Белый горноцвет

День близился к закату, и блистательный Магнус скрывался за толстыми кронами старых деревьев, окружавших большую, проросшую цветами рощу. Впервые за столь долгое время царила по-настоящему ясная погода, а на высоком небе начинали зажигается серебряные звезды, отрешенно и скупо одаривая Нирн своим светом. Ветер, уже совсем холодный и яростный, почти не пробирался сюда и лишь тоненькие стебли хрупких цветов легко прогибались под их неощутимыми прикосновениями. Как они, такие маленькие и нежные, смогли пробиться через суровую северную землю, что была когда-то до предела раскалена огнем и обагрена кровью, девушка не знала. Она стояла неподвижно, плотнее куталась в такую же белую, как снег и цветы, накидку и беззвучно плакала, демонстрируя слабость и уязвимость, не сумев противится нахлынувшим воспоминаниям. Она здесь впервые за практически сотню лет, а они по-прежнему так больно бьют по искалеченной душе. Девушка помнила тот день до мельчайших деталей, до последнего крика раненного солдата или вспышки молнии, отразившейся от шита огромного дреморы. Казалось, что, закрыв глаза, она вновь видит ту битву, слышит свист стрел и лязг оружия, крики, хрипы и яростное шипение тварей Мертвых земель, кожей ощущает температуру, видит во всей этой пестроте красок отливающий золотом доспех некоронованного императора, кровавое небо над головой и вырастающие пред ней врата Обливиона. Чемпион Сиродила резко открыла глаза, вновь оказавшись посреди пустого белого поля, и лишь возвышающаяся над ним Осадная Машина доказывала, что все это куда большее, чем ночной кошмар, который видел когда-то в своих снах старик Уриэль. Девушка подошла к ней осторожно, вымеряя каждый шаг, и дотронулась. Она, спустя столько лет, все ещё была обжигающе горячей. Настолько горячей, что, казалось, сейчас она вновь пойдет вперед к своей цели разрушить Бруму и принести Дагону его очередную победу. Вот только машина осталась на месте. Брума, как и вся Империя, была спасена. Дагон - повержен и навеки запечатаны границы между Нирном и Обливионом. Кризис давно завершился. И лишь в безумии его героини небо над головой вновь окрашивалось в кроваво красный. Она подняла голову и полной грудью вдохнула свежий, вечерний воздух. Холодный и чистый, в нем не чувствовалась ни копоть, ни пепел, ни тяжелый, металлический запах крови. Чемпион вновь закрыла глаза и на внутренней стороне век отразилась уже другая картина. Битва была завершена, и она, усталая, перемазанная в крови, пепле и грязи, зажимающая раненное плечо, протягивала своему императору Великий Сигильский камень - последний артефакт, необходимый для открытия портала в рай Каморана, что отделял их от Амулета Королей и завершения всего этого кошмара. Мартин, такой же усталый и грязный, улыбался ей и смотрел как всегда нежно, благодарно и виновато, но в тот день в его глазах читалась что-то ещё, чего девушка никак не могла прочесть тогда. В чем не уверена и сейчас, спустя почти столетие. Некоронованный император забрал из рук девушки артефакт, как самую тяжелую ношу, и опустил голову. Тогда она, наконец, огляделась по сторонам. Северная роща в тот момент слишком сильно напоминали Мертвые Земли, врата в которые исчезли лишь несколько мгновений назад. Выжженная огнем, обжигающе горячая земля, затхлый воздух, слишком душно и жарко, чтобы нормально вдохнуть, много крови, впитавшейся в раскаленную землю, и смерть повсюду, и десятки бездыханных тел. Вот только небо, далекое, звездное и чистое, будто издевалось над слишком грязными выжившими. А трупы так и лежали на стремительно остывающей земле. Монстры плана принца Разрушения и солдаты империи. Мужчины и женщины; бывалые воины и совсем неопытные крестьяне, впервые взявшие в руки оружие, но решительно настроенные спасти свой дом; старики, повидавшие мир и жизнь, и совсем ещё дети, у которых все это было далеко впереди. Все были мертвы. Прожженная одежда, изломанные позы и стеклянные глаза. Боги не разбирали, кого забирали на последний суд. Кто предложил эту идею, Чемпион не помнит, но в тот же день они вырыли десяток могил, которые спустя время заросли, вероятно, по божьей прихоти, белым горноцветом - символом чистоты и искупления. Девушка слегка улыбнулась, стерла поспешно слезы и, наклонившись, сорвала маленький цветочек, а затем ещё один и еще, собрав из этих нежных драгоценностей Кинарет букет и повязав его лентой с собственных волос. Чемпион забралась на свою лошадь, и, кинув на поле битвы последний взгляд, погнала её к столице, чтобы возложить этот букет пред тем, кто завершил битву тех, кто был похоронен в северной роще под хрупким белым горноцветом.