчитать! По узкой тропинке мы вышли уже на улицу. Незаметно деревья поредели и появились дома, обычные, ничем не отличающиеся по своей форме от известных мне. Сама улица не была многолюдной: по пути встречались люди со светлыми волосами, которые, наверное, были из клана Сенджу, но нельзя быть в этом уверенной, самой являясь обладательницей светлых волос. Встречались и люди с темным цветом волос, скорее всего, приезжие. Ими в большинстве случаев являлись торговцы. — Это наша главная улица. Здесь мы обмениваемся товарами, покупаем продукты, одежду, оружие. Кента шел гордо и уверенно, видимо ему нравилось быть проводником. Я лишь улыбалась, гладя на сияющее лицо мальчика и с интересом смотрела по сторонам. Все же ходить среди людей, которых считаешь погибшими, то еще ощущение. На меня никто, к счастью, не обращал внимания, поэтому я могла спокойно идти. Мы прошлись по парку, находившимся слева от главной улицы. Там было очень хорошо и уютно: было много скамеек для отдыха, но они были поставлены не часто, а с расстоянием, чтобы люди могли не мешать друг другу, многочисленные клумбы с тюльпанами, розами и другими цветами. За скамейками протянулась линия невысоких декоративных кустов, создавая своеобразный забор. Везде было чисто, что радовало. — Тут так красиво, — сказала я с восхищением смотря на аллею, по которой шла вместе с Сенджу. -Ага. Кента радостно улыбнулся, от него чувствовалась гордость за свой клан, представители которого обустроили этот парк. Мы дошли до перекрестка, посреди которого был пруд с кувшинками, уточками и двумя лебедями. Они плавали по воде, лишь изредка подплывали к краям к хлебу, которые кидали дети вместе с родителями.  — Хочешь покормить их? — Кента дернул меня за руку, привлекая к себе внимания. — Очень, — ответила я, не отрывая взгляда от лебедей. Их мало назвать красивыми, они были величественными. Белоснежные, с черным обрамлением вокруг глаз и по краям крыльев. Когда они на мгновение раскрывают свои большие крылья, внутри будто что-то замирает, перестаешь дышать, чтобы не нарушить это мгновение. Мальчик куда-то убежал, оставив меня одну. Я решила не терять время даром и подошла поближе к пруду. Оказывается, внутри еще и рыбки плавают. Очень понравились золотые и синие с серебристыми переливами. Самое интересное, что рыбки хоть и были небольшими, но их никто не кушал. Там, где плавали небольшие кусочки хлеба, можно было заметить столпившихся черных рыб, которые так сразу и не заметишь. Я оторвалась от созерцания водных обитателей пруда и посмотрела по сторонам. Мое внимание привлекла маленькая девочка недалеко от меня, тянувшая руки к воде. Судя по ее увлеченным глазам, следящими за рыбами, она хотела поймать одну, но ее маленькая рука не доставала воды, поэтому она осторожно наклонялась все ниже и ниже. Казалось, что она вот-вот упадет, поэтому я крикнула ей: — Остановись! Девочка дернулась, вторая рука съехала с края пруда, и она упала в воду. Послышался негромкий писк перед тем, как ее голова полностью погрузилась в воду. Я немедля подбежала к краю и протянула свою руку навстречу протянутой руки. — Хватайся! Она барахталась в воде, пытаясь оттолкнуться от чего-то, но не получалось. Ее ладошка не доставала моей ладони. Спустя несколько секунд я поняла, что дело плохо. Светлая макушка полностью ушла под воду, поэтому мне ничего не оставалось делать, как прыгнуть в пруд и поплыть за ней. Нырнув под воду, руками разгоняла любопытных рыб и плыла к ребенку. Как хорошо, что знаю, как плавать. Спасибо папе, что научил меня тогда, когда мы были в Турции. Я подплыла к девочке, обхватила ее тело рукой, а второй стала грести к поверхности. Она вцепилась мне в шею и стала жадно вдыхать воздух. Резкая дикая боль в плече чуть не потянула нас на дно. Сейчас от меня зависит жизнь ребенка! Я не имею права сдаваться боли! Мысль, что я должна спасти человека, приглушала боль и давала сил. У самого края я заметила обеспокоенных мужчину и женщину, которые являлись родителями девочки. Ухватившись за мужскую ладонь, я рывком была выдернута на землю. Земля… Как хорошо! Я тяжело дышала, смотря на перепуганного ребенка, зажмурившего глаза и прижимавшегося ко мне со всей своей детской силой. — Югито! — мама девочки отцепила ребенка от меня. Она гладила ее по волосам, держала за плечи, проверяя, все ли с ней в порядке. Отец девочки, вроде ее Югито зовут, присел рядом со своей женой и обнимал дочь. Я наблюдала за этой картиной с нежностью. Бедные родители, какой удар они пережили! Хорошо, что вовремя спрыгнула, иначе уже было бы поздно.  — Спасибо, — обратились ко мне родители Югито. — Я не знаю, как Вас отблагодарить, — отец все еще обнимал дочь, но с такой благодарностью смотрел мне в глаза, что даже неловко стало. — Ничего не надо, -ответила я, вставая. — Лучше повнимательней следите за дочкой. Последняя фраза не сказана с поучительным тоном, как многие бы сказали. Родители виноваты, не спорю, но добивать их незачем — только чуть ребенка не потеряли. — Ино-сан, — услышала я крик сбоку и увидела встревоженного Кенту, бегущего ко мне с буханкой хлеба. — Что случилось? — Просто девочка упала в пруд, вот я и вытащила, — это не хвастовство, это не хвастовство! И все же хочется похвастаться. Не каждый день спасаешь человека. — Ино, — серьезный, холодный голос прозвучал сзади. Кента дернулся и чуть не выронил буханку хлеба, родители девочки и сама Югито слегка склонили головы, а по моей спине прошелся холодок. Оу-еу, только не это. Кто-нибудь, отмотайте время назад, а еще лучше сделайте так, чтобы меня здесь не было. Голос Рэя невозможно было не узнать. Только он из всех известных мне людей говорить с таким спокойствием и холодом. Улыбаемся и машем, улыбаем… Я обернулась и поняла, что никакое улыбаемся и машем тут не поможет. Скрещенные на груди руки и прожигающий взгляд показывали все, что он думает обо мне на данный момент, краше всяких слов. Может, в обморок упасть? Все-таки я больная. Только не факт, что смогу правильно его сымитировать, да и он поймет. На другой раз оставлю, а то уже с помощью обмороков сбегать буду от проблем. Я нервно сглотнула. — Рэй, — попытка улыбнуться успешно провалилась. От его взгляда и так холодно, да еще и мокрая одежда не согревала. На улице не лето, ветерок продувает. — Я жду объяснений, — резко, с толикой раздражения произнес парень. — Рейден-сама, — Кента попытался влезть, но был жестко прерван старшим Сенджу: — Не лезь, Кента. Мальчик возмущенно посмотрел на Рэя, но уже ничего не говорил. Я не знаю с чего начать и что говорить! Пусть я окажусь в другом месте, пусть я окажусь в другом месте — словно мантру повторяла, но чуда, как всегда, не случилось.  — Я решила погулять, — сказала первое, что пришло в голову. Только потом, спустя секунду, до меня дошел тот бред, что я сказала. Ино, включи мозги, какое погулять? Только ненормальный скажет такое человеку, который сдерживает всю злость. Рэй еще больше нахмурился, серые глаза потемнели, но лицо не изменилось. — Только полтора часа назад вышла из комы и отправилась гулять? — каждое слово было произнесено жестко, с возмущением и капелькой удивления. — Ты понимаешь, что могла навредить себе? Пока он говорил, я виновато опустила глаза и посмотрела по сторонам. Вокруг нас собралась целая толпа, с интересом наблюдавшая за происходящей сценой. Он еще и при всех отчитывает! Я сейчас как маленькая девочка, провинившаяся перед взрослым человеком, но Рэй прав, не стоило было так рисковать. — Но… — пока я произнесла первое слово, мозг пытался придумать продолжение оправданию. Но Сенджу прервал мою попытку что-либо сказать: — Не думал, что за тобой следить надо. Ино, ты вроде уже взрослая девушка, а ведешь себя как ребенок. Теперь на его лице появилась еле заметная улыбка. Чего? Что значит ребенок? Мне двадцать лет, нет, двадцать плюс семь равно двадцать семь лет. Мне двадцать семь лет, и он еще называет ребенком! — Это не честно! Я не ребенок! — во мне поднялась волна возмущения. Я хотела поставить руки по бокам, но очень сильная боль в плече заставила вскрикнуть и схватиться другой рукой за больное место. В глазах замелькали черные точки, и села на землю, пытаясь унять появившееся головокружение. Я уже забыла про это плечо! Как же больно! — Ино, — голос Рэя прозвучал совсем рядом. Уже не было того холода и жесткости, слышалась обеспокоенность, но мне было не до этого. Уберите эту боль, я не хочу ее терпеть! Уткнувшись головой в чью-то грудь, я тихо замычала. Я почувствовала, как меня поднимают на руки и куда-то несут. Я прижималась к Рэю, и по щекам текли непрошеные слезы. Больно! — Потерпи немного, скоро закончится. Я помню, как меня положили на кровать, повернули на бок, слышала треск рвущейся ткани, легкий укол и потом все прекратилось. Я начала засыпать, и мне не хотелось противиться этому, потому что в этот момент не чувствовалось боли. Мне приснилась темная комната, посредине которой стояло большое, в полный рост зеркало. Вокруг не было ничего, только кожей можно было ощутить прохладу. Странный сон, пустой какой-то. Я подошла к зеркалу и взглянула в свое отражение. Ярко-голубые глаза смотрели с усталостью и страхом, скрытым где-то глубоко внутри. Было непривычно видеть светлые с седыми прядями волосы, придется смириться с этим. Спустя несколько секунд образ в зеркале сменился на образ маленькой девочки, на меня прошлую. Вьющиеся каштановые волосы были уложены локонами, карие глаза смотрели с радостью и наивностью, губы были намазаны блеском для губ. Было видно даже часть красного платья, которое я надела на Новый год в детском саду. Потом девочка изменилась, подросла. Собранные в высокий хвост волосы украшал большой красивый белый бант. Надета была белая блузочка, а за спиной виднелся новенький сиреневый рюкзак, который родители подарили мне на первое сентября, когда я пошла в пятый класс. Образ сменился на уже взрослую девушку в нежно-сиреневом открытом платье. Волосы были собраны в красивый цветок, похожий на розу. Карандаш и тени выделяли глаза, подчеркивая их и придавая некую таинственность и уверенность перед выпускным в школе. Это все была прошлая я. Красивая, целеустремленная, уверенная в себе девушка. Светлая кожа, сияющие глаза, красивые волосы — все это теперь осталось в прошлом. Почему мне все это снится? Я отпустила прошлое, но оно возвращается ко мне. Говорят, что если тебе снится человек, значит ты по нему скучаешь. Получается, что я скучаю по прошлой себе, по прошлому миру. Прошлое — часть меня, и от него не сбежать. Я коснулась пальцами поверхности зеркала. Прошлая я повторила мои действия. По зеркалу пошли волны, размывая образ, и от неожиданности открыла глаза. В комнате было темно. За окном была ночь, легкий ветер колыхал шторы из полуоткрытого окна. В теле была легкость, не чувствовалось боли, усталости, но время ночное, значит, нужно спать. Я прикрыла глаза, пытаясь самой придумать сон. Хоть во сне все будет так, как я хочу. Но засыпая, почему-то меня не покидало стойкое ощущение, будто кто-то следит за мной.