Часть 1.
8 августа 2016 г. в 22:42
Первый орден пал. Хакс понял это в одно мгновение, ещё до начала решающей битвы, ещё до того, как Рен вернулся с приказами от Верховного Лидера, но лично для него ничего не изменилось. И генерал Хакс хладнокровно отправился в последний бой с силами Сопротивления — если уж погибать, то в сражении, а не дожидаясь своей участи в числе прочих военнопленных.
Он знал, что многие офицеры и штурмовики тоже осознали очевидный факт — в этом бою всем им остаётся либо погибнуть, либо сдаться на милость победителей. История любит повторять старые шутки — и превосходящий по силам и вооружению Первый орден вновь одолела горстка бунтовщиков с дрянным оборудованием. Это было обидно, горько, это неимоверно бесило Хакса, но он умел проигрывать достойно. И не терпел малодушия и предательства, поэтому, не колеблясь, приказал стрелять на поражение в каждого дезертира. Уж если последней, отчаянной схватке с Сопротивлением быть, армия Первого ордена должна снова блеснуть всей своей мощью и организованностью.
Повстанцы появились точно ко времени. Орудия их последней базы, единственного оплота Первого ордена, не жалели огня, так что всё небо вскоре окрасилось яркими белыми вспышками, но Хакс знал, что этого мало — пилоты Сопротивления виртуозно избегали смертоносных залпов, ими двигала отчаянная, безумная надежда, а каждая гибель одного из товарищей добавляла сил и злости. Хакс приказал поднять на крыло истребители и сам повёл в бой наземную группу.
Кайло Рен до сих пор не объявился — возможно, Сноук и не отпустил его обратно, не пожелав ставить на заведомо проигрышный номер, — но это ничего. От вспыльчивого, неуравновешенного мальчишки всегда было больше проблем, чем пользы. У Хакса имелся мощный бластер, и ещё несколько запасных были загодя спрятаны в карманах любимого форменного пальто, за его спиной слаженно гремели шаги штурмовиков, и капитан Фазма вела свой отряд в бой по правую руку от него — чего же ещё? Ему жаль было терять Фазму, она хороший, надёжный офицер, одна на тысячу, но Хакс даже не пытался предложить ей скрыться на одном из свободных шаттлов, пока это ещё возможно — понимал, что такое предложение смертельно обидело бы его капитана. Сама Фазма до последнего уговаривала Хакса сменить униформу на более надёжный панцирь штурмовика, или хотя бы снять знаки отличия — ясно же, что во вражеского генерала будут целиться с двойным усердием. Это было разумно, но он всё же отказался — Хакс не искал смерти, но и прятаться под безликим белым шлемом не собирался.
Несокрушимую, казалось бы, оборону базы прорвали даже быстрее, чем предполагал Хакс, и сражение закипело под самыми глухими тёмными стенами. Обе стороны несли большие потери, но повстанцы, стоило отдать им должное, дорого продавали свои жизни, а товарищи прикрывали их прицельным огнём с неба. Вскоре стройные ряды штурмовиков смешались, а поле боя превратилось в настоящий хаос — в царящем вокруг шуме взрывов, криков и пальбы, в общей неразберихе и вспышках лазеров, невозможно было разобрать, кто с кем сражается. Но чаша весов неумолимо склонялась в сторону Сопротивления.
Хакс давно потерял из виду Фазму, его люди частично рассеялись, а частично пали в бою, но на него самого нашло какое-то сверхъестественное, ледяное спокойствие. Он уклонялся от выстрелов и стрелял в ответ, снова и снова, его руки и плечи ныли от страшного напряжения, но лицо оставалось непроницаемым, а прицел не сбился ни разу. В какой-то момент Хакс заметил неподалеку Кайло Рена — тот яростно орудовал мечом, рассыпая вокруг красные искры. На мгновение он обернулся, перехватил взгляд Хакса — на Кайло не было нелепого чёрно-серебристого шлема, лицо украшало несколько свежих ссадин и порезов, и по его глазам генерал отчётливо понял, что помощи от Сноука ждать не приходится. Более того, ему показалось, что он заметил среди сражающихся ту девчонку-мусорщицу, которую Кайло, вообще-то, прихватил с собой к Сноуку — значило ли это, что их лидер уже повержен? А впрочем, это не так уж важно — в тёмных глазах Кайло читалась та же, что и у самого Хакса, решимость сражаться до последнего. Это вызывало невольное уважение.
Это ли послужило причиной, или привычка Хакса заботиться о сохранности Кайло, потому что он важен для Первого ордена, но он не смог не вмешаться, когда заметил бунтовщика, целящегося в Рена. Тот увлечённо сражался сразу с двумя противниками, и не обращал ни малейшего внимания на то, что творилось за его спиной. Хакс как раз отбросил в сторону один бесполезный бластер, но ещё не успел достать из кармана пальто второй, а потому попросту метнулся вперёд, прямиком на линию огня, намереваясь оттолкнуть Кайло — и тут же получил заряд в левый бок.
Он тяжело свалился на землю, зажимая глубокую рану ладонью и проклиная всё на свете, в особенности — Кайло Рена, по чьей милости Хаксу предстоит истекать кровью до самого конца боя. И хорошо ещё, если его добьют из жалости, а не подлечат и отправят под унизительный военный трибунал! Хакс твёрдо решил, что его последними обращёнными к Кайло словами будет пожелание стать, наконец, хоть немного более бдительным и прекратить портить всё вокруг одним своим присутствием.
Однако, чтобы эти самые слова сказать, желательно — прибавив к ним всё, что он думает об этом бесполезном, бездарном идиоте, — надо было вначале привлечь его внимание, ибо Кайло, казалось, даже не заметил, что ему только что спасли жизнь. Хакс захрипел от переполняющих его злости и негодования, силясь приподняться и достать-таки запасной бластер, чтобы самолично всадить заряд в спину треклятому болвану, и только тогда Кайло обернулся и понял, что случилось. Ему понадобилась всего пара мгновений, чтобы прикончить стрелка повстанцев выстрелом из его же бластера и оказаться рядом с раненным генералом.
— Хакс! — он с силой встряхнул его за плечо, второй рукой зажимая кровоточащую рану. Форменный тёмный китель и тяжёлое пальто в месте ранения уже успели пропитаться кровью, а нестерпимая боль не давала сосредоточиться ни на одной связной мысли.
Хакс честно попытался сфокусировать взгляд на бледном лице Кайло, чтобы напоследок хотя бы послать его к криффу, но тот не стал дожидаться, пока генерал справится с собой — быстро что-то обдумав, он с лёгкостью закинул безвольное тело себе на плечо и бросился прочь, низко пригибаясь, чтобы избежать случайных выстрелов. Очевидно, умереть спокойно Хаксу не удастся.
— А бегаешь ты лучше, чем… сражаешься, — из последних сил выплюнул Хакс, и тут же отключился.
Он пришёл в себя на борту спасательного шаттла. Кайло кое-как остановил кровотечение и уложил Хакса в портативную медицинскую капсулу. Её было недостаточно для того, чтобы полностью заживить довольно серьёзное ранение, но всё лучше, чем ничего.
Шаттл нещадно трясло и кидало из стороны в сторону, в прямоугольных иллюминаторах то и дело вспыхивал ослепительно-яркий свет от лазерных выстрелов — их преследовали вражеские истребители. Похоже, отчаянно воюющий со штурвалом Кайло пытался уйти от погони и покинуть планету, на которой находилась их некогда несокрушимая база. Хакс судорожно дёрнулся, намереваясь сесть или хотя бы крикнуть ему, что они не могут просто взять и сбежать с поля боя. Это гнусно и недостойно командиров Первого ордена, это трусость, и если Рен не против покрыть свое имя несмываемым позором, то лично он не собирается удирать от Сопротивления, поджав хвост. Крифф побери, там, на планете, всё ещё сражались его люди! Что они почувствовали, увидев, как их генерал бежит от сражения, наплевав на воинскую честь и долг?!
Но Хаксу не удалось даже приподняться на локтях — он только и смог, что повернуть голову и беспомощно смотреть на метавшегося возле широкого пульта управления Кайло, чей тёмный силуэт резко выделялся на фоне охваченного огнём неба. Они обогнули поле боя по широкой дуге, чтобы избежать встречи с другими кораблями повстанцев, которые наверняка зависли на орбите планеты, и теперь поднимались всё выше. Затихал внизу шум битвы и вспышки, но Рен по-прежнему не слышал — или делал вид, что не слышит, — яростных проклятий, которыми осыпал его генерал Хакс.
Последнее, что запомнилось Хаксу из того ужасного, долгого дня — Кайло Рен, установивший координаты для гиперпрыжка и утирающий взмокший лоб дрожащей от напряжения рукой.
Хакс понятия не имел, сколько времени провёл без сознания, но очнулся он в относительной тишине и спокойствии. Он лежал на кровати в незнакомом доме — судя по состоянию немногочисленной мебели и затхлому воздуху, это жилище было заброшено давным-давно. Хакс окинул быстрым взглядом светлые стены с местами осыпавшейся штукатуркой, побеленный потолок и небольшое окошко с деревянными ставнями, сейчас распахнутыми настежь. После оснащённой по последнему слову техники базы Первого ордена, это место казалось каким-то диким сном.
Хакс осторожно пошевелился, пытаясь оценить свое состояние. Пребывание в медицинской капсуле остановило сильное кровотечение и запустило процесс заживления, но до полного выздоровления было ещё далеко — при малейшем движении его бок отзывался тупой пульсирующей болью, а голова гудела из-за действия обезболивающих. Кроме того, его знобило (куда-то пропали плотный китель и пальто) и ужасно хотелось пить.
Неожиданно где-то сбоку заскрипели деревянные половицы, и в поле зрения Хакса появился Кайло Рен — он выглядел уставшим, под глазами появились тёмные круги, а ссадины на бледной коже налились багрянцем.
— Хакс? Как ты себя чувствуешь? — хрипло, словно после долгого молчания, проговорил Кайло.
— Паршиво, — честно признался Хакс. — Здесь есть вода?
Кайло поспешно кивнул и снова куда-то исчез, вернувшись с походной флягой. Он присел на краешек кровати и помог Хаксу напиться восхитительно прохладной воды, приподняв его и придержав за плечи.
— Я хотел ещё раз поместить тебя в медкапсулу, когда закончился первый цикл лечения, — негромко рассказывал Кайло, пока генерал старался улечься поудобней, кривясь от простреливающей тело боли. — Но такие капсулы рассчитаны на быстрое устранение ранений средней тяжести, а две интенсивные регенерации подряд могли окончательно тебя доконать. Так что придётся выкарабкиваться своими силами.
— Где мы? Что это за место? — спросил Хакс, снова осматривая комнату. За окном, в сгущающихся сумерках, он разглядел только смутные очертания серых скал и кусок неба с низко нависшими облаками.
— Рыбацкий домик, — немедленно откликнулся Кайло, проводя ладонью по и без того встрёпанным тёмным волосам. — Это маленький планетоид, скрытый за полем астероидов в тени большой планеты — тут нас не смогут засечь ни радары кораблей повстанцев, ни мои излишне чувствительные к Силе родственнички.
— Откуда ты вообще узнал об этой лачуге? — устало поинтересовался Хакс, которого начинало неумолимо клонить в сон — сказывалось действие лекарств и слабость от большой кровопотери.
— Когда-то, ещё во времена Империи, здесь находился один из форпостов тогдашнего Сопротивления — руины того строения и сейчас, наверное, можно отыскать на другой стороне планетоида. Потом об этом месте забыли за ненадобностью, стёрли из архивов и карт. Я наткнулся на него совершенно случайно, несколько лет назад. Ты — второй человек, который побывал здесь в новом столетии. Повстанцы не станут искать нас тут.
— Значит… Первого ордена больше не существует, — медленно проговорил Хакс, уставившись в белый потолок. Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем Кайло ответил:
— Да. Мы проиграли. Я пару раз ловил на шаттле их сообщения — по всей Галактике передают новость о победе Сопротивления в решающей битве.
— А мы сбежали, как последние трусы! — простонал Хакс, беспомощно сжимая руку в кулак. — Зачем ты это сделал, Рен, зачем вытащил меня оттуда? Такой позор — это просто невыносимо!
— Гордость — это роскошь, которую мы больше не можем себе позволить, генерал, — резко возразил Кайло. В прежние времена за этим вполне могла последовать вспышка неуправляемой злости, когда Кайло принимался крушить всё подряд. Но теперь он только замолчал на некоторое время, справляясь с собой, а потом вполне мирно спросил:
— Ты голоден? Я забрал с шаттла продовольственные пайки — они рассчитаны на целый взвод, поэтому нам двоим их надолго хватит.
Но Хакс только отрицательно мотнул головой и вскоре провалился в беспокойный сон. Этот короткий разговор и так отнял у него почти все силы.
В следующие несколько дней им обоим пришлось несладко. У Хакса началась лихорадка, он метался в постели, а от его тела, казалось, исходил ощутимый даже на расстоянии жар. Кайло, не имевший особого опыта ухода за раненными, боялся применять сильнодействующие лекарства — Хакс казался ему слишком слабым. Кайло старался получше укутать его походными одеялами и плащами из шаттла и всем имеющимся в доме тряпьём, чтобы вместе с потом ушел и жар, и постоянно отпаивал горячим. В редкие моменты просветления, когда лихорадка немного отступала, Хакс наблюдал за снующим по комнате Реном — судя по его скупым, скованным движениям и болезненным гримасам, во время боя тот заработал перелом ребер. И как, спрашивается, он умудрился на плече дотащить Хакса сначала до спасательного шаттла, а потом и до этой лачуги? Генерал знал, что спрашивать об этом бесполезно — Кайло ощетинится, замкнётся, и вразумительного ответа он не получит. И, наверное, никогда не узнает, на кой-крифф понадобилось Рену, никогда вроде бы не питавшему к Хаксу дружеских чувств, на себе вытаскивать его из самой гущи схватки.
Затем жар возвращался, и Хакс опять сгорал в огне, хватая воздух пересохшими губами, а Кайло снова и снова менял смоченные в холодной воде повязки на его лбу и касался прохладными пальцами его горячечно пылающих щек — это казалось настоящим благословением. Время от времени Хакс начинал бредить, и мог только надеяться на то, что в его бессвязных словах не было ничего слишком личного — или слишком жалкого.
Ему казалось, что ещё немного — и невыносимый жар окончательно высушит все его силы. Стало жаль Кайло, который останется на этой всеми забытой планетке один… Но тут лихорадка, наконец, отступила, оставив Хакса обессиленным, измученным, но — живым.
После того, как миновал этот кризис, выздоровление пошло гораздо быстрее. Хакс знал — чем раньше он встанет на ноги, начнёт двигаться, тем быстрее поправится, а потому медленно и неуклюже, превозмогая нытьё в боку и цепляясь за стены и мебель, упорно обходил по периметру сначала одну только комнатку, а потом и весь домик. К счастью, Рену, внимательно за ним наблюдавшему, не приходило в голову предложить поддержать Хакса под локоть или проводить назад до кровати — генерал и без того чувствовал себя по-прежнему унизительно беспомощным.
Дни тянулись монотонной серой полосой — им обоим нечем было себя занять, кроме, разве что, восстановления сил после ранений. Но что потом? Изредка удавалось поймать радио-сообщения, которые передавались по всей Галактике — Сопротивление праздновало безоговорочную победу, оставшиеся силы Первого ордена рассеялись по отдалённым системам и необитаемым планетам, спасаясь от неизбежного тюремного заключения. О Кайло Рене и генерале Хаксе, кстати, не говорили ни слова — если их и разыскивали, то делали это тайно.
Они оба понимали, что не смогут торчать в этой дыре вечно — и оба же понятия не имели, куда и как стоит двигаться дальше. Кайло всё чаще уходил из дома — должно быть, восстанавливался при помощи тренировок с мечом. Со временем, Хакс тоже стал выбираться наружу, хотя ему сложно было сохранять равновесие на бугристых, скользких от влаги и водорослей, камнях. Долгими днями он бродил вдоль полосы прибоя и смотрел на море, фиолетово-синее, с острыми гребнями волн. На их планетоиде было мало растительности — деревьям и траве недоставало скудного солнечного света, едва доходившего сюда из-за вечной тени огромной соседней планеты. Зато вдоль всего побережья хватало глубоких пещер и гротов — ясно, почему в прошлом повстанцы выбрали именно это место для своего тайного убежища.
Убедившись, что Хакс теперь сам способен о себе позаботиться, Кайло всё чаще пропадал на весь день, возвращаясь только тогда, когда последние тусклые лучи солнца окрашивали морскую воду в тёмно-фиолетовый, почти чёрный. Обычно они с Хаксом ужинали вместе, изредка перебрасываясь парой ничего не значащих фраз, а затем отправлялись спать. С самого начала устроив тяжело раненого Хакса на единственной имевшейся в доме кровати, сам Кайло ночевал на широкой лавке в кухне, вместо одеяла кутаясь в свой длинный плащ. Хакс неоднократно предлагал Рену забрать хоть что-то из нехитрых постельных принадлежностей, а лучше — периодически меняться местами, но тот, как всегда упрямый до невозможности, решительно отказывался.
С каждым днём к Хаксу возвращалось всё больше сил — теперь он мог, по примеру Кайло, уходить намного дальше от их древней лачуги и исследовать местность. Он часами бродил по давно нехоженым извилистым тропам и с каким-то тупым, бесцельным остервенением карабкался на отвесные скалы, чтобы снова и снова смотреть на тёмное море. Тяжёлые, медленные волны неохотно накатывались на побережье, лежавшее далеко внизу, под ногами усевшегося на краю утёса Хакса, а он упрямо вглядывался вдаль, словно надеялся увидеть на горизонте приближающиеся корабли Первого ордена. Это были, разумеется, пустые, бессмысленные и довольно жалкие мечты — будто какая-то часть их флота могла уцелеть и даже разыскать беглых генерала и магистра. Всякий раз, ловя себя на подобных мыслях, Хакс грязно ругался и вскакивал на ноги, чтобы уйти прочь.
Собственно, здесь, в этом каменном безлюдье, он мог бы даже закричать во всё горло, чтобы ослабить немного тугой, горячий узел напряжения, прочно засевший в груди. Или сделать шаг вперед, в пустоту — после падения с такой высоты на острые камни никакая медкапсула ему не поможет. Не то, чтобы он об этом не думал — в конце концов, зачем нужен генерал, если армия разбита? Но Хакса неизменно сдерживала гордость — не хотелось заканчивать всё так банально, не хотелось поддаваться слабости и отчаянью. А ещё — неоплаченный долг Кайло Рену. Не за спасение жизни, нет — в этом они уже сравняли счёт, — но за неожиданную преданность. Кайло мог бы не возвращаться на поле боя, но вернулся. И за это Хакс был ему странно признателен.
В один из бесконечных, похожих друг на друга дней, внимание Хакса привлёк глухой стук, доносившийся, насколько он мог судить, из большой пещеры дальше по побережью — гулкое эхо искажало звук, но позволяло ему разноситься окрест. Ведомый любопытством — до сих пор он не находил на их части планетоида никого, кроме морских птиц, — Хакс побрёл на звук и, неожиданно для себя самого, наткнулся на Кайло. Он и правда как раз выходил из огромного грота с величественными каменными сводами, голый по пояс и с длинной палкой в руках. Свою одежду он свалил на плоском камне у входа в грот, и там же оставил меч — хотя бы хватило ума не махать здесь лазерным оружием направо-налево, рискуя обрушить камни себе на голову.
Хакс тут же попятился, не желая мешать чужой тренировке — он сам не выносил, когда кто-то нарушал его уединение. Но Кайло уже заметил его и махнул рукой.
— Что-то случилось? — спросил он, подходя ближе. Хакс на мгновение задержал взгляд на нескольких особенно больших и грубых шрамах на коже Кайло, и на россыпи родинок на его шее и груди.
— Нет, ничего. Прости, я не хотел тебе мешать.
Кайло только небрежно пожал плечами, что с равной долей вероятности могло означать «Ты мне не мешаешь, ничего страшного» и «Так я тебе и поверил», и развернулся, чтобы вернуться в грот. И тогда Хакс, не удержавшись, спросил, глядя на его влажную от пота широкую спину:
— Почему ты вернулся? Ты ведь мог бы остаться у Верховного лидера, в относительной безопасности, вместо того, чтобы возвращаться и вступать в безнадёжный бой с повстанцами.
Он вовсе не собирался спрашивать об этом вот так, ни с того ни с сего — возможно, он не спросил бы об этом вообще. Но Хакс внезапно почувствовал, что просто не вынесет ещё нескольких часов в тишине, наедине со своими невесёлыми мыслями. Потом Кайло вернется в хижину после своей тренировки и скажет что-то вроде: «Наверное, скоро начнет холодать», а Хакс молча кивнёт — и так до следующего вечера…
Он видел, как резко напряглись спина и плечи Кайло, как судорожно сжались на дереве его пальцы, прежде чем он разжал ладонь и позволил палке со стуком упасть на камни под ногами. Затем он медленно обернулся к Хаксу, словно не веря, что тот решился о чём-то спросить. Честно говоря, самому Хаксу в это тоже не верилось, но, с другой стороны, что он терял?
— Я не мог остаться с лидером Сноуком, — ровно, как-то безжизненно возразил Рен, а потом криво усмехнулся: — Он собирался меня убить. Когда я прибыл к нему с девчонкой, Сноук уже знал, что Первый орден обречён. Он обвинил в этом меня.
— И что? Он собирался заменить тебя ею? — поинтересовался Хакс, вглядываясь в его мрачное лицо. Кайло отрицательно качнул головой:
— Нет, Сноук и её хотел прикончить, сразу после меня. Он использовал Силу, чтобы вырвать меч и приложить меня об пол — удар выбил из моей груди весь воздух, так что, ни о каком сопротивлении и речи быть не могло.
«А ещё он явно сломал тебе парочку рёбер», — мысленно добавил Хакс. Теперь он не понимал, как Кайло вообще удалось спастись, и прямо спросил об этом.
— Девчонка… Рей. У неё руки были скованы, но она подтолкнула ко мне мой меч при помощи Силы, — нехотя признался Кайло. — Я нанёс удар, когда Сноук в очередной раз приподнял меня, чтобы, наконец, свернуть мне шею. Он не ожидал этого и не успел защититься. Я убил его.
— И ты вместе с ней вернулся на нашу базу, в самый разгар сражения, — заключил Хакс, припомнив, что видел Рей на поле боя — она неслась на помощь своим.
— Нам было по пути, — Кайло пожал плечами так небрежно, словно речь шла о самой обыкновенной поездке. Помолчав, он признался:
— Знаешь, а ведь она предлагала мне действительно вернуться вместе с ней. Вернуться на Светлую сторону Силы, к моей семье… Или, по крайней мере, к тому, что от этой семьи осталось.
— Но ты отказался.
Хакс представил, что было бы, появись здесь сейчас, к примеру, его собственный отец, и предложи он начать все сначала, снова пройти весь путь с нуля. Хакс тоже отказался бы.
— Как и прежде, мне нет места среди этих людей, — глухо откликнулся Рен, отворачиваясь. — Хотя, в итоге всё сложилось так, как и предрекал Хан Соло — Сноук попытался избавиться от меня, как только я перестал быть для него полезным. А ведь я всегда следовал его воле, и даже отца…
— Ты сделал свой выбор, Кайло, — оборвал его Хакс, не желая слушать, как магистр Рен станет принижать себя жалобами на судьбу и винить кого-то другого в собственных решениях.
— Да, сделал, — легко согласился тот, но что-то в его голосе подсказало Хаксу, что он вот-вот взорвётся гневом и обидой. — Только это ничего не изменило — меня по-прежнему раздирает на части между двумя сторонами Силы, словно никакое моё преступление или, наоборот, благое дело не могут склонить чашу весов. И даже сейчас, даже здесь! Даже на этой проклятой планетке!
Последние слова Кайло выкрикнул изо всех сил, а потом метнулся к своему оружию — как и опасался Хакс, не к практически безобидной деревянной палке, а к нестабильному лазерному мечу. Вспыхнули и затрещали алые лезвия, и Кайло с рыком заметался по небольшому пятачку перед входом в грот, осыпая ударами всё, до чего мог дотянуться. С шипением и треском расходились на части вековые камни, проклятия и ругань Кайло эхом отбивались от величественных сводов, когда он забежал внутрь грота, а Хакс тут же бросился за ним, потому что теперь истерика Рена грозила обвалом.
Хакс хотел окликнуть его, возможно, даже отругать, чтобы скорее привести в чувства, или хотя бы заставить выйти из грота, но слова застряли у него в горле, когда слабый свет упал на его лицо. Черты Кайло были искажены неподдельным страданием, и Хаксу показалось, что он заметил бегущие от глаз мокрые дорожки. Впервые за всё время их знакомства, Кайло не казался ему избалованным, капризным и самоуверенным мальчишкой, который впадает в ярость по пустякам. Сейчас, в переплетении света и теней, в звучании многократно дробящихся криков, нарушающих извечную тишину грота, он, казалось, мог увидеть наяву те самые две стороны Силы, которые разрывали Кайло на части.
Поэтому, он не стал тратить время на пустые слова — дождался, пока Рен, выдохшись, не отставит в сторону оружие, и тут же шагнул вперёд, чтобы обхватить его за предплечья и с силой сжать, давая хоть какую-то опору им обоим. Меч со стуком покатился по каменному полу, когда Кайло, в свою очередь, мёртвой хваткой вцепился в руки Хакса, а потом и осел на колени, потянув его за собой. Он больше не кричал, не проклинал всё на свете — только сипло, как-то безнадежно скулил, словно дикий зверь, измученный долгой травлей. А Хакс сжимал Кайло в объятиях и покрывал беспорядочными поцелуями его спутанные чёрные волосы, лоб и виски, и переносицу, и щёки, и белесую полоску шрама, а пару раз даже дрожащие губы — без малейшего намёка на желание, просто для того, чтобы покрепче удержать его здесь, рядом. Чтобы они оба не лишились рассудка в той ловушке, в которую сами же себя и загнали.
Отчего-то хотелось верить, что вместе они смогут-таки найти правильное решение, раз уж оба оказались не способны сделать верный выбор в одиночку.
Кайло приходил в себя медленно, у Хакса даже ноги затекли и замёрзли от долгого сидения на камнях. И всё же, он не решался нарушить хрупкое равновесие неосторожным словом или движением. Но вот, Кайло встрепенулся в его руках и неловко отстранился, пряча глаза, чтобы не встретиться с мужчиной даже случайным взглядом. Хакс не настаивал — наоборот, он даже сам отвернулся, сделав вид, что рассматривает остывающие багровые отметины, оставленные на стенах грота лазерным мечом. Приведя себя в относительный порядок, Кайло протянул Хаксу руку, и тот с готовностью ухватился за крупную, мозолистую из-за постоянных тренировок ладонь, чтобы подняться на ноги. Сейчас они напоминали двух солдат-новобранцев, с трудом переживших свой первый кровавый бой — оба не хотели оставаться наедине со своими мыслями и переживаниями.
Они добрели до своей хижины. Кайло сразу прошёл внутрь, чтобы ополоснуться в широкой, местами рассохшейся деревянной лохани, которую они использовали в качестве ванны, а Хакс остался снаружи, на берегу. Волны выбросили на песок множество разномастных веток — должно быть, где-то на планетке всё-таки имелся лес, — и Хакс решил, что нелишним будет запастись хотя бы таким топливом. Ночи, действительно, становились всё холоднее, и неизвестно, сколько ещё им придется здесь пробыть.
Он принёс свою добычу к дому за несколько ходок, и разложил ветки вдоль стены, чтобы они успели просохнуть, а потом зашёл внутрь, изрядно уставший. Они с Кайло поужинали, время от времени заговаривая о всяких пустяках — потом Хакс даже не мог припомнить, о чём именно они говорили в тот вечер, — и отправились спать пораньше, одинаково измученные этим долгим, непростым днем.
Уже засыпая, Хакс услышал доносившийся из кухни голос Кайло — тот говорил ровно, негромко, зная, что генерал не спит и услышит его:
— В первый день ты спрашивал меня, зачем я тебя спас. Ты всё ещё хочешь знать ответ?
— Я знаю, — откликнулся Хакс.
«Потому, что кроме меня, у тебя ничего не осталось. Да и у меня, наверное, тоже».
— В тот день, ты был единственным, кто не предавал меня и не пытался убить, — тем не менее, задумчиво продолжил Кайло. — И я не хотел, чтобы ты умирал за Первый орден — это больше не имело никакого смысла.
Они помолчали, прислушиваясь к мерному плеску волн и свисту ветра за окнами.
— Надеюсь, ты не ненавидишь меня за то, что я спас твою жизнь. Потому, что я не ненавижу тебя за то, что ты спас мою, — неожиданно добавил Рен. Едва ли он ожидал ответа, но Хакс всё же проговорил в темноту:
— Я не ненавижу тебя, Кайло.
На душе у Хакса, впервые за всё время, было удивительно спокойно.
В скором времени ощутимо похолодало — очевидно, их маленький планетоид вступал в период зимы. Кайло и Хакс всё реже позволяли себе бродить по окрестностям весь день напролёт — даже утеплённые, рассчитанные на вылазки в какой-нибудь заснеженной местности плащи из стандартного обмундирования штурмовиков, которые Кайло притащил с их шаттла, едва ли могли противостоять шквальному, пробирающему до костей ветру и проливным дождям. Зато им очень пригодились ветки, собранные Хаксом во время прогулок на побережье. Они растапливали очаг дважды в день, утром и вечером — к счастью, этого вполне хватало, чтобы обогреть маленькую рыбацкую хижину. Правда, из-за морской соли, ровным слоем покрывающей древесину и забившей все трещины, пламя получалось неуютным, голубовато-белым, но с такой мелочью можно было смириться.
Теперь, когда Кайло и Хакс проводили вместе намного больше времени, они постепенно учились общаться, тщательно избегая острых углов и неприятных тем. Выходило, наверное, даже слишком подчёркнуто вежливо и отстранённо, но лучше уж так, чем снова препираться и играть в молчанку по несколько дней. Да и что им теперь делить — власть, влияние в Первом ордене, благосклонность Верховного лидера? Всё, чем они с Кайло владели, находилось в пределах полуразрушенной лачуги, да угнанного спасательного шаттла.
Хакс, правда, пытался заткнуть многочисленные щели в бревенчатых стенах тряпками и горстями серовато-синего мха, который сдирал с камней во время своих прогулок, но ночи становились всё холоднее и помогало это мало. Он даже начал задумываться о том, чтобы перебраться в шаттл, потому что они с Кайло вряд ли смогут пережить зиму в таком ненадёжном убежище. Но в шаттле негде было лечь, кроме как в медкапсуле, и огонь там тоже нельзя было разжечь…
В конце концов, Хаксу надоело каждую ночь просыпаться от того, что Кайло, стуча зубами, принимался ходить туда-сюда по кухне в слабой попытке согреться. Он приглушенно топал ногами и хлопал себя руками по бокам и предплечьям, а Хакс, как и большинство военных, спал очень чутко и вскидывался от малейшего шороха. Так что, он убедил-таки Кайло перебраться на кровать, хотя и подозревал, что согласию неуступчивого мужчины способствовал скорее холод, чем доводы рассудка.
Засыпать в одной постели с Кайло было странно — Хакс слишком привык держаться настороже в его присутствии и вначале никак не мог заставить себя расслабиться. Но это ведь была простая необходимость, да и тепло, исходившее от тела такого же напряжённого Рена, подкупало, и Хакс смог убедить себя, что вся ситуация очень похожа на те времена, когда он, будучи новобранцем, запросто засыпал бок о бок с кем-нибудь из армейских товарищей в долгих изнурительных вылазках. На кровати явно недоставало места для двоих взрослых мужчин, и большую часть этого самого места занял Кайло — Хакс, никогда крепким телосложением не отличавшийся, ещё больше похудел после ранения. Но, провозившись добрых полчаса, они смогли кое-как устроиться. Хакс, разомлевший в долгожданном тепле, уже засыпал, когда Кайло, до сих пор не издававший ни звука, вдруг мягко, негромко рассмеялся.
— Что? — недовольно поинтересовался Хакс, когда Рен ещё и ощутимо пнул его по ноге своей ногой, давая понять, что притвориться спящим не получится.
— Я просто подумал, что сказали бы наши подчинённые или даже сам Сноук, если бы увидели нас в эту минуту, — пояснил Кайло и коротко фыркнул. — Всесильный магистр Рен и грозный генерал Хакс перетягивают драное одеяло на старой скрипучей кровати в покинутой лачуге!
Хакс проворчал что-то неразборчивое и глубже зарылся носом в подушку, мечтая о том, чтобы выгнать Кайло с его внезапной словоохотливостью назад на лавку в кухне — но тогда они оба не смогут спать от холода.
— А моя семья… Хотя нет, их эта ситуация, наверное, даже позабавила бы, — тем временем, продолжал размышлять Кайло. Хакс вдруг подумал, что он, возможно, пытается болтовнёй побороть неловкость. — А как насчёт твоей родни?
— Узнай мой отец, что я осмелился на несколько месяцев пережить Первый орден, он лично пристрелил бы меня, — безразлично ответил Хакс, заставив Рена всё-таки заткнуться. К сожалению, ненадолго.
— Я всё пытался представить себе, что ждёт нас на этой планете, но так и не смог, — судя по шороху, Кайло перевернулся на спину и уставился в потолок, хотя из-за закрытых на единственном окне ставень в комнате царила кромешная тьма.
Смирившись с тем, что спокойно заснуть в ближайшее время ему всё равно не удастся, Хакс приподнялся на локте, а потом и перевернулся лицом к Кайло, чтобы удобней было говорить — улечься на спину не позволяла ширина кровати.
— Это потому, что здесь у нас нет никакого будущего. Мы должны покинуть это место, — вздохнув, заметил Хакс, безуспешно пытаясь рассмотреть собеседника в темноте.
— И что ты предлагаешь? Вряд ли мы сможем скрываться в местечке получше без риска быть узнанными! — Рен возмущённо взмахнул рукой, едва не задев Хакса.
— Вряд ли мы сможем всю жизнь прятаться в этой дыре, не рискуя сойти с ума от злости и безделья, — тихо возразил он. Кайло резко выдохнул, прекрасно зная, что Хакс прав, а потом честно признался:
— Я не знаю, что делать, Хакс. Я обдумал, кажется, все возможные варианты, и я просто не знаю, что делать.
— Ну, следовать примеру лорда Вейдера, как и Люка Скайуокера, у тебя явно не вышло, — рассудительно начал Хакс. В прежние времена такое заявление уже стоило бы ему жизни, но теперь Рен, хоть и засопел недовольно, всё же позволил ему продолжить. — А раз так, возможно, стоит обратиться к другой половине твоей семьи. Ты не можешь и не хочешь возвращаться на Светлую сторону, но есть ведь и другие занятия, кроме службы Первому ордену… не совсем легальные, но требующие мужества и смекалки. Хан Соло…
— Погоди, — медленно, словно не веря, проговорил Кайло. — Погоди, Хакс, ты… Ты что, предлагаешь нам стать контрабандистами?!
— Совершенно верно, — невозмутимо подтвердил Хакс, тут же почувствовав, как Кайло рывком сел в постели.
— Но это невозможно! Да у нас даже корабля нормального нет!
— Добудем. На шаттле найдётся кое-какая запасная одежда вместо нашей, которая слишком бросается в глаза. А потом нам нужно будет только добраться до какого-нибудь космопорта или торговой планеты, и выбрать подходящий корабль. Не сможем обменять его на шаттл — применим силу, физическую и ту, которой владеешь ты.
— Я смотрю, ты успел тщательно обдумать эту безумную идею, — ядовито процедил Рен.
— И тебе советую сделать то же самое, — не остался в долгу Хакс. — Если ты, конечно, не хочешь дождаться весны и заняться фермерским делом. Но это только в том случае, если мы тут не околеем!
Это замечание несколько поумерило пыл готового взорваться от негодования Кайло. Хакс терпеливо ждал его решения.
— Ты серьёзно думаешь, что из этого может что-то выйти? — наконец, неуверенно спросил он. — У нас ведь ничего нет.
— Ничего, — согласился Хакс, прикрывая глаза. — Ни званий, ни поддержки, ни влияния — только наши имена и способности. Но и они должны же чего-нибудь стоить.
На мгновение воцарилась тишина, а потом Кайло неожиданно хрипло рассмеялся и воскликнул:
— Крифф побери, Хану Соло это понравилось бы!
— Значит, договорились, — в свою очередь, хмыкнул Хакс.
Понимание того, что у них с Кайло наконец-то появился план — отчаянный, неосуществимый, безумный план! — разом прибавило обоим сил. Кайло нашарил в темноте руку Хакса, чтобы крепко пожать её, а потом, немного поворочавшись, всё-таки улёгся спать. Прислушиваясь к его тихому, размеренному дыханию и к доносящемуся снаружи плеску волн, Хакс вскоре заснул и сам.