Shine Down

Тепло - это то, что дает душа, а не та энергия, что вырабатывается телом во время беспорядочного секса. Гилберт Байльдшмидт

Ночью похолодало еще больше, и пошел снег. Он практически полностью залепил небольшое окошко, напрочь лишив их света. На стенах начал появляться иней, а от дыхания образовываться небольшие облачка пара. Первым проснулся Иван. Он лежал всё в той же позе, крепко прижав к себе Гилберта. Тот спал, прижав руки к груди и нахмурившись, как маленький ребёнок. Этот его вид Брагинского умилял более чем. Что-то в альбиносе было такое безумно родное, что хотелось прижать его и не отпускать, чтобы в груди так и держалось это тёплое чувство, чтобы он не пропал, а на языке так и вертится дополнение «…как тогда…». Кто они друг другу? Кем были раньше? Может, они были братьями, если Иван так трепетно о нем заботится… или они были любовниками, что тоже не исключено? Русый помотал головой. Нет, последнее предположение было слишком абсурдным. Но тогда откуда эта непонятная теплота? И запах. Этот запах слишком знаком, его не перебить никакими медикаментами. Корица и вишня. От него появляется одновременно горечь и радость. Хех, что же за загадка этот беловолосый сосед? Что он? Кто он? Кто он Ивану? И нет ни одного ответа, кроме того, что его зовут Гилбертом, его номер среди пациентов 0-66-6-00 и это самый близкий и дорогой ему человек, после трёх лет в камере-одиночке. Альбинос вздыхает во сне, а затем разлепляет мутные глаза. - Ммм? - Доброе утро… - мягко улыбается Брагинский и, по инерции, чуть наклоняется вперёд, но останавливается, едва не поцеловав соседа в лоб. - Утро… хм… доброе, - Гилберт зевнул. - Ты не замёрз, горе белобрысое? - Как ни странно, но нет. - Значит, тебе точно их чай уже не понадобится, если меня не переведут в другую палату, - русский прижал его к себе чуть крепче. - Да ну их… в бочку, - парень нахмурился. - Всё переживём. И вырвемся отсюда… и они нам не помешают. - Блин, и почему я тебе верю? - Не знаю. Наверное, по той же причине, что и мне хочется порвать на клочья любую сволочь, которая тебя касалась. - Странный ты, - альбинос поправил подобие одеяла. – Странный, но теплый. - Ну хоть какая-то от меня польза...хех... - Действительно. - Говорят, я родился на далёком севере. Но вокруг меня всегда тепло, только если я не захочу, чтобы стало холодно. Даже иней на моей стенке в камере никогда не намерзал... - Прямо мистика какая-то. - На предмет колдовства меня тоже пытали... - Ясно, - заметив, что Иван пытается подняться, Гилберт вцепился ему рукой в плечо, не давая сдвинуться. – Куда? А в лоб поцеловать? Ой. - Знаешь, - русский рассмеялся, - у меня было такое желание...Ха-ха-ха! Гилберт вопросительно изогнул брови. - Я, походу, что-то не то сморозил. И вообще, я есть хочу. - Похоже, мы были таки знакомы раньше. Наверное, мы были братьями.... - Вряд ли. Мы совсем не похожи. К тому же, я немец. Или кем там они стали. - Имперская колония №6 особого подчинения или сектор "Червовая кровь". Их теперь называют просто черви. Банально как... - Кошмар. Хотя, если подумать, черви – это ведь не только животные, но масть в игральных картах. Или я опять брежу. - Нет, верно. Именно согласно мастям карт и были названы сильнейшие регионы. Бывшая Германия, Австрия, Швейцария, некоторые мелкие государства и часть Польши - "Червовая кровь". Бывшая Украина, остальная часть Польши, вся Турция и ещё Венгрия и Чехия - "Крестовая кровь", хотя это разные колонии. Северная Америка: Канада и США, - "Пиковая кровь", хотя тоже разные по номерам. Бывшие Китай и Япония - "Бубовая кровь". Более я ничего об этом не знаю. Но от этого становится страшновато. - Многого же я не знал. Здесь вообще нет никакой информации. Или же за нее требуют платить. - За эту информацию я тоже "заплатил" в своё время. Альбиноса передернуло. - Ну её…. Такую «плату». - Ну это вас тут мирно имеют. В первом был уговор, что информацию или что-либо дают только в том случае, если выдержишь 10 минут побоев. А бить они умеют. Ой, как умеют. - Изверги. Хотя главврач еще тот садист. - А у него какие склонности? Гилберт молча отвернул ворот рубашки. Всю его шею покрывало множество длинных, тонких шрамов, словно его душили леской. Иван же болезненно поморщился и провёл по красноватым полоскам пальцами. - Такие же на руках, ногах и спине. - Я ему кадык выгрызу за такие развлечения, как попытавшемуся меня изнасиловать врачу... - прорычал Брагинский. - Зачем? - Не знаю. Хочется. Очень. - Это невозможно. - Это вполне возможно, вот только меня опять из-за этого отправят в 1-й корпус... - Не надо в 1-й корпус. - Давай вообще не будем думать об этом, а? - Давай, - альбинос немного помолчал. - Я есть хочу. - Не режь по больному... - буркнул Иван. - Кстати говоря, ты вообще хоть когда-то есть не хочешь!? - Не знаю. Сколько себя помню, я всегда голоден. - Хех, напомнил ты мне одного моего сокамерника, когда ещё в общей держали. Его звали Феликс. Он тоже был вечно голодный. У него был друг...Торис. Так вот, единственное, чем он мог наесться, так это кровью своего друга. Уникальная парочка! - Кровью? Это как? - Торис вскрывал себе вены, а Феликс пил. Они говорили, что когда-то были одним целым. Я не совсем понял, что имелось в виду... - Страсти-то какие. - Они говорили, что и у меня есть такой человек. Говорят, что мы были знакомы. Я только смеялся над этим... - Вообще, много странного происходит. Мне иногда снится. Что я не человек. Что я - страна, и каждое мгновение чувствую всех своих людей. - Как знакомо... - Брагинский удивлённо распахнул глаза. - Э? - Мне тоже такое снится часто. Вот только я знаю, что за земли мне снятся - имперская колония №13 Б. - Где это? - Это на север до самого моря. И на восток тоже. Огромная земля. Гилберт нахмурился. - Да уж. Все интересней и интересней. - Ну? это же только сны. А сны - глупости, - развёл руками русский. - Правильно. Нечего себе голову морочить. Иван только заглянул Гилу в глаза. Тот был крайне неуверен в своих словах. Помолчали. В палате было все так же темно и холодно.right