Скульптор. Перерождение.

Гарри выглядел… Воробьём. Четырёхлетний мальчик насуплено смотрел на меня, недоверчиво и, одновременно с этим, испуганно. Дурсли попрощались со мной, получив мои уверения, что я присмотрю за их племянником и, наконец, уехали. Когда они скрылись за поворотом, я оглянулся. Мальчик потупил взгляд, но робко мне улыбнулся. Одетый в слишком большую футболку и штаны, а также в старые, стоптанные ботинки. Он чуть щурился, хотя сейчас очков на нём ещё не было. — Узнаёшь меня, Гарри? — Да… — тихо послышалось. — Вы человек, который проходит сквозь стены и лечит, если где-то болит. Надо же, он запомнил. Даже не знаю, хорошо это или плохо, но выберем оптимистичный вариант. — Вот и хорошо, — я улыбнулся. — Можешь обращаться ко мне Харо-сан, не добавляя «сэр». — Хорошо, сэ… Харо-сан. — Вот так. Пойдём, пообедаем. Уже время. Тебе нравится рамен? Гарри покачал головой. Я усмехнулся, взял его за руку и повёл к себе домой. Да, рамен не пища для малышей, но разок, на вкусность, можно. Гарри ел с удовольствием, слушая меня. Петуния требовала от него идеальных манер, поэтому ему было в радость их нарушать. Правда, к концу обеда он уже не болтал ногами и ел аккуратно, после того, как я сказал, что другим неприятно, когда рядом с ними едят, разбрызгивая еду. Можно не знать, какую вилку для чего брать, но вести себя опрятно, а не как свинка, стоит. После обеда я показал мальчику дом. Ходили мы в носках, как принято в Японии, да и дом был квадратным со внутренним двором, где я занимался фехтованием с Шином. С одной стороны была кухня и гостиная, которая соединялась с библиотекой. Из библиотеки можно было попасть в мою спальню, она располагалась под прямым углом к библиотеке, как и кухня по отношению к гостиной, а оттуда — в кабинет. Из кабинета, тоже свернув, попадали в ванну, точнее, онсен, а следом и во вторую спальню. Не слишком удобно, зато привычно как-то. С двух сторон комнат были двери, которые вели в коридоры. Небольшой проход между комнатами вёл нас прямо во двор. Гарри шёл рядом, во все глаза рассматривая незнакомую архитектуру. Увидев стойку с Боккэнами*, он заинтересовался, что это. Пришлось показать, я даже пообещал его обучать. Его глаза засветились от такого обещания. Гарри мечтал о том, что его будут защищать или же что он сам станет защитником. Пока я не рискнул сказать мальчику, кто он на самом деле — на магов-то я так и не вышел. Пока не вышел. Но скоро… Показав Гарри его спальню, я выдал ему одежду. Купил специально для него, не могу смотреть на эти обноски. Чуть состарил их, чтобы выглядели немного поношенно, помог надеть, и Гарри оказался похож на зеленоглазого японца. По одёжке. Гарри понравилось, причём очень. В итоге он, сидя на футоне в моей комнате, весь вечер тормошил меня, как я провёл своё детство. Пришлось рассказывать, опуская некоторые детали и заменяя «синигами» на «самураи», хотя ничего общего у этих двух структур нет. На ночь мы посидели в онсэне, а потом Гарри, абсолютно счастливый таким вечером, заснул. Я тоже неплохо поспал. Три дня пролетели незаметно. Мы погуляли с Гарри, я купил ему плюшевую панду, которую он в начале даже брать боялся, и немного подлечил застарелый вывих руки у паренька. А ещё долго возился с его глазами, залечивая повреждения. Темнота чулана не влияла на них благотворно. К Дурслям вернулся Гарри счастливым. С тех пор у них появилась традиция — с пятницы и до вечера воскресения спихивать мальчика на меня, а затем и по вечерам в будние дни. Книзлы к моему дому и не приближались, а Гарри я начал тренировать. Я прятал от Дурслей его форму, одежду, которую ему покупал, а также постоянно залечивал синяки, ссадины и ушибы, и помогал мальчику стать хоть немного увереннее в себе. Издевательства кузена имели место быть, поэтому я забирал паренька из школы, когда он начал туда ходить. Дурслям такой расклад даже нравился, ведь ненавистного племянника они почти не видели. Он пропадал у меня и, незаметно, начал оставаться у меня на ночь, две… Дурсли же делали вид, что так и надо, ведь Поттер им на глаза почти перестал попадаться. И одновременно со всем этим я искал магов. Прогуливаясь по Лондону, на одной из улиц я заметил паб. «Дырявый котёл». То, что нужно. Ну, или не совсем. Тем не менее, точка выхода в магический мир была найдена. И до семилетия Гарри я её не касался. На семилетие Гарри мне пришлось ему рассказать, кто он. Забрав мальчика у Дурслей, предложив им отдохнуть сегодня от хлопот со вторым сыном, я отвёл его домой. И уже там, за чашкой чая, рассказал Гарри, кто он такой. Мальчик слушал с открытым ртом, недоверчиво косясь на меня. — Харо-сан, я думаю, вы ошибаетесь. Я же Гарри. Просто Гарри из чулана. — Я знал, что ты это скажешь. Только вопрос — помнишь ту жуткую стрижку Петуньи? Гарри аж вздрогнул. Было дело… выглядело отвратительно. Шрам уже сошёл на нет, так что я видел абсолютно покромсанного мальчика, который сам отрастил себе волосы по плечи. Собирал теперь в хвостик. Я помогал — у самого лохмы по серёдку спины, одно мучение. — Помню, Харо-сан. — Я ведь тогда тебе не помогал. Ты сделал это сам. А легко сходящие синяки? Я тренировал мальчика на боккэнах, так что без синяков и прочего не обходилось. А через некоторое время Гарри мне «по большому секрету» показал, как он сводит синяки. Достаточно интересно. Он пропускал энергию сквозь синяк, не концентрируя совершенно лечащую энергию, а заставляя её просто оседать на себе. Слабоватый способ, но он работал. — Да… Так это что же… Я — маг? Волшебник? Совсем-совсем? Я улыбнулся этакому неверию. Потом чуть хмыкнул. — Да, это так… Я не был знаком с твоими родителями… Но частично смог спасти тебя, когда твоих родителей убили. Тяжело рассказывать детям о том, что произошло с их родителями, смотреть им в глаза. Гарри, когда я всё ему рассказал, чуть всхлипнул. Успокаивая мальчика, я пообещал, что буду с ним тренироваться, чтобы он смог теперь защитить тех, кто ему дорог. Одним фехтованием сыт не будешь. Гарри верил мне, смотря в глаза. Не дай боже предать подобное доверие. Я себе пообещал, что не предам.