Shine Down

Это уже их идеологи и их "я". Презирать — пожалуйста, ненавидеть — запросто, вскрывать глотки, чтобы сине-золотая кровь текла по телу вниз — тоже пожалуйста, но знать и понимать их мысли, сущность, и быть своим — твоя обязанность. Без этого ты среди них будешь казаться неполноценным... Торис Лоринайтис

В личной комнате главы психологической полиции Имперской Колонии №13, как сейчас называли бывшее СНГ, сегодня опять была слишком личная встреча двух первых лиц. Светло-кремовые стены с дорогими гобеленами, антикварная мебель 19 века из красного дерева, в лице кровати с балдахином, двух шкафов, трельяжа и нескольких стульев, красивый персидский ковёр на полу и множество фотографий хозяйки комнаты в серых рамочках. Этим кругом ограничивались свидетели нежелательной близости той самой беловолосой генеральши и её первого заместителя. От всех прочих нежелательных свидетелей их защищали массивные бардовые бархатные шторы с золотистыми кистями. — Торис? – спросила девушка, услышав шаги за спиной. — Да, Наташ… Это я. Тот самый юноша, обещавший зайти вечером, наконец, явился, держа в руках букет полевых цветов, которые Наталья предпочитала розам. Он украдкой любовался хозяйкой комнаты. Белоруска была прекрасна, как лунная богиня. Сидела на кровати в одной домашней свободной мужской белой рубашке, которая была ей как короткое платьице. — Принес отчет? — И отчёт тоже, — улыбается юноша. Он знает, что холодность её напускная. На самом деле она очень чуткая и безумно нежная. И Лоринайтис безумно жалеет, что она может быть такой только в редкие часы из близости. — Очень хорошо. Этот беглец сильно попортил мне нервы. — В его медицинской карте указывалось на отдаленное родство с тобой. Я даже удивился, — доставая из внутреннего кармана форменного синего кителя карточку с информацией, вздыхает шатен. — Он когда-то был моим братом, — цедит девушка. — Всё…молчу… — тут же сообразил глупость догадки юноша. — Ты наверное забыл, но он когда-то был одним из нас. Но оказался слишком глуп и пошел против режима. Я отреклась от него. Он мертв. — Право, я не помню его… Хм, но за какие земли он отвечал, в таком случае? — Колония № 13 Б. — ВСЕ ЭТИ ЗЕМЛИ!? — Торис выронил цветы. — Ну ничего себе... — Он был слишком самоуверен. И теперь сгниет в дурке. Туда ему и дорога. – сухо процедила Арловская, желая закрыть тему. — Ты, как всегда, права… — Я всегда права. Наталья поднялась и сделала шаг в сторону стены, на которой висел флаг – темно синее полотнище с четырьмя пересекающимися желтыми линиями. Те же цвета, что и на их кителях. — За это в партии тебя и любят… — улыбается литовец. Беларуска улыбается сама себе и касается губами флага, а у зеленоглазого ёкает сердце. Да, это безумно трудно любить женщину, о которой отзываются не иначе, как об идейной психопатке. — Знаешь, это весьма острые ощущения. Быть палачом, не марая руки. И жертвы твои – как птицы, которых ты можешь выпустить, или же крепко держать за крылья, а потом отдать в руки тому, кто отрубит им головы. На лице девушки некоторое безумие, как и у её подопечных. Да, он больна. Идеями этой проклятой партии. — Но ведь иногда стоит и посмотреть на тех, кто рядом с тобой… — вздыхает литовец. Ему от её разговоров всегда больно. — Я смотрю, если они этого достойны. — А я? Я достоин хоть капли твоего внимания? Беларуска улыбнулась почти нежно. — Ты даже достоин большего. — Я и так у твоих ног, моя богиня… — парень становится на одно колено, как средневековый рыцарь перед своей дамой сердца. Ему безумно хочется, чтобы она его любила, а не просто допускала к себе, чтобы он занял в её сердце как минимум равноценное с новой религией-политикой место. Вот только мечтать не вредно. Ухмыльнувшись, Наталья ставит стройную ногу ему на плечо. Прикрыв глаза, литовец касается губами её щиколотки. Он готов унижаться, лишь бы она была довольна. Небольшое движение ступней и экс-Литва лежит на полу. Единственное, что ему остаётся – смотреть на свою богиню. Наталья садится на него и почти нежно касается губами его губ. Почти… Она касается его обманчиво нежно, в то же время и очень больно царапая юноше плечи через ткань жесткой униформы. — Тооорис… — тянет девушка. – Ты любишь меня? — Люблю, — выдыхает тот. — Докажи… — Чем, моя богиня? — Не знаю… придумай, — Арловская хлопает длиннющими ресницами. Белая рубашка расстегнулась на груди и соскользнула с плеч, показывая бледную бархатную кожу девушки. Торис только вздыхает: каждый раз ей вполне достаточно одного вида доказательства. Это прямое осквернение святыни, но и он сам безумно рад такому осквернению, приравнивая её к благословению. Он кладёт руки ей на бедра, проходится ладонями выше, окончательно расстёгивая рубаху. Он даже знает, кому она принадлежала до того, как стать домашней одёжкой Наташи, но не хочет думать, как получила своё место эта идейная психопатка. Основным преимуществом этой комнаты была полная звукоизоляция. Любовники были уверены, что никто их не услышит, поэтому могли не сдерживать эмоций. Да и кто бы мог поверить, что неприступная Арловская может так громко и развратно стонать? Но до этого пока ещё далеко. Пока он только укладывает её на кровать и окончательно раздевает, пока он только проходится первыми цепочками поцелуев по её шее и груди. Но это только пока… «Она моя, моя, моя, только моя!» стучит у литовца в голове и он готов сойти с ума от этой мысли. Он не верит своему счастью. Что-то не так сегодня с этой славянской валькирией. Она сама так и жмётся, отвечает на малейшую ласку, целует так, будто хочет саму душу выпить. От этого Торису становится страшно, но лишь на долю секунды. Он снова теряет голову и отдаётся этому безумию полностью, разрешая сегодня Наташе быть главной и взять на себя все тонкости по лишению его одежды и практически всей прелюдии. Да и сама белоруска немного удивлена. Наверное, все это из-за того беглеца, которого они сегодня ловили. На дне её памяти еще были воспоминания о том, что некогда она сильно любила его. Тем не менее – теперь он враг. Он не принял линии партии, а, значит, должен быть сведён с ума , убит и отправлен в имперскую столицу, где будет преобразован в нового человека. Пока что он ещё держался, но это пока. Теперь он обитатель третьего блока, а там душу ломают не физическим влиянием, как в первом, а чистым психологическим давлением. А у нее есть Литва, есть её Торис, который любит её безмерно и жизнь готов отдать за одну её улыбку. Так что можно просто отдаться чувствам и получать удовольствие.