Пока я жива

Привет. Ты, читатель, не привык, что рассказ/книга начинаются с приветствия? Я тоже. Только это не совсем рассказ. Я пишу его когда мне тяжело, невыносимо, и кажется что вот он, конец. А еще когда ночами подступает депрессия, и хочется спрыгнуть с балкона — с того самого балкона, с которого совсем недавно мама мне скидывала куртку, когда мне было холодно. Когда я гуляла. Когда я лазала по гаражам. Когда я смеялась и ловила wi-fi в подъездах, чтобы показать друзьям видео. Когда я еще жила другой жизнью. Ну что, начнем? Все случилось когда я пришла из школы. Я еще помню, в тот день подралась с мальчиком в школе из-за какой-то ерунды, а какой- уже не помню. Так вот, когда я вернулась и стала мыть руки, из носа пошла кровь. Я позвонила маме и обрисовала ситуацию — мама не заставила себя ждать, прочитала лекцию о решении спора словами, и приехала за мной. Да, машины у нас нет — поэтому меня ждали двадцать минут незабываемой тряски на автобусе с тряпкой у носа. Кровь остановилась около самого трамвпункта. Врач — милая девушка с красивыми черными волосами — сделала рентген, исключила перелом и отправила нас к невропатологу. Оттуда — к терапевту, от терапевта — в регистратуру за направлением на биохимический анализ крови. — Мам, а почему биохимический? Это какой-то особый анализ? — спросила я, вертя в руках бумажку. — Нет… Он обычный. — поколебавшись, сказала она и отвернулась. Я заметила ее странное поведение. Когда мы ехали домой, измотанные и уставшие, я подумала — а что, если я смертельно больна? Как бы я прожила оставшиеся дни? Наверное, путешествовала и ходила в самые крутые рестораны… Я была такой глупой. Мне, тогда еще 13-летней девочке, казалось, что смертельная болезнь — ерунда, что с ней ты можешь рвануть куда угодно и скрасить последние дни на этом свете. На самом деле болезнь выматывает тебя, на лекарства уходят все деньги, и ни о каких дорогущих ресторанах речи даже не идет. Хотя бы потому, что мне нельзя часто выходить на улицу. Результаты пришли через четыре дня, а еще через пару дней мне сообщили диагноз. Знаете, как это было? Мы зашли в кабинет, вернее, я зашла — мама была там еще до этого. Она сидела на стуле и ее лицо было бледным, как будто из-за угла на нее смотрела большая злая собака. Но в больницах собак нет, там есть кое-что пострашнее и это «кое-что» ждало меня зловещей строчкой в больничном листе. — Мы посмотрели твои анализы… Света?.. Так вот, твой диагноз может показаться страшным, но ты не волнуйся, 80% излечиваются, при наших возможностях и клиниках… Я смотрела на него круглыми глазами и не понимала, к чему эта ерундовая речь, которую он мне пытается произнести? — У тебя лейкоз, Свет. Острый лейкоз. Рак крови. Все. Из того дня я помню то, как вышла из кабинета на ватных ногах, держа маму за руку, помню как мы вызывали такси — мне так не хотелось опять ехать на автобусе. Таксист оказался добродушным пожилым человеком, который то и дело спрашивал маму о погоде, о семье, говорил, что его дочка поступила на бюджет в хороший ВУЗ, спрашивал меня — куда я хочу пойти. Я растерялась и ляпнула первое, что пришло в голову: — В мед. — Врач? Врач — дело хорошее. Ты учись главное хорошо, и поступишь, детишек будешь лечить. До этого момента я не совсем понимала, что произошло, а сейчас до меня дошло. Как будто чем-то тяжелым по голове ударили, или водой холодной облили. Я почувствовала как глаза защипало. — Мама… Что будет, мама? — Все будет хорошо. Врач же сказал… Завтра мы поедем в больницу. Ты там чуть-чуть полежишь — и придешь, да? — Чуть-чуть? Я вернусь до учебного года? Месяц же остался… — Конечно-конечно, — мама погладила меня по голове и отвернулась к окну. Не думаю, что она хотела посмотреть на пейзаж. Я облегченно вздохнула. До сентября — это хорошо. Я буду третий год заниматься игрой на флейте, выступлю на отчетнике. Я очень люблю музыку, меня даже не смущает то, что заставляют петь в хоре — я не люблю петь — настолько я любила это занятие. Флейта лежит у меня дома на почетном месте на полке, и я ежедневно на ней занимаюсь. Ноты сгружены на столе и занимают места больше, чем учебники. Это было тогда. Сейчас все по-другому.