Логово Дракона

      Стремительным синим водоворотом, бешеным вихрем огня и молний обрушивается вниз извивающееся змеиное тело, и узкие, заточенные жала зрачков в шипящих потоках плавящегося золота прожигают жаром океана пламени, расплескавшегося на поверхности солнца. Стены тронного зала дрожат и осыпаются, а дребезжащие горы драгоценных камней и металлов грозят обвалиться на незваного гостя прежде когтистой лапы. Громоподобный рокот многократно усиливается устрашающим эхом, заставляя рассыпанные у ног монеты подпрыгивать и позвякивать тонким писком испуганной мыши. В воздухе яркими светлячками мелькают электрические искры, а свежий запах озона мешается с едкой тяжестью прокалённого железа.       Металлический скрежет жёсткой чешуи по каменному полу сопровождается торжественным звоном, с которым сверкающие волны похищенных богатств разбиваются о землю, выстилая дорогу перед чудищем блеском неисчислимых сокровищ. Скользящие движения завораживают стихийной мощью, бушующей под сплетением твёрдых пластинок, покрывающих гибкое тело. Перекаты спаянных воедино мышц создают игру света, перекликающуюся с многоцветьем струящейся шёлковой ткани, в глубоких складках которой живут иссиня-чёрные тени, благородное мерцание лазурита и переливы сапфира, в чьей чистой синеве таится дыхание пламени. Единство красоты и ужаса, угрозы и слепящего величия, дракон изогнул длинную шею, и вместе с громом тысяч штормов и бурь, исторгнутых из распахнутой пасти, слуха достигает ледяной шёпот смерти.       — Ты, о жалкий червь земной, вызов бросить мне посмел… — раскатистый рёв резонирует от стен, и кажется, словно звук раскалёнными иглами пронзает каждую клетку фантомной болью. Стальной блеск приоткрытых клыков и кроваво-красный узкий язык, раздвоенный на конце, тускло блестят, но и этого намёка достаточно, чтобы почувствовать, как смыкающиеся челюсти вспарывают брюхо и ломают кости. — В пепел тело обращу, выжгу душу в чёрный дым. Пред Драконов Королём меркнет свет и стынет кровь, столь могущество его заставляет трепетать. Твари низкие дрожат, в страхе бьются лбом об пол, внемля громовым речам, леденящим сердце им… Кхм… Слушаешь ли ты меня, сребровласый самурай?       — Что? А, да, да, конечно! Тут такой вопрос: не одолжишь мне грузовик? Или хотя бы тележку? Интересно, сколько парфе можно купить на эти сокровища… — Саката Гинтоки, в прошлом Широяша, нынче с ног до головы покрыт чёрной копотью, словно готовится к кастингу на роль Курои Шинигами третьего*, объявленному студией «Bones». Мужчина с интересом вертит в руке цветной камушек размером с кулак, любуясь собственным отражением в десятке переливающихся граней и будто бы упуская из виду недобрый дымок от подпалённых волос.       — Ах, об этом молвишь ты… Что до этого добра, то с прискорбьем сообщу: бутафорское оно.       — Что?!       — Али ждал чего другого? — Дракон насупился то ли обиженно, то ли пристыженно — с чудовищами наверняка не поймёшь, — скрестив комично короткие лапы на брюшке. — Не забудь, мой храбрый друг, мы находимся в игре. Коли бы её творцы научились получать злато из презренной грязи, стали бы они тогда следующую речь держать: «О, нам почесть и хвала, покорим мы белый свет, но для этого сперва покорпим ещё чуток. Впредь всего изобретём виртуальный мир, а в нём — тайны, злыдни и ловушки, как в классической аркаде! Но когда же наш герой, геймер доблестный с мечом, победит врагов орду, в битве честной их сразив, то получит во владенья кроме девицы стыдливой звон немереных богатств. В этом есть предназначенье нами добытого клада: одарять его дарами победителей игры!» Экий ты, дружок, наивный, ждать такого поворота.       — Ну конечно, — разочарованно ворчит Гинтоки, отбрасывая бесполезный камень в сторону, и тот с глумливым позвякиванием укатывается к груде точно таких же пустозвонов. — Я не получу никаких богатств, только пару перебитых рёбер и вытекший из ушей мозг. Скажи честно, сколько людей умерло, захлебнувшись собственной кровью, слушая твою болтовню? Признаюсь, для финального злодея ты атакуешь весьма изобретательно. Возможно, разработчики игры всё-таки немного умнее рулона туалетной бумаги, а то ведь поначалу и не подумаешь. Серьёзно, что за кретин, научившийся перемещать человека в виртуальную реальность, сказал себе: «Прощай, научная революция, здравствуй, разработка дерьмовой аркады»?       — В этом ты несправедлив. Замысел сперва имел совершенно иной вид, но успех «Sword Art Online» карты все перемешал. Ослеплённые наживой, замаячившей вдали, главы крупного концерна приказали долго жить всем проектам, исключая сей сомнительный продукт. Шум поднялся в индустрии, все клеймили нас чумными, заражёнными от «SAO» жаждой жизни обрывать. Вскоре, правда, прояснилось, что и паника, и страхи почвы вовсе не имеют: «смертью» игрока зовётся лишь виденье о кончине, что «почивший» перед взором на мгновение узрит. Но очнувшись от фантазма, он осмыслит очень скоро собственное возвращение к уровню номер один. Вывод прост: хоть прохожденье времени займёт немало, рисков нет своё здоровье понапрасну загубить.       — Ах, вот оно что. Значит, рисков нет, да? А я думал, что вот это, — Гинтоки тычет пальцем в разбитую губу, увечья и ожоги, после чего пару раз демонстративно поворачивается вокруг себя, — как-то связано с загубленным здоровьем, но кто я такой, чтобы думать! В конце концов, Гин-сан всегда выглядел как долбанный афросамурай, нээ?!       — Вид твой прежний мне неведом, но вот нынешние вопли веют буйной истерией на финале у «Pess Note». Что же до твоих мучений, то они весьма досадны, но большого беспокойства не способны вызывать… Если молвить откровенно, травм числом необычайным ты обязан сам себе! Нет в игре такой задачи биться головой о стены иль устраивать поджоги с целью замок развалить!       — Заткнись! Почему я должен слушать неудачника, который попал в это компьютерное убожество только потому, что не смог стать одним из восьми боссов в «Final Fantasy VI»*?! А всё из-за того, что создатели-мудозвоны сделали тебя похожим на гигантский заворот кишок, да? Не грусти, ты не главный их провал. Вот когда они забыли добавить в игру сохранение, то, МАТЬ ЕГО, ОБЛАЖАЛИСЬ ПО ПОЛНОЙ! Как думаешь, сколько раз меня выбросило на первый уровень, прежде чем я сюда дотащился?!       — 300.       — Ха-ха, мелко берёшь! На самом деле…       — 300 йен тебе, несчастный! Коли в руки их получишь, можешь ли тогда покончить с жалобами на сегодня, вспомнив, что пора принцессу из неволи выручать? И как можно расторопней: я свиданий симулятор поскорей хочу продолжить…       — Подожди… Что? Пока я из кожи вон лез, чтобы добраться сюда, ты играл в дейт-симы?!       — Право, по обыкновенью я таким не увлекаюсь, но от долгих ожиданий в сердце родилась тоска. Я пытался было скуку с милой девою развеять, но, встречая взор суровый, в страхе убежал поспешно, чтобы лёд очей прекрасных не вонзился в грудь мечом... А с виду — диво, чудо, сказка, пленительней любого злата, и манит пуще всех каменьев полог её опочивальни. Но с ней, красавицей строптивой, тебе придётся нелегко, и чтобы в негу окунуться любовной страсти и забвенья, на первый уровень придётся ещё не раз тебе ступить. Со всей учтивостью отмечу, что в том моей вины не будет...       — Так, сбавь обороты. — Гинтоки пинает лежащий под ногами искусственный рубин и устало вздыхает, с досадой смотря на дракона. — Можно стать шинигами и косить пустых пачками, можно быть драгонслеером и крошить в капусту ящериц-переростков, можно назваться Кирой и валить любого, кто криво на тебя посмотрел, но… В мире не существует сверхсилы, способной побороть эту машину убийств, этого Халка, пробуждённого глотком спиртного.       — Друг мой, — дракон сконфуженно озирается куда-то за спину, после чего в замешательстве смотрит на лениво позёвывающего самурая, — ужели ты здесь не за тем, чтоб с девою душой и телом слиться?       — От девы я бы не отказался, но где там! Вместо этого я должен спасать одну жуткую стерву, хотя предпочёл бы слинять от неё как можно дальше!       — Но это же немыслимо, нелепо! Она — твой приз, запретный плод, чей вкус от жара битв лишь слаще. Иные игроки за тем лишь только и вступают на путь тернистый и опасный, что им мерещится вдали томящаяся в клетке чаровница.       — Да, да, я знаю, что после победы над драконом можно выпустить из клетки своего зверя и вдоволь порезвиться с принцессой. Слышал, что девушки на ролях пленниц — проститутки со всех концов вселенной. Не удивительно, что ваша «игра» выходит только нелегально: это же межгалактический публичный дом.       — Положим, прав ты, но, увы, в том истина жестокая сокрыта, что нет во всём огромном мироздании существ, что не пьянеют от мысли о пороке и разврате.       — Не сомневаюсь, что спрос на ваш продукт высок. — Гинтоки усмехается, скрещивая руки на груди. — Но я здесь только за тем, чтобы вернуть одну самонадеянную идиотку домой. Кстати, что-то её совсем не видно.       — Если молвить о принцессе, то не стоит волноваться. — Длинный драконий хвост взмывает вверх и в сторону, отодвигает тяжёлый балдахин из тёмно-синего бархата, подвешенный к потолку, и обвивается вокруг большого шара, покоящегося на золочёной треноге. С величайшей осторожностью он поднимает его и медленно подносит ближе, опуская перед Гинтоки, и тот повисает в воздухе, словно невесомый мыльный пузырь. — Сонная пыльца принцессу увела под купол ночи, но пора бы пробудиться от туманных грёз ко свету восхитительной зари.       Шарик чуть дребезжит, окутываясь мягким мерцанием, что постепенно гаснет. Вместе с тускнеющими лучами света растворяется матово-молочная белизна стенок, заигравших радужными переливами звонкого хрусталя. Внутри вырисовываются плавные очертания женской фигуры, уютно свернувшейся калачиком прямо в воздухе, будто бы тот — расстеленная постель. Длинные рукава и подол прозрачного платья с лёгким фиолетовым отливом и россыпью сверкающих кристаллов на тонком переплетении нитей мягко струятся вниз. Кажется, что стоит прикоснуться к ткани, и руки окунуться в прохладу ночного озера с купающимся в его водах звёздным небом.       Она прижимает колени к груди, и всё, что можно различить со спины — золотистые волосы, узкие плечи, линию позвоночника, проступающие лопатки, изгиб тонкой талии и крутую округлость бёдер… Девушка едва заметно шевелится, медленно пробуждаясь ото сна, и тянет изящную руку вверх, перебирая пальчиками струны незримого инструмента. Невесомая ткань рукава проскальзывает с тонкого запястья, ниспадая к локтю чередой плавных складок.       Девушка неторопливо приподнимается и усаживается, разворачиваясь боком и подбирая ноги под себя. Её глаза по-прежнему сомкнуты, и лишь пушистые ресницы беспокойно трепещут, оттягивая прощание с миром грёз. Она зевает, прикрывая рот ладошкой, и когда рука опускается вниз, бледно-розовые губы слегка приоткрыты. Откинув голову назад и слегка прогнувшись, она потягивается, и спрятанное под платьем чёрное боди с открытой спиной и глубоким, чертовски глубоким декольте льнёт к стройному телу ещё плотнее, обтягивая тугие соски, выпирающие в разные стороны.       Она оборачивается к нему, и пришедшие в беспорядок волосы падают на лицо. Девушка неловко трясёт головой, пытаясь поправить сбившиеся пряди, и тяжело вздыхает, когда попытка не удаётся. За дрожью светлых ресниц мелькает блёклый отблеск аметистовых глаз с их рассеянным туманным взором.       — Гин… токи? — Неокрепший от сна голос звучит слабо, неуверенно, словно она робко просит подать ей руку во тьме. Тьме, в которую сама же и вводит.       Он шумно вздыхает — впервые за бог знает сколько минут, — сжимает кулаки и…       — С-сдавайся, проклятое чудище! Видишь это? — Трясущейся рукой Гинтоки выхватывает из-за пояса бокуто, едва не роняя его, и наставляет на дракона. — В этом мече заточён дух Отшельника с озера Тоя! Клянусь, он настоящий монстр! Он может прийти к тебе во сне и до смерти замучить нытьём о секретных техниках и унылыми семейными драмами!       — Саката-сан, Саката-сан, с тобою всё ли ладно? Смотрю, не крепко ноги держат, дыханье сбито, голос дрогнул, и выпученных глаз сосуды как будто скоро вовсе лопнут. Аль захворал ты, друг земной? Быть может, стоит на часок прилечь в постель, чтобы здоровье как следует своё поправить?       — Чепуха! Я просто в восторге от того, какое месиво мы здесь устроим! Брррр! — Гинтоки прыгает с ноги на ногу, с силой потряхивая головой, чем напоминает пса, вылезшего из воды. — Это так будоражит! Если бы весь организм человека контролировал единственный тумблер, ты бы услышал оглушительное «ЩЁЛК!» И знаешь, что бы это значило? То, что мой рычаг выкрутили на полную мощность, установив его в вертикальное положение, ха-ха-ха-ха-ха!..       — Уволь, любезный, видит небо, что разум твой скрутил нещадно презлой досаднейший недуг. А нам, драконам, кодекс чести велит оставить пыл сражений, коль враг и чахнет, и колеет, едва ли два шага ступив…       — Хааа? Это ещё что должно значить? Думаешь, я боюсь тебя, да? Рассчитываешь на лёгкую победу только потому, что ты какая-то пятидесятиметровая синяя хрень? Длина не всегда решает всё, знаешь ли! Существуют и другие факторы: опыт, техника, выносливость… Не смей недооценивать меня, чёртово земноводное!       Голова дракона раскачивается на длинной шее, как извивающаяся кобра под звуки флейты факира, и во взгляде умных глаз, обегающих оппонента с головы до пят, читается неприкрытое сомнение.       — Хмм… Я вижу, что пустое дело речами вразумлять безумца, а коли так, то дам я право в бою за даму постоять. — Дракон стремительно подаётся вправо, рассекая гребни золотых волн, и радуга переливающихся брызг разлетается в разные стороны. Какой-то увесистый кубок метит Гинтоки в голову, но он легко блокирует его бокуто. — И да начнётся поединок, фатальное неистовство сраженья, в котором одному — триумф победы, второму же — лишь проигрыша погибель.       — Ха, мне почти жаль лишать мир такого красноречивого оратора. Ты бы мог стать прекрасным закадровым голосом какого-нибудь эпического сёнэна, а вместо этого окончишь дни в тарелке одной вечно голодной малявки. — Мужчина усмехается, покрепче сжимая оружие, и занимает боевую стойку, готовясь встретить приближающегося противника разящим выпадом.       — Гинтоки, нет! Ты не можешь его убить!       У него совсем нет времени думать о смене тактики, однако тело рефлекторно откликается на пронзительный крик, резко уходя в сторону. Пасть дракона с громким клацаньем смыкается в считанных миллиметрах от него, и Гинтоки спиной ощущает зной обжигающего дыхания. Он ныряет за опасно накренившуюся гору сокровищ, перекатывается, вскакивает на ноги и бежит к ближайшей колонне, пока враг его не обнаружил. В голове единственный вопрос — «чё за нах?», который очень хочется задать одной не в меру пылкой защитнице животных. Саката стреляет на неё недовольным взглядом и едва не запутывается в собственных ногах, кое-как избежав встречи носа с каменным полом. Чёрт! Его, конечно, серьёзно беспокоит положение Цукуё, но не в том же смысле, чтобы прямо во время боя фантазировать о пальпации её едва прикрытой груди!       Кое-как достигая заветной колонны, Гинтоки прячется за ней, тут же вмазывая себе пощёчину. Не самое удачное время вспоминать упругое сопротивление мягкой плоти под пальцами, многообещающие размеры и влекущее тепло. Ещё меньше пользы от воображения, силой которого верх боди уже разорван в клочья — не исключено, что его зубами, — не скрывая вздёрнутых сосков, твердеющих под его голодным взглядом. И уж никак нельзя сказать, что кстати всплыл вопрос, как зазвучит её голос, когда он почти случайно мазнёт по розовой вершине большим пальцем…       — Гинтоки! Сзади!       Ммм, нет, определённо она не должна кричать так напряжённо. И, на минуточку, какое ещё «сзади»? Цукки тоже фанатка Кецуно Аны? Не рановато ли ещё?..       Он кое-как успевает отскочить вперёд, и потому хруст его дробящихся костей так и не присоединяется к треску раздавленной драконьим хвостом колонны.       — Я почти обескуражен тем, каков твой план сраженья. Много ли найдётся воинов, кто бросает вызов смело, но спасается побегом, не успев и в бой вступить? Право, стоит ли дивиться, что с подобным разуменьем о теченье ратной битвы ты не мог ко мне добраться добрых десять тысяч лет…       — Эй, давай кое-что проясним. — Гинтоки недовольно щурится, складывая руки на груди. — Фирменный знак Бетмена — летучая мышь, Спайдермена — паук, Ванпанчмена — кулак, Панцумена* — трусы. А я Гин-сан из Ёродзуи. Ёродзуи, которую, чёрт её дери, невозможно нормально рекламировать! Был один довольно умный дед, придумавший ей запоминающийся слоган, — «путь в десять тысяч ри начинается с одного шага» или что-то вроде, — так он помер 2500 лет назад*! И раз уж с тех пор не придумано ничего умнее, мне остаётся только выезжать на затасканной формуле бесконечного путешествия… — Мужчина тяжело вздыхает, глядя на выпавшего в осадок противника. — А если ты, Нобита-кун*, ни черта не понял, так и дуй стоять в коридор с двумя вёдрами воды*… То есть в конец текста за грёбаной звёздочкой*! А-а-а, ксо, неужели в порнофике и правда нужна шутка, завязанная на игре японских слов? И не многовато ли примечаний на несчастный абзац текста? Это какая-то форма сексуального извращения?!       — Ммм… Принцесса, право слово, тяготить вас не желаю, но ответьте, был ли воин прежде дружен с головой? — заговорщицки шепчет дракон, неуверенно перебирая сцепленные меж собой лапы.       — Не стоит о нём волноваться, он всегда такой. — Цукуё пожимает плечами, понимающе кивая растерянному надзирателю.       — А ты вообще молчи! — Саката гневно топает ногой, обвинительно тыча в её сторону указательным пальцем. — Между прочим, мне никто примечаний не пишет, а просто вываливает хренову тучу вопросов без ответов! Что здесь происходит? Шинигами Таю поддалась стокгольмскому синдрому и теперь сохнет по своему похитителю?!       — Как, ужели!.. — Дракон всплёскивает лапами и отворачивается, слегка розовея. — Но позвольте, хоть мне льстит необычайно столь пристрастное вниманье, я не слишком разделяю взглядов «DreamWorks», будто виды можно запросто мешать. Впрочем, если обратиться к сонму мировых писаний, то дракон извечно падок на девичью красоту…       — Ой, даже не заикайся! — Гинтоки хватает с пола попавшийся под руку аляповатый медальон с увесистым изумрудом, воткнутым посредине чеканной золотой оправы, и швыряет им в задумавшегося врага. Снаряд с едва слышным стуком отскакивает от чешуек и безвольно летит вниз, сопровождаемый недоумённым взглядом опомнившегося дракона. Грозное создание пару раз моргает, рассеяно проводя загнутым когтём по месту несуществующего увечья.       — Ах! — Он испускает слабый вздох, закатывает глаза и падает навзничь. Стены замка охватывает судорога, каменная кладка под ногами ходит ходуном, а от нестройного хора истерически визжащих сокровищ Сакате хочется срочно заткнуть уши. — Чувствую, настал расплаты страшный час неумолимый! Уж погибель крылья смерти простирает недалече…       — Э?       — О, последние минуты жизни утекают мимо, меркнут очи, а из чресл силы медленно уходят… Но не жаль мне расставаться с тела бренной оболочкой, пусть тепло её рассеет ветер по полям цветочным…       — Эй, Тинкербелл от мира кольчатых червей, с чего ты вдруг собралась подыхать? В тебя всё ещё верят, так что завязывай с дурацкими шутками и восстань из мёртвых!       — Как пророчество гласило, — слабым голосом заводит дракон, — змея чешуи прочнее в целом мире не найти. Копья и клинки напрасны, тщетны стрел и пуль потуги, и пристыженно затухнет световой джедайский меч. Страшна и коварна участь обречённого героя, ведь оружие не властно над драконовой бронёй. Но… кхе-кхе-кхе… — он закашливается, и на горстях сверкающих дублонов рядом с приоткрытой пастью виднеются следы тёмной крови, — и у чудищ первозданных есть таинственная слабость, та единственная кроха, что им стоит головы…       — И чтооо?! Это не третий фильм о хоббите, я не Бард и никогда не изощрялся в стрельбе, используя вместо лука мелкого паршивца! Да, однажды я сражался Старейшиной, но этот дряхлый старик и так одной ногой в могиле, так не всё ли равно?! Ой, не смей драматически закатывать глаза, ты должен жить, чтобы доиграть поставленный на паузу дейт-сим! Оооой! — Гинтоки хватается за голову, в панике озираясь по сторонам, словно ожидая увидеть в поле зрения справочник «Как спасти умирающего дракона. Руководство для чайников». Увы, но под рукой у самурая не оказывается даже доступа к банальной Вики, потому у него остаётся только один выход. — Н-надо взять себя в руки и у-успокоиться! Где-то здесь точно должна быть машина времени… — Саката старательно складывается пополам, влезая в кованый сундук и закрывая за собой крышку.       — Кха!!! — В этот раз кровь бьёт из драконьей глотки мощным фонтаном, а из глазниц выкатывают жёлтые белки. — Не-невозможно… — хрипит сражённое чудище. — Как сумел ты вскрыть вторую смерти грозную печать, заклеймившую навеки мой могущественный род? Шутки про Дораэмона, а тем паче и седая хохма о волшебной двери, в прошлое ведущей справно, — страшный враг драконьей стаи, что нить жизни обрывает, надругавшись так, как губит Супермена криптонит…       — Слушай, это уже не смешно. Ты же огромная и почти бессмертная мифическая тварь, а значит никак не можешь быть хрупким, словно сердце тринадцатилетней читательницы сёдзё-манги! Вставай, превозмогай и борись — вот призвание настоящего героя сёнэна! Не заставляй меня чувствовать себя подонком, пнувшим коробку с бездомным котёнком, мокнущим под проливным дождём!       — Прощайте, о прекрасная принцесса, и ты, Саката-сан, прощай навеки! Отяжелели веки, и в покое нашло отраду трепетное сердце…       — Нет, стой! — отчаянно вскрикивает Цукуё, тщетно колотя руками по выпуклым стенкам стеклянной тюрьмы.       Ослепительная вспышка и рокотание грома — и вот дракон объят белым пламенем, под всплесками которого могучее тело вдруг теряет единство формы, рассыпаясь шелестящими лоскутами голубой бумаги. Глухой хлопок, стремительный взмах крыльев — и тысячи бумажных бабочек рассыпаются в стороны, как огненные брызги фейерверка, как снежные искры метели. Их полёт угасает столь же стремительно, как и начинается, тая в воздухе, оставляя по себе лишь серебрящуюся пыльцу и сладкий медовый запах.       Гинтоки в оцепенении таращится туда, где какую-то минуту назад располагался самоустранившийся дракон. Что, чёрт возьми, это было? Фокус с исчезновением слона из комнаты? Тогда следующий шаг врага — появится там, где его никто не ждёт увидеть.       Саката рыщет по тронному залу взглядом, сканируя пространство в поисках противника. Логика подсказывает, что, будучи не самым миниатюрным и незаметным существом на свете, гигантская змеюка нет-нет, но должна себя чем-то выдать. Однако сколько бы он ни старался разоблачить укрытие противника, на глаза не попадается ровным счётом ничего примечательного.       ТА-ДАМ!       Оглушённый Гинтоки подскакивает, в испуге хватаясь за сердце и вскидывая голову вверх, откуда на него и свалились отнюдь не чарующие звуки музыки.       «CONGRATULATIONS! You Won!» — радостно сообщают толстые красные буквы на гигантском транспаранте, растянутом над его головой.       — Какая радость, — раздражённо ворчит Саката. — Самое время зажечься надписи «EXIT», чтобы Дороти и Тото наконец-то вернулись домой.       Его недовольства обрывает звонкий хруст бьющегося зеркала. Гинтоки оборачивается на звук, чтобы увидеть, как раскалывающийся на части шар, в котором по-прежнему заточена Цукуё, осыпается мелкой крошкой из осколков и стеклянной пыли.       Для лидера Хьякка спуститься с высоты в десять метров не красный и даже не жёлтый уровень опасности, а примерно то же самое, что соскочить с нижней ступеньки на тротуар. Кто будет сомневаться, что опытная шиноби сумеет сгруппироваться в воздухе и удачно приземлиться, даже не поцарапавшись? Гинтоки не надо напоминать, что Цукуё может за себя постоять, он и по собственному болезненному опыту об этом знает.       С первой встречи стало ясно, что Цукуё не походит на беспомощную дамочку в беде, со второй — что ей можно доверить спину в бою, а с третьей — что победу с ней лучше не праздновать. Она действительно пугала, и не только в режиме пьяного Терминатора. Шинигами Таю не боялась близкого соседства смерти, нося имя её предвестницы будто бы в насмешку страхам лишиться жизни. Глядя на неё, Гинтоки порой видел отражение мальчишки, с безрассудством кидающегося в самое пекло, искушая судьбу обратить белые одежды в саван, под которыми его похоронит поле боя. Цукуё заставляла бояться того, что однажды самоотверженное служение сердцу уведёт Луну Ёшивары туда, откуда он не сможет любоваться её мягким сиянием.       Упрямая, глупая женщина. Почему бы не попросить его помощи? Почему бы не признать, что нуждается в его защите? Почему бы не полагаться на него чаще? Саката Гинтоки, лидер Ёродзуи и просто неотразимый мужчина, готов разобраться с любыми проблемами, будь то очередная нависшая над Ёшиварой угроза или жирный таракан, обживший уголок в её комнате. Он даже готов отказаться от славы самого ленивого жителя Эдо, если взамен она сделает сущую мелочь и пустяк — скажет, что зависима от него.       В этих мыслях нет ничего от возвышенно-романтических охов и вздохов, зато с избытком эгоизма и собственнического желания привязать к себе. Но когда его руки ловят её, его тяжёлый взгляд встречает её распахнутые от удивления глаза, когда он ощущает близость её тёплого тела, кажущегося легче пуха, и такого мягкого, что можно использовать в качестве дакимакуры*, он думает, что обладать ею — это то, чего он действительно хочет.       — Отлично. Теперь тебе придётся умереть, — убито выдыхает Цукки, прикрывая веки.       — …Кхм. Кха-кха-кх-гх-кхм. Что-то в горле запершило… А ты, кажется, что-то сказала?       — Тебе придётся умереть, чтобы вернуться на первый уровень.       — А. Ясно. Ха. Ха-ха… ха. То есть, это смешно, правда смешно, ха-ха-ха… Это же шутка, да?       — Гинтоки… — Девушка с опаской косится на его застывший оскал. — Это немного запутанно, но… Мы не сможем выбраться отсюда без помощи дракона. И раз он только что погиб, нужно воскресить его, перезапустив игру.       — О да, повтори ещё раз. После таких объяснений я с превеликой радостью выпотрошу себе кишки и повешусь на них, и всё ради того, чтобы ещё раз пройти по анальному ходу Ктулху от начала и до конца.       — Но у нас нет выбора! — Она напряжённо смотрит ему в глаза, нервно поджимая губы и крепче стискивая ткань его рубашки. — Я вовсе не рада тому, как всё обернулось, но тут уже ничего не поделать, а потому давай... ммм… — девушка отводит взгляд в сторону, плохо справляясь с волнением, что выдают розовеющие щёки и внезапно стихший голос, — …давай ты поставишь меня на землю, чтобы мы могли нормально обсудить наш план…       — Зачем? — Гинтоки страшно выкатывает глаза, с маниакальной улыбкой рассматривая Цукуё. — По-моему, я уже услышал главное: ты предлагаешь мне совершить самоубийство, потому что, цитата, — он откашливается, продолжая писклявым тоном, не столько походящим на голос его собеседницы, сколько на визг резиновой уточки, — «мы не сможем выбраться отсюда без помощи дракона»! И — хэ-хэй — знаешь что? У меня отличная новость! Сказать по правде, в распоряжении Гин-сана тоже имеется дракон, и если ты настаиваешь, он готов прокатить тебя на его твердокаменном хребте. Я уже вижу отличную взлётную полосу, с которой можно начать учебный полёт, — бубнит Саката, в открытую пялясь на тесно прижатые друг к дружке полные груди.       — Ч-ч-что? — Цукки заливается цветом противопоказанного ей красного вина, в панике прикрываясь руками и едва ли понимая, что лишь усугубляет ситуацию. Сдавленный сильнее, её пышный бюст, увенчанный двумя сочными вишенками, выглядит аппетитнее любого кондитерского шедевра.       «Только посмотри, как мы замёрзли! Согрей нас, Гин-сан, дай то, чего мы заслуживаем!» — он готов поклясться, что взаправду слышит пару слившихся в унисон голосов. Ксо, да как же хочется перейти от слов к делу.       — Да, чёрт возьми, мы устроим бешеные скачки прямо на этом ипподроме любви! — Гинтоки кивает в сторону выросшего из-под земли шикарного ложа, заваленного горами подушек, над спинкой которого горит розовая неоновая надпись «JUST DO IT!» — Подожди здесь, крошка, я мигом.       Он бросает её на кровать, и девушка с испуганным визгом, совсем не подходящим грозному лидеру Хьякка, приземляется на спину, буквально потонув в поглотивших тело мягчайших перинах. Чем больше Цукуё барахтается и брыкается, тем больше увязает в болоте из тканных материй, затягивающих свою пленницу на дно кроватного мира. Когда же она наконец-то находит точку опоры и с трудом приподнимается на локтях, то видит перед собой полураздетого Сакату, промокающего влажные волосы полотенцем.       — Ги-гинтоки, что ты д-делаешь? — спрашивает девушка, едва ворочая языком.       — Вытираюсь после душа, — невозмутимо констатирует мужчина. — Как предусмотрительно, что он здесь есть. А ты, кажется, чем-то недовольна? Хотела поплескаться вместе со мной? — Он пошло ухмыляется, с удовольствием следя за тем, как Цукки беспомощно открывает и закрывает рот, не в силах вымолвить и слова.       — Ч-чт… н-нет, к-конечно, нет, я… — она осекается, бегая взглядом по скопищу подушек и всячески избегая смотреть в его сторону.       — Продолжай. — Пользуясь её замешательством, Гинтоки в мгновение оказывается рядом, крепко вцепляясь в мелко подрагивающие плечи и рывком укладывая обратно на спину. В глазах Цукуё паника и страх, в его — голодный хищный блеск. Она до того напугана, что не смеет шевельнуться, пока он пристраивается между её ног, нависая над ней и одной рукой придерживая за предплечье, пока вторая спускается к бедру, лаская и поглаживая ножку, едва прикрытую подолом прозрачного платья. — Я весь в предвкушении.       Он наклоняется ближе, щекоча ей лицо горячим дыханием и вдыхая запах её кожи. Цукуё нервически икает и жмурится, сжимаясь в комок, словно готовясь принять боль от жестокого удара. Мужчина громко фыркает, резко отстраняясь и пристраиваясь на дальнем конце кровати. Какое-то время девушка лежит неподвижно, пока не решается приподняться, с опаской косясь на своего спасителя.       — Теперь дошло? Для меня твоё милое предложение пройти игру заново — такая же попытка изнасиловать. — Непривычно видеть сильную и стойкую Цукуё такой растерянной и уязвимой. Она слабо всхлипывает, и глубоко внутри он чувствует себя последней сволочью, что усугубляется ещё и тем воодушевлением, которым упивается его садистская сторона.       — Но… — девушка потряхивает головой, силясь взять себя в руки, — у нас не так много вариантов. Обычному игроку действительно достаточно пере… — она умолкает, но быстро находит силы продолжить, — п-переспать с девушкой из игры, после чего их переносит из виртуального мира в реальность. Однако… Ты ведь знаешь, почему я оказалась здесь, так?       — Догадываюсь. — Гинтоки позёвывает и заваливается на бок, принявшись ковыряться в ухе. — Впрочем, что-то подсказывает, что мне стоит услышать полную версию твоих похождений.       — Неделю назад в Ёшиваре стали пропадать девушки. Вскоре выяснилось, что все исчезнувшие куртизанки подписали контракт с производителями игры, обязуясь исполнять роли пленниц. Хьякка разыскали тех женщин, которые тоже заключали сделку, однако смогли вернуться назад. По их словам, и для геймера, и для девушки всё заканчивается тогда, когда…       — Когда они вдоволь намнут простыни. — Мужчина сдувает с кончика пальца грязь и лениво косится на Цукуё. — Видимо, это срабатывает не на всех. И ты в одиночку пошла выяснять, с чем это связано?       — Я не хотела привлекать внимание. Никто не собирает с собой балаган, когда дело касается шпионажа. — Он возмущённо открывает рот, задетый прилетевшим в его адрес камнем, когда она безапелляционно прерывает так и не начавшийся поток брани. — Я послала за вами сразу же, как только нашла притон, в котором осели аманто, причастные к этому делу. И я не хотела бросаться на рожон, но было бы глупо тратить время впустую, даже не попытавшись подслушать их разговоры.       — О, я вижу, как ты преуспела в этом. А всё благодаря тому, что рядом не ошивался такой бесполезный и крикливый балаган! — саркастично замечает Гинтоки.       — Говори что хочешь, но мне действительно удалось узнать кое-что стоящее. Как оказалось, некоторые клиенты, желающие обладать правом единоличного посещения той или иной куртизанки, но получившие от неё отказ, подкупили создателей игры, чтобы те предложили женщинам поучаствовать в их разработке, не указывая имя будущего покупателя. Когда же девушка подписывала контракт, её переправляли в виртуальную реальность, как и всякую другую «пленницу», с тем единственным отличием, что её заточение не имело окончания. Она оказывалась запертой в этом мире, а единственным, кто мог в него попасть, становился владелец диска.       — Подожди… То есть женщин просто бросают гнить в этой игре? А как они тут выживают? Допустим, здесь даже есть ванная с горячей водой, но чем они питаются? Искусственным золотом и алмазами? Драконьим мясом?       — Ну, создатели это учли, и не только в случае постоянных заложниц, но и временных. — Цукки задумчиво пожимает плечами. — Дракон рассказал, что еду телепортируют три раза в день. Кроме того, можно в любой момент просить напитки, закуски, книжки и даже фильмы. Пока ты шёл, я успела прочесть десяток последних томов «Nushi ni Todoke», поужинать, позавтракать и пообедать.       — …К кому, говоришь, нужно обратиться за контрактом? Бесподобная Пако хочет стать принцессой этого затерянного рая.       — С удовольствием уступлю тебе своё место. Но сперва нам предстоит выбраться отсюда. И, как ты понимаешь, для меня это не так-то просто: когда аманто обнаружили, что за ними следят, я оказалась в той версии игры, из которой нет выхода.       — Так а что там с драконом?       — Знаешь, ты действительно очень долго шёл. — Заметив, что Гинтоки вот-вот разразиться потоком нецензурной ругани, девушка поспешно добавляет: — Но это хорошо. Мы с драконом провели так много времени за ожиданием, что успели разговориться, и он сболтнул о существовании какого-то чёрного хода, с помощью которого можно вернуться в наш мир. Я пыталась вытащить из него больше информации, но он быстро понял свой промах, наложив на сферу, в которую меня заключили, заклинание: стоило заикнуться на эту тему, и я моментально засыпала.       — Полагаю, ты выспалась на годы вперёд. — Усмешка слетает с лица Гинтоки с жалобным поскуливанием. — Серьёзно, почему никто не предложил роль принцессы мне? Я бы отлично с ней справился.       — Как бы то ни было, но теперь ты знаешь всё то немногое, что известно мне.       — Да, негусто. — Мужчина почёсывает затылок, усаживаясь в позу лотоса и скрещивая руки на груди. — Но ты забываешь, что, в отличие от тебя, я в любой момент могу вернуться в реальный мир и выбить из аманто правду о том, где находится этот чёрный ход. Шинпачи и Кагура остались разбираться с ними, и что-то подсказывает, будто бы нужные нам ответы уже витают по ту сторону голубого экрана.       — Вот как? — Цукуё скептически выгибает бровь. — А ты не мог дождаться этого момента прежде, чем сюда идти? Или именитый герой Ёшивары не предполагал, что спасательная операция заведомо неугодного врагам шпиона может быть осложнена парочкой неприятных обстоятельств?       — Заткнись. — Раздражённо кидает Гинтоки, резко разворачиваясь к ней спиной. Ну не скажет же он, что ринулся за ней очертя голову, едва ли думая о последствиях. Саката даже себе в этом признаётся с великим неудовольствием, что уж говорить о скверной женщине, сидящей рядом. — Я всё ещё могу сделать это прямо сейчас.       — Можешь, — соглашается Цукки, но тут же добавляет: — но это не избавит тебя от необходимости повторно пройти игру.       — Что?!       — Дракон сказал, что запасной ход открывается только после спасения принцессы.       — Но ведь аманто могли предусмотреть и какой-то другой путь, вроде аварийной эвакуации.       — Может быть, а может и не быть. — Девушка пожимает плечами. — Всё, что я хочу сказать, так это то, что после выхода в реальный мир ты всё равно рискуешь пройти тем же самым путём, прежде чем вытащить меня отсюда.       — Знаешь, а почему бы тебе просто не остаться тут? Здесь комфортные условия, бесплатная еда, манга и проживание задаром. Чёрт, я даже готов поселиться вместе с тобой! Конечно, без тебя было бы гораздо лучше, но... — Бескорыстное предложение обрывается метко запущенной ему в лицо подушкой. Оправившись от злостной атаки, Гинтоки скорбно вздыхает и качает головой. — Никакой благодарности.       Мужчина встаёт с постели и потягивается до хруста в спине.       — Лично я не вижу иного пути, кроме как искать этот злосчастный выход самостоятельно.       — Но...       — Да, да, мы ничего о нём не знаем, и что? Человек не всегда умел добывать огонь, ловить рыбу и жарить её на костре. Тем не менее, нашлись смельчаки, не побоявшиеся вершить судьбы мира, благодаря чему наша эпоха знает такое благо цивилизации, как Патриот.       — Подожди-ка, а при чём тут жареная рыба? Разве создание Патриота не связано с куриными ножками?       — Историю пишут победители, Цукки, — назидательно сообщает Саката, вскидывая палец к потолку. Затем он поднимает с пола скинутую впопыхах рубашку и надевает её. Когда же дело доходит до кимоно, Гинтоки пару секунд изучает его, после чего искоса смотрит на Цукуё, украдкой рассматривая её точёную фигурку со всеми выставленными напоказ прелестями оной. Вздохнув, он подходит ближе, опуская кимоно Цукки на голову. — А тебе лучше ходить в этом.       Слушая возмущённое сопение, доносящееся из-под скрывшей девушку ткани, он мысленно добавляет: «А то ведь мало ли что и кому придёт в голову...»       P.S. Поздравляю читателей с началом прекрасной осенней поры и радостно докладываю, что на этот фанфик пришёлся мой маленький Фикбуковский юбилей. Десятая работа — первая круглая дата и очень надеюсь, что не последняя ^__^       Название позаимствовано у аркады «Dragon's Lair», вышедшей в 1983 году, над которой работал известный художник Дон Блут. Игра отличается сказочной анимацией и обаятельными персонажами, в чём можно убедиться, глянув трейлер — https://www.youtube.com/watch?v=UWi0GxZlonc А если у вас есть лишние пятнадцать минут, то советую встать на сторону зла и посмотреть обзор от (о-как-же-я-люблю-этого-парня-в-очках) Ностальгирующего Критика — https://www.youtube.com/watch?v=kOdk7Rk0yhk       Ну а если вам решительно всё равно и на аркады, и на чудеса рисованной анимации, то хоть гляньте дизайн Дафны, чей костюм и «примерила» Цукки — http://i.imgur.com/b9nujzQ.gif       Курои Шинигами третий — студия «Bones» сняла два никак не связанных между собой сериала, герои которых носили прозвище Чёрного Жнеца. Первым был Хэй из «Darker than Black», вторым — Кадзуя Кудзё из «Gosick».       ...одним из восьми боссов в «Final Fantasy VI» — тут всё проще пареной репы. Боссами в FF VI являются восемь драконов, наделённых разными способностями. Вот и вся шутка юмора, ага.       Панцумен — ГГ из комедийной манги «Kyuukyoku!! Hentai Kamen». В экранизации выглядит вот так — http://img1.liveinternet.ru/images/attach/c/9/107/491/107491671_large_2293549_1ca42243b97fc3df86f0cff8f90f5dd3.png       «Путь в десять тысяч ри начинается с одного шага», — высказывание, приписываемое древнекитайскому мифическому философу Лао Цзы.       Нобита-кун — главный герой Дораэмона.       ...стоять в коридор с двумя вёдрами воды — типичное наказание для провинившихся школьников.       То есть в конец текста за грёбаной звёздочкой — а теперь та шутка, за которую автор будет гореть в Аду, или что же не так с десятью тысячами, о которых упоминает дракон («ты не мог ко мне добраться добрых десять тысяч лет»), после чего эстафету подхватывает Гин-сан. На японском Ёродзуя пишется «万事屋», переводя дословно — «дом десяти тысяч вещей». Русский эквивалент «Мастера на все руки» на редкость уместен, ибо первый иероглиф «万» это не только десять тысяч, но ещё и слово, обозначающее бессчётное число, бесконечное количество, тем самым приобретая сакральное значение и почти что вселенский размах. Отсюда и последующие жалобы на сложности раскрытия столь всеобъемлющего понятия через упрощённый рекламный образ. Интересно, сколько человек внезапно захотело забросать автора тухлыми яйцами? =D       Дакимакура — подушка-обнимашка, какую рекламировала Оцу в арке про HDZ48