***
Зима нависала вот уже второй месяц над вечно хмурым городом. Она метила крыши домов грязью, обычных прохожих мочила снежными бурями, и сбивала все электронику внезапными перепадами температур. Все это не выходило за рамки общего и заранее задуманного. Все люди ходили по одному и тому же маршруту. Все непогоды сменяли друг друга. Горячие сауны наполнялись к вечеру и пустели после четырех утра, а дешевые забегаловки работали круглосуточно. Все шло своим чередом, как и должно быть. После смерти Кенсу прошло чуть больше года и Бекхён ни разу не произнес его имени вслух. Он пытался свести концы разума с концами сердца и найти в себе силы забыть то происшествие. Бена нашли на полу старой квартиры уснувшего под утро со потрепанной тетрадью в руках. Никто не проронил ни слова, зная, какая реакция может последовать за малейшей попыткой пожалеть и утешить. Бекхен не позволял этого делать. Никому и даже себе самому. Это было унизительно в память о его старом друге, от имени которого щемит сердце. Бек ждал Чонина, который вот уже на десять минут опаздывал. Парня распирало от желания рассказать ему последние новости, ввести в курс дела и посвятить в планы на ближайшее будущее. Бен все так же нервно курил, теребя край пальто и наворачивая круги между тремя плитками. - Бекхён, черт, прости, что опоздал! - Ким старался отдышаться от забега на длинную дистанцию и не смотреть в глаза Бена. - Ты за меня платишь и мы квиты, - коротко бросил он и повел Чонина в сторону своей любимой кофейни, пряча руки в карманы напоследок звякнув браслетом. - Почему я?! - Ким выразил наигранное возмущение, но после тепло улыбнулся и продолжил, - Я скучал. Правда, совсем немного. Бекхён промолчал, но улыбнулся в ответ. Это была его последняя зима тут, в Корее. В первых числах весны парень планировал улететь в Японию на поиски таких же, как и его лучший друг. Людей, которые видели мир таким, какой он был. У них была способность видеть истину и Бен, честно признать, даже завидовал. Завидовал их свободе и отсутствию внутренних блоков. Его друг не был животным или насильником, по крайне мере Бекхён его таким не считал. Су был свободным от уз общества при этом умудрялся сохранять ту тонкую дружескую связь. Су было срать на мнение большинства, потому что это большинство не видело и 2% того, что тот мог разглядеть. - Ау, Бекхён, ты там где? - Чонин помахал ладонью привлекая внимание к своей скромной персоне, - База вызывает Бен Бекхена! - Ой, да отстань ты от меня! - парень ушел вперед, прилично обгоняя младшего. - Бекхён! Не оставляй меня одного ну! Эй! Бен Бекхён! Они сели на террасе рядом с обогревателями и не спеша пили кофе. Разговоры между Бекхёном и Чонином сводились к одному, а заканчивались ничем. Не в этот раз. - Слушай, хотел спросить, - Бен немного замялся, - Откуда ты знал Кенсу. Ведь... - Нет. Я к нему в трусы не лез, - Ким усмехнулся, - Кенсу нашел мой номер и лично сообщил о смерти Чанёля. Попросил о встрече. Не знаю, как я вообще согласился на это... Чонин старался не подать виду, но его все же передернуло от мысли о смерти Пака. Воспоминания всплыли дерьмом на поверхность мыслей Кима, заставляя его морщась дернуть головой. От тех воспоминаний слишком сильно воняло болью. - И что? Что тогда? - Ну, я приехал на место. Это была кофейня, кажется, не далеко от какого-то универа. Кенсу там не оказалось, но была бабуля. Она мне сказала, что был посетитель, но он не долго сидел. Буквально минут десять и быстро ушел. Чонин сделал выжидающую паузу и отпил двумя большими глотками кофе из своей кружки. - Продолжай, - Бекхён напрягся, складывая пальцы в замок на столе. - Бабуля отдала мне папку для акварели, - Чонин отвел взгляд, - В общем, я не понял ничего из того, что там было написано, но рисунки там были умопомрачительными. - Хорошо, - Бен сглотнул нервным ком в горле и продолжил, - А показать можешь? - Я здесь с тобой, как раз именно по этой причине, - Ким достал из рюкзака тот самый альбом и протянул его Бекхёну, - Держи. Парень мягко забрал из рук Чонина папку и нерешительно открыл. "Реквием. (отдать хоть кому-нибудь)" - гласила надпись на развороте. Листы заполняли цветные акварельные рисунки и словно жили своей жизнью. Пак Чанёль, который сидит за микшером в домашней одежде. Рисованная мимика показывала напряжение. Ким Чонин, который опирается на Чанёля и улыбается. Лицо прикрыто кепкой, но улыбка прорисованная так четко, как если бы Ким прямо сейчас улыбнулся для Бека. От этого ощущения Бен мельком глянул на губы парня. Был рисунок, на котором был сам Бекхён. Сгорбившаяся фигура, разбирающая кипу бумаг. Сползшие почти на кончик носа круглые очки, которые Бек надевал до сих пор, морщина на лбу от напряжения и аккуратно прорисованные руки. Пальцы, каждая фаланга, каждая косточка и изгиб был таким четким на фоне размытой акварели. Рисунок с Чанёлем, неизвестным парнем и Кенсу. Двое сидели напротив Кенсу и каждый из них касался него. Пак - ладонью грел сердце через полосатую футболку. Незнакомец - прикрывал его глаза, при этом улыбаясь краешком губ. "Я с вами. Мы с тобой. Нас не существует. Но мы реальны" - надпись была тонкой и в правом левом углу. Предпоследний был эскизом, тем самым, который когда-то давно видел Бекхён. Позы были такими же, вот только было все по другому. Не было Чанёля, не было самого Кенсу. За талию Бекхёна держал Чонин, прикладывая его пальцы к своим губам. Глаза Бена закрывала челка, глаза Кима закрывал ракурс. Последний лист бы почти пуст. За исключением отрывка в левом верхнем углу и зарисовка небесно-голубых цветков горчанки*. Я слушаю - и новых чувств прилив Во мне рождает умереть желанье, И я реку себе: "Когда прощанье Столь сладко с жизнью, почему я жив?"* "Вот же идиот..."***
Все случилось так, как должно было случится. Случайности не случайны и нет смысла винить во всём прошлое. Бек принял это и месть тут не играла особой роли. Он знал, что Кенсу ушел не сжигая за собой мосты. Он просто встал и поджег себя вместе с мостом. Так же Кенсу знал, что дневник найдет именно Бен и никто другой. Кенсу знал, что Чонин со временем займет его место. Кенсу знал, что он уйдет раньше. Кенсу догадывался, что может произойти и изо всех сил пытался сдерживать себя. Но Кенсу понимал, что не сможет продержаться долго. Кенсу знал и поэтому молчал. Все идет так, как должно и никак иначе.***
Истина всегда одна. Любые ее версии, это ложь.(с)