Вопли разносились по залу. Да, эта группа явно была в почёте, особенно из-за огромного количества песен, посвящённых «великому Кире».
Лукреция держала в руках электро-скрипку, которая часто живо участвовала в песнях набирающей обороты металл-группе.
— Друзья, конечно же, вы помните нашу Лукрецию, — сказал Стив хватая девушку за руку и выводя поближе к краю сцены. — Прекрасная девушка, которая вытащила нас из очень непростой ситуации. Так же вы помните её необычный голос и поскольку это чудо, посланник Бога, любит петь и очень всем нравится, то эта песня в полном её распоряжении. Мы решили выйти за рамки жанра.
В зале повисла тишина, Стив забрал скрипку и в зале воцарился полумрак.
Тихая музыка, перебиваемая гитарой, ласкала слух, а этот образ, всегда женственный и с виду хрупкий, притягивал всё внимание. Руки потянулись к микрофону и вмиг сняли с подставки.
— Я любила тебя и хотела с тобой идти,
Я просила тебя лишь остаться и не уходить.
Вот уж годы прошли и вновь вспомнил обо мне…
Но зачем же сейчас ты мне? Зачем ты мне?
Я хотела сама этот путь тяжкий ярко пройти,
Я уверена, да, ты не нужен мне был и сейчас, никогда.
Хохот дьявольский мой ты расценишь попыткой убить,
Разорвать эту страшную нить. Разорвать… — полился в уши куплет.
Эл наблюдал, как чарующий образ плавно передвигается, будто гейша. Многие японки позавидовали бы такой плавности движений, а голосу — тем более. Эл не слышал этой песни ранее и сейчас она его задела. Он чувствовал осадок, словно песня пелась ему, а может Лайту?.. Кто же знает…
Песня странная, необычная и проигрыши довольно долгие.
— Кто виноват, скажи, кто виноват,
Что любовь всё же осталась внутри, она здесь…
И скажи, кто за что наказал нас двоих,
Что нам не получилось уйти,
Друг от друга никак не уйти, никогда — наконец-то послышался припев.
У Эла перевернулось сердце. Он точно принимал активное участие в написании собственной песни. На этот раз следующий куплет начался быстро и пелся быстрее. Музыка разгонялась и уровень жанра «металл» в ней рос.
— Театр кончился, друг мой, и вот уж пора уходить.
Не смотри мне в глаза, не твоя и не стоит просить.
Отойди, нам ведь больше уже не сойтись,
Нам с тобой никогда не сойтись, так и знай.
Нам пора, мы актёры и всё позабыв
Мы идём наши души закрыв
В сердце спрятан заветный наш ключ.
Далеко! — последнее слово сорвалось на крик.
Зрители были довольны, потому что их любимый жанр, от которого решили немного отойти сегодня, слишком быстро прогрессировал, аж солистка на крик сошла.
— Надпись «стоп»! Нам сказали туда не идти!
Чувства все свои побереги, тебе нужно остаться живым.
И меня, мои слезы прошу позабыть,
Всё засохло, так знай, тому быть!
В Новый Год вхожу чисто, без брызг.
Грязи — нет!
Неожиданно всё стихло и та музыка, что была в начале вновь заиграла.
— Даже если не суждено нам
Ещё год с тобой побыть,
Точно знай, что на Том Свете
Буду так же тебя любить… — это те слова, которые Лукреция прочитала как стих.
Аплодисменты взорвали зал, а рука солистки опустилась, а потом вернула микрофон на место, а сама, слегка поклонившись, забрала свою скрипку и вернулась на место. Внимательные глаза отыскали Эла и, увидев лёгкую улыбку детектива, Северусу стало значительно легче — это было видно по лицу.
— Что же, — начал Стив, — эта песня была шикарна, а особенно музыка. Лукреция, ну куда ты?
Солистка шикарной песни снова робко подошла.
— И, к слову, эту музыку писала сама Лукреция. Мы не знали, какой талант отхватили! А вот над текстом больше работали мы, а именно — я и парни, — Стив улыбнулся.
Новый поток аплодисментов разнёсся по залу при упоминании, кто что делал.
«Так вот кто это написал… А я удивлялся», — подумал Рюдзаки изучая лицо Стива и понемногу его начинала злить вся эта ситуация, ведь он был недурён и хватал Северуса, но сейчас Лукрецию, за руки, приобнимал, притискивал к себе.
Повернув голову в сторону Лайта Эл понял, что японец испытывает те же эмоции, что и он. Это было до безумия забавно. Какое-то массовое помешательство на одной только девушке, даже парне. Концерт продолжился и Лукреции нередко приходилось в основном сидеть на барабанах лихо подпевать в какой-нибудь песне, а иногда брать по куплету.
Все, конечно, остались довольны. Многие ребята были из института и наутро у неё точно прибавится друзей или возрастёт слава.
***
Рюдзаки вновь расстегнул молнию и в очередной раз сдержался, чтобы не сделать лишнего: прикосновение руки, подозрительная пауза или прикосновение губ…
— Шикарно было, в общем, — сказал Эл для того, что отвлечь себя. — Знаешь, не знал, что ты пишешь музыку.
— Я и не писал, — фыркнув сказал Северус стирая макияж. — Это первый раз. Пришлось вспомнить все аккорды. Ноты я итак помнил, но с аккордами вообще была беда…
Рюдзаки еле заметно улыбнулся и сел на кровать вглядываясь в тёмное небо за окном, чернота которого ослаблялась многочисленными фонарями на улицах Японии.
Мысли накрыли детектива с головой, поэтому он не сразу понял, что рядом с ним сел Северус. Он посмотрел на него немного удивлённо и спросил:
— Ты будешь спать здесь? Со мной?
— Вообще-то это моя комната, — подняв бровь сказал зельевар.
«Точно!» — осенило Рюдзаки и он ударил себя рукой по лбу, но вслух лишь сказал, что забыл.
Повисла тишина. Северус сидел закрыв глаза, но забыл снять заколку, которая была больше для красоты, а пользы почти не приносила. Эл снял заколку и положил на прикроватную тумбочку, лишь краем глаза заметив улыбку напарника.
Определённо их отношения были не просто дружескими. Северус очень доверял Рюдзаки, настолько, что любой его план выполнял, выкладываясь на все сто процентов, хотя часто либо орал на детектива, либо предлагал альтернативу, а иногда просто что-то поменять, зачастую то, что касалось его самого, если быть точнее — Лукреции.
Рядом им обоим было уютно, они чувствовали себя в безопасности.
Неожиданно для Эла, Снейп его обнял и через пару мгновений сказал:
— Ты тёплый. Мне так не хватает тепла. Любого.
Услышав эти слова, сказанные с грустью, сам Рюдзаки робко обнял напарника, но не сказал, что и ему самому этого тепла часто не хватает. Зачем? Он его получает и вполне рад этому. Зачем жаловаться, что чего-то не получаешь, если только что это дали.
Такое простое человеческое тепло… Нет. Тепло и любовь нужны всегда и всем, будь ты хладнокровный убийца, будь ты бесстрашный детектив, каждый в первую очередь человек и этот факт никто не сможет опровергнуть, потому что Демоны не настолько низко пали, чтобы убивать, как человек, и не настолько возвысились, чтобы бесстрашно наказывать зло.
***
— Лайт! Я вчера видела такое платье! — завизжала Миса влетая в комнату своего парня.
— И что? — устало спросил японец уставившись на свою девушку, безмозглую барби, думающую о шмотках.
— И купила его, — сказала она и таинственно улыбнулась. — А к нему нижнее бельё… Тебе понравится.
«Все бы эти вещи, да на Лукрецию», — с тоской подумал Лайт и посмотрел в окно.
Миса словно читала мысли и, сложив руки на груди, спросила:
— Ты думаешь о своей Лукреции?
— Нет, — пробормотал Лайт в ответ.
Зазвонивший телефон заставил вздрогнуть обоих. Японец ответил на звонок, но он даже не успел ничего сказать, как услышал взволнованный, даже испуганный женский голос говорящий что-то то ли на английском, то ли на немецком — это было сложно определить. Потом он услышал что-то похожее на сдавленный крик. Он додумался посмотреть, высветился ли контакт и…
— Миса, — удивлённо смотря на телефон, из которого теперь доносились короткие гудки, начал Ягами-младший, — это твоя подруга, приехавшая из Германии.
Девушка ахнула и отступила на пару шагов.
— Что с ней? — прошептала Амана Миса. — Господи… Что с ней?
Рюк громко рассмеялся немного догадываясь, что это за ситуация. Он многое успел понять, но желал досмотреть игру до конца, не раскрывая того, что успел уяснить.
Люди оставались для Рюка странными и непонятными существами. Глупость, наивность и влюблённость людей удивляла его вновь и вновь.
— С ней самое интересное, — сказал Рюк и снова засмеялся.
