Фолька

      За стеной протяжно замычал йокс. Фолька вздохнула. Глупая скотина то и дело выбиралась из амбара, а потом мычала и просилась обратно, ведь снаружи страшно холодно. Йоксы вообще не отличаются сообразительностью, а этот, к тому же, жил у них, сколько она себя помнит. Сапоги удобно стояли у самой двери, как всегда. Она надела их и вышла за дверь в тусклую вечернюю мглу.       И тут же поняла, что дело не в привычной глупости скотины. Фолька остро осознала свою безоружность, глядя, как её йокса пытаются вывести из амбара на хрустящий снег. Судя по едва различимым в лунном свете силуэтам, воров не меньше пяти. Кажется, больше — кто-то ещё копошится в амбаре. У Фольки не было при себе оружия, но разве это может остановить лесоруба, когда речь идёт о защите собственности? Она, конечно, всегда предпочитала планировать действия, но пришлось научиться и быстро реагировать. Это её уже не раз спасало.       Без единого звука она сорвалась с места и побежала вперёд, к животному, по дороге судорожно высматривая, что можно использовать в качестве оружия. Тёмные фигуры остановились, выжидая, и вдруг...       В них с разбегу врезалась какая-то огромная туша, глубоко пропахав снег. Поднялся страшный шум: крики, рычание, вопли перепуганного йокса. Фолька, впрочем, не остановилась. Она ворвалась в самую гущу схватки, схватила бандита за руку, держащую поводья, и начала выкручивать её в суставе. Раздался неприятный хруст, бандит завопил и выпустил ремень из рук, а йокс шарахнулся в сторону. Ярмо йокса ударило незадачливого вора в живот, а Фольку по лицу. Кровь закапала на меч, который она тоже вырвала из рук мужчины.       Амбар и до нападения держался на честном слове, так что Фолька не слишком удивилась, когда обрушилась часть стены. Здание протяжно и жалобно заскрипело, а бандиты бегом бросились к воротам амбара.       Белый зверь догнал их одним прыжком. Деревянные стены ещё раз надсадно затрещали и буквально сложились, рухнув на дерущихся. Бросив меч и поводья, Фолька вытянула руки перед собой, чтобы остановить падающую на неё створку ворот...       ... и тут же ударила ею по ноге одному из бандитов. Тот выронил из рук занесённый меч. Она инстинктивно ударила по земле своим громоздким импровизированным оружием ещё раз, отбросив подальше и хлипкий щит мужчины. Рядом с ней замер наготове белый зверь. Но больше не с кем было сражаться.       Бандиты удрали, оставив после себя только пятна крови, глубокие следы на снегу и изодранные клочья одежды. Не стоило и пытаться их преследовать. Всё закончилось так же быстро, как началось. Она швырнула створку ворот в сугроб и протиснулась мимо зверя, чтобы завести йокса в стойло... но обнаружила, что он не пережил эту схватку. Вот гадство! Уже знакомый ей медведь-варл некоторое время стоял, шумно дыша, и смотрел на неё в упор, а потом быстро окинул взглядом светящиеся окна пустого дома. Его голос звучал так же хрипло, как раньше: голос зверя, а не человека.       — Где твоя семья?       — Я — вся моя семья.       Ночь пахла соснами и железом.       Он фыркнул в бороду.       — У тебя нос сломан.       Фолька перехватила его взгляд.       — Я и не заметила.       Полумедведь-получеловек распрямился — он оказался выше, чем крыша её дома.       — Притворяешься сильной.       — Зачем мне притворяться? Ради чего? Деревьям всё равно. И небу это безразлично. Я валю лес, и меня не заботит, считает ли он меня сильной.       Ей казалось, что она не обязана его благодарить, не обязана и что-то объяснять. Да, он появился как раз вовремя, вот только это не спасло йокса. Она осталась без средств к существованию. Впрочем, теперь у неё хотя бы есть свежее мясо. Ничего, она сумеет как-нибудь достать другую вьючную скотину.       Он вдруг протянул руку и бросил к её ногам перевязанный бечёвкой кожаный свёрток. Фольке не нужно было его открывать, чтобы узнать, что там, ведь это был её свёрток. Там была чистая ткань для перевязок и бальзам для заживления ран, но она не собиралась использовать их, как не стал использовать и он. Фолька сражалась с бандитами со сломанным носом — и это оказалось не так сложно, как говорили городские сплетники.       Земля вокруг хорошо промёрзла, так что йокс не протухнет до утра. Но уже давно пора было ужинать, и тепло дома казалось особенно манящим. Подхватив ещё одно полешко для очага, она вернулась к открытой двери дома. Полумедведь-получеловек не двинулся с места, он всё ещё всматривался и вслушивался в вечернюю тьму. Он выглядел диким и страшным, но ведь почему-то он здесь очутился и пришёл к ней на помощь. Может, боги и мертвы, но пути их всё ещё неисповедимы.       — Я закончу готовить жаркое, — обратилась она к нему. — Не держи дверь открытой, напустишь холод.       Фолька переступила порог своего скромного семейного дома, невольно вспоминая, сколько раньше людей сидело вокруг этого стола, как здесь было шумно, сколько здесь было жизни. Огромная тень показалась в дверном проёме, и Фолька впервые за этот год выставила на стол два прибора.