Децима

На железнодорожный вокзал Джастин решил пока не ходить, там днем спать не годится, вокзалы хороши по ночам. На сайте коучсерферов тоже ничего подходящего не нашлось. Помочь какой-нибудь старушке, попить с ней чаю да и остаться на ночь, чтобы по темноте одному не ходить, вот это хороший, надежный способ, но для утра он не годится. Отлично срабатывают околобогемные тусовки, но для них тоже время суток не подходящее. Метро или церковь? Джастин выбрал второе. Храм Двуединства был тих и гостеприимен, двери обоих входов распахнуты, внутри пусто, только по зеленоватому алтарю широким неторопливым потоком лилась вода, вечный символ живого и мертвого, покоя и движения, да вразнобой журчали фонтанчики в нишах стен. Джастин попил, прижал ладонь к сложенным у стены кирпичам. Много их тут уже накопилось, все-таки Питтсбург большой город. На одной из угловых скамей Джастин подложил себе под голову рюкзак и очень быстро уснул. Он с удовольствием спал бы и дальше, если бы не ударился о пол мяч - эхо звонко подхватило этот упругий звук, даже журчание воды словно сбилось, Джастин ошарашенно вскочил. Рядом сидел мальчишка лет десяти, тощий, в синей футболке. Встал, чтобы подобрать укатившийся мяч, сел обратно. — Прячешься? — скучающим голосом спросил пацан. — Сплю, — Джастин охрип со сна, прокашлялся. — А ты чего сюда с мячом явился? — Прятаться больше не получится, — пацан почесал тощую коленку. — Все, время вышло. — Какое время? Ты о чем? — Ты сенс. Значит, спрятаться не получится, пора вспомнить о долге, — пацан с ленивым интересом рассматривал убранство храма. Ну ни дать ни взять ребенок, которого родители привели на службу, а он только и думает, как удрать на улицу с друзьями. — И вообще никто не спрячется. Только перерожденные будут понимать, что происходит, а другие нет. Тебе нужно выбрать наконец, на чьей ты стороне. Джастин помолчал, оглянулся. У него что, на лбу печать "сенс"? Как мальчишка узнал? И что за ерунду он бормочет? — Мне и так прекрасно, — буркнул он. — Без понимания. — Ты правильно боишься регистрации. Это мерзко, будто пальцами роются у тебя в кишках. Доооолго, муторно… Не ходи. И на вокзал не ходи, там больше всего патрулей, — мальчишка снова почесался. Джастин подумал что это, может, не ребенок, а карлик? Или лилипут, кто там из них на детей похож? Откуда такому мелкому знать о перерождениях, что он может понимать? Джастин присмотрелся: цыпки на руках, нежные ногти и пушок на подбородке. Ребенок, это точно ребенок. Но хорошо бы в глаза посмотреть, чтобы убедиться окончательно. — Кто ты? Зачем ты мне это говоришь? — Не о том думаешь, — проворчал мальчишка, взял мяч под мышку и встал. Он посмотрел Джастину в глаза, и тот немедленно пожалел о своем недавнем желании в них заглянуть. Мальчишка смотрел не по-детски умно и жестко. На щеке у него было пятнышко кетчупа. — Попробуй выражаться яснее! — огрызнулся Джастин, взбадривая себя злостью. — Корчишь из себя не пойми что. — Если до вечера тебя не поймают, я тебя найду, — сообщил мальчишка. — Возможно, начнешь соображать, ты вроде не дурак. Развернулся и пошел к выходу. Джастин смотрел, как на крыльце мальчишка снова выронил мяч и полез за ним в кусты. Синяя футболка задралась на спине, обнажая резинку простых серых трусов над поясом шортиков. Как это все понимать? Может, это местный дурачок? Ходит неумытый и болтает что ни попадя. Конечно, он сказал, что Джастин сенс, ну и что, если он дурачок, он же не понимает, что несет, мог наугад сказать, вот и все. Убедить себя не очень получалось, мальчишка не был похож на дурачка. Он был похож на иконы Двуединства, на которые смотришь — то ваза, то два профиля, то девушка, то старуха. И было у Джастина ощущение, что у него почти получалось увидеть за маленькой голенастой фигуркой то… другое. Он посидел в тишине, собираясь с мыслями. Мальчишку надо выкинуть из головы, и все, что он тут наговорил тоже, потому что это ерунда. Пора было подумать о том, о чем думать не хотелось — как ему быть дальше. Джастин проверил мобильный. Конечно же, Итан не звонил. Смс тоже нет. Может быть, стоит позвонить самому? Извиниться… Он быстро набрал знакомые цифры, долго слушал гудки, наконец отключился. Не слышит? Не хочет слышать? Пожалуй, ещё прошло слишком мало времени… Впервые Джастин подумал, что, может быть, не стоило убегать. Что он только добавил к обману ещё и трусливое бегство. Вчера ночью все выглядело иначе, как-то даже благородно. А сегодня просто жалко. Страж был прав, одна глупость за другой… Брайан Кинни. Джастин перебрал в уме цифры двух телефонных номеров — ну да, запомнил. Он постоянно запоминал комбинации цифр и до нелепости долго держал эту информацию в памяти. Например, он помнил, что когда они с Итаном познакомились в кафе, тот заплатил 3 доллара 14 центов, а Джастин 4 доллара 13, и он тогда ещё подумал, что это хороший знак, как счастливый билетик. В общем-то, он и был хорошим. Мелькнула мысль, а что если… ну раз он помнит номер телефона, то, может, позвонить? Узнать, например, регистрация действительно такая отвратительная процедура? Джастина она и раньше пугала, он сам толком не понимал, почему, а теперь, после слов мальчишки, стало совсем жутко. Джастину казалось, что Брайан не станет ему врать. Или можно позвонить Дебби. Она ведь всучила ему бумажку с телефоном. Джастин достал её, подержал в руке. Все нормально, ничего не чешется. Понятное дело, Дебби ведь не страж, она мать стража. Джастин засунул бумажку обратно в карман. И все-таки очень хотелось с кем-то поговорить. Единственное, чему он не смог научиться с тех пор, как потерял свою прошлую жизнь, это одиночеству. Джастин забросил рюкзак на плечо и вышел на крыльцо церкви. Мальчишки не было видно, светило солнце, и шли по своим делам спокойные люди. Нужно просто влиться в толпу и стать своим, пойти… Знать бы, куда пойти. Понимать бы, как у него обстоят дела — есть ли какой-то шанс, что Итан согласится с ним хотя бы общаться? Или нужно смириться с тем, что все кончено, и начинать с нуля — искать работу, жилье… Что ему делать вот прямо сейчас? Джастин снова набрал номер Итана, послушал гудки. Зря он убежал, зря. Пусть был бы скандал, упреки… Зато Джастин по их лицам и глазам точно понял бы, есть ли смысл на что-то надеяться. Захотелось уснуть снова и проснуться когда-нибудь потом, когда все будет просто и понятно… Джастин даже обернулся в заманчиво сумеречный неф церкви. Нет, нужно что-то решать, тут не спрячешься. Невольно напомнив самому себе о мальчишке, Джастин поморщился. Какой долг? И он что, агитировал за перерождение? Серьезно? Кто вообще может захотеть перерождаться? Зачем? У Джастина была теория, что перерождение вроде болезни. Как рак, например. Человек ничего такого не хочет, это просто происходит само по себе. Потому что перерождение невозможно хотеть, оно не дает никаких выгод. Поубиваешь других и будешь убит сам. Что же тут заманчивого? Сколько прекрасных, знаменитых людей, купающихся в любви миллионов, из-за перерождения окончили свои дни страшно и нелепо. Это определенно болезнь. К которой у сенсов сильная предрасположенность. Джастин сошел по ступеням на усыпанную лепестками шиповника дорожку. Слева красные, справа белые. Красиво. Что ж, пока ситуация не прояснится, нужно найти какую-то временную работу, а там, глядишь, и вопрос с жильем как-то решится. Могут встретиться новые хорошие люди. Почему нет? Итак, кем бы он мог поработать? *** Брайан потом все пытался вспомнить, как их тогда занесло на берег Огайо. Было лето, и они что-то праздновали, скорее всего, сдачу экзаменов. Шли пешком из колледжа, по дороге купили пива, с ними были ещё какие-то ребята. Наверное, из-за пива они и углубились в ближайший парк, никому не хотелось попасться полиции на глаза, двадцать один год исполнился далеко не всем участникам спонтанного празднования. Парком это место можно было назвать с большой натяжкой — плохонький райончик, скорее всего, деревья тут разрослись просто сами по себе. Продравшись через этот островок дикой природы, компания уселась на берегу, наливались потихоньку пивом, болтали, курили, Эммет с одним из парней ушел обратно в лесочек, а потом кто-то сказал, что тут неподалеку есть клевое место для купания. Место оказалось странного вида вышкой на берегу. Неизвестно, для чего она была построена, было это очень давно, судя по её виду, но теперь кто-то настелил по верху две широченные доски и получилась вышка с трамплином. Вот с неё и начали прыгать. Брайан с одним из ребят тоже ненадолго уединился в лесочке, а когда они вернулись, застали веселье в самом разгаре. Не прыгали только Тед с Майклом. Вечная умная Эльза, Тед отказывался нырять в месте, где не проверено дно, и Майклу запретил тоже, что было нетрудно, эти двое вообще не были фанатами купания, им любой повод был хорош, лишь бы в воду не лезть. Майкл неплохо плавал, но только за компанию с Брайаном, который его когда-то научил и с которым они в детстве где только ни купались, однако без лучшего друга это занятие не имело для Майкла никакой ценности. Теда же только в колледже обучили в бассейне: у тренера Ковальски как минимум брасс осваивали все, но реки и озера доверия Теду не внушали, в лучшем случае он за компанию немного плавал у берега. По просьбе Майкла тот парень, которого Брайан трахнул, проверил дно, и теперь уже все полезли наверх, даже Тед, хотя Брайан уверен был, что он не прыгнет. Эммет, выросший на реке, где плавать можно было круглый год, вовсю рисовался умением нырять с подкруткой и высовывать ноги из воды — длиннющие, худые и бледные. Такого Брайан стерпеть не мог, он тут же бросился показывать свой фирменный кувырок назад. И ноги у него уж точно лучше! Сколько было этих циклов «горячие доски-полет-брызги-вверх по ступенькам", Брайан не помнил. Солнце слепило глаза, от ныряния давно заложило уши, Майкл уже устал и звездой лежал на мелководье, кто-то сидел на берегу, а они с Эмметом увлеченно отрабатывали синхронный прыжок, получалось не очень: то один улетал раньше, то другой в полете получал локтем в бок. Они как раз в очередной раз карабкались наверх, когда кто-то прыгнул, подняв тучу брызг. Против солнца было не видно, кто этот неудачник. И он почему-то молчал, а не горланил, как все они. А потом кто-то крикнул: "Тед!" - и Брайан поднял голову. На вышке Теда не было. Вообще никого не было. Эммет что-то пробормотал и рванул наверх, Брайан следом. На трамплине они немного растерялись, не зная, куда прыгать, чтоб не рухнуть незадачливому ныряльщику на голову. Потом они его увидели и сиганули разом. Может, получилось даже синхронно, но Брайан тогда об этом не думал, в голове только крутилось — так не тонут, так не тонут, он должен кричать и барахтаться. Это потом он узнал, что те, что тонут, не кричат. А те, что кричат, не тонут. И касается это не только плавания. *** — Патрон… Вы п-просили разбудить через д-два часа! — Да… Спасибо, я проснулся, — Брайан перевернулся на спину, сделал офицеру знак рукой: все, свободен. Голова как болела, так и продолжала болеть. Да уж, выходной задался. Сначала допросы, потом совещания, совещания, совещания… Последняя перерожденная оказалась не такой уж сильной, 51. Брайан усмехнулся. Прошло несколько часов, а он уже не считает такой уровень ничем особенным. Дело казалось не в запредельной силе, а в кликушестве этой бывшей студентки. Когда-то она была симпатичной толстушкой, того типа, что всегда всем нравится, есть в нем что-то очаровательно-детское — карие глазищи, на щеках ямочки. Теперь растрепанная, с горящими глазами и красными пятнами на скулах, она кричала о скором пришествии Двуединого, пыталась атаковать стража видениями будущего — скорее Армагеддона, судьбами его друзей и близких, осатаневшая, поднималась после очередного удара и кидалась снова и снова, щерясь и срывая голос. Такого до жути откровенного помешательства перерожденных Брайану видеть ещё не доводилось. Под конец, уже хрипя, она попыталась навести на него морок с тем мальчишкой, что был у Голдов. Кликуша свое дело знала. Брайану хотелось бы забыть о произошедшем, но придется не только вспомнить, но и сделать это публично — он сделал ошибку. Её нужно будет обсудить на экстренных семинарах с личным составом. Сейчас не до самолюбий, ошибки тоже важны, всем им нужно учиться работе с такими перерожденными, нужно накапливать знания об их тактике и способностях. И если он, старший офицер, не покажет пример своей маленькой армии, все они будут скрывать свой опыт, стыдясь неудач — и начнут погибать. В конце концов, эротические мысли умеют вызывать даже низкоуровневые перерожденные, все они эксплуатируют тему секса, он хороший корм, эмоции вызываются бурные, хоть и очень кратковременные, подпитаться в экстренной ситуации хватит. Вроде энергетика, выпил и взбодрился ненадолго. Вот она и подпиталась, как же её… Мэдди Сайсвик. Впрочем, лишняя информация, она уже уничтожена. Картина того, как Джастин, почти обнаженный, в одних серебряных шортиках и с пушистыми крыльями за спиной спрыгивает со стойки и идет к нему, Брайану, без тени улыбки пристально глядя в глаза, приоткрывает рот — какие губы! — и вкладывает меж них свой палец, облизывает, скользит им внутрь и наружу, а потом медленно опускает руку к шортам, и влажный от слюны палец оставляет темные пятна на серебристой ткани там, где виден рельеф… Брайан покачал больной головой, сел. Хороший морок, сильный. Конечно, у него встал, но на это плевать, а вот то, что он отвлекся, выпустил эту проклятую Мэдди, пусть всего на секунду, ей хватило, она успела его ударить! Не сильно, но успела, пробила защиту. Вот что было непростительно. Тем более, при его должности. Что ж, урок выучен. Жаль, что из-за допроса, да ещё такого неудачного, он толком не сумел подготовиться к совещанию, и потому прошло оно тяжело. От него требовали объяснений, который он дать не мог, и принятия мер, причем тех, что казались правильными именно им. Военные, оловянные солдатики, быстро взяли инициативу в свои руки и с характерной своей ать-два логикой требовали организации концентрационных лагерей для сенсов. То, как на практике будет выглядеть помещение в лагеря каждого десятого жителя страны, их не пугало. Объяснения, что перерожденных в такой концентрации им силой оружия будет не удержать, отметались. Будем стрелять на поражение — весь ответ. А как вы их будете определять в общей толпе, спрашивается? А вот это уже ваша работа. Брайан сам себя почувствовал кликушей, обрисовывая военным перспективу того, что они получат — очень быстро погибшую охрану, большие потери личного состава Стражи, паническое бегство сенсов — а это сотни тысяч человек, на минуточку! Возмущения мирных жителей, мародерство… В конце концов, ФБРовцы с ним согласились, концентрация сенсов только ухудшит ситуацию. Но раз вы, Кинни, отрицаете наши предложения, доложитесь, какие меры будут приняты. И тут Брайан буквально увидел, как все они, представители Президента, министерств и ведомств, начальник полиции, мэр, невидимо расплылись довольными улыбками — вот момент, ради которого они сюда ехали! Сейчас будет найден тот, кто ответит за всё. Пришлось напомнить, что доклады они могут требовать с подчиненных, среди которых сотрудников Управления Стражи нет. И максимум, на который они могут рассчитывать — согласование действий государства и Стражи, исключительно по доброй воле последней. В случае, если они намерены чинить Страже препятствия в выполнении своих непосредственных обязанностей… Ну и так далее. Обычное совещание, если разобраться: всем нужны не столько решения, сколько прикрытие личной жопы и поиск ответственного. Им, во всех богатых смыслах этого слова, был назначен Страж округа. Что было так и так неизбежно, даже согласись Брайан на все их идиотские "принятия мер". Это ведь его подопечные вышли из-под контроля. После всех долгих раундов препирательств, созваниваний с руководством, повторения одного и того же по двадцать раз и попыток шантажа, было принято общее решение о взаимодействии в экстренной ситуации. Основным ответственным остался Кинни, разумеется, но ему удалось спихнуть на полицию организацию пунктов временного содержания сенсов, если таковым нужно будет укрытие, и отжать у пенитенциарной системы здание старого форта для временного содержания перерожденных вне города, Управление Стражи было очень небольшим. Работу с населением он ни в коем случае на себя брать не собирался, но указал, что нужно пресекать и публично осуждать любые попытки самосуда в отношении сенсов. С начальником полиции Брайан нашел контакт, тот тоже хорошо понимал свои перспективы. Более-менее получилось с мэром. Хуже всего были военные, вряд ли их удалось отодвинуть надолго, но пока хоть какая-то передышка. ФБР то ли заняло выжидательную позицию, то ли не собиралось никого посвящать в свои планы. Вымотанный, охрипший от препирательств, со звенящей от боли головой, Брайан упал и уснул на этом проклятом диване, надеясь, что пара часов ему поможет. Теперь он стоял и мучительно щурился на сияющую солнечным светом жизнь за окном. Безмятежность летнего выходного дня портил столб дыма на северо-западе. Брайан нажал кнопку вызова. — Олс, статистику, сводки, кофе.