Добрые мертвецы приходят перед рассветом

Я открыл глаза — звезды мигнули в последний раз и погасли. В ушах не стихала «Shine on your crazy diamonds». В серый песчаник над моей головой были впаяны древние ракушки и морские ежи. Телефон стремительно терял остатки заряда. Я тыкнул в него наугад и выдрал наушники из ушей. Стало холодно, и я понял, что из всей одежды на мне остались только джинсы. — Где моя футболка? — спросил я безучастный потолок и он ответил мне голосом Джо: — Ты сделал из нее пиратский флаг. Его лицо сливалось цветом со стеной, глаз заплыл, рука перевязана, щеку перечеркнул глубокий порез, а в ободранных пальцах зажата сигарета. Здорово ему досталось. Я осмотрел себя — ни царапины. Бог не метит шельму. — Откуда курево? Он мотнул головой и ничего не ответил. На душе противно потянуло сквозняком. Я помнил, как мы шли к скале, и как я вообразил, что Джо теперь бог. А вот дальше все становилось предельно нечетким. Из-под брезента в глубине пещеры торчали чьи-то ботинки. И мне вдруг подумалось, что они как раз моего размера. Я вспомнил, с каким звуком раскрылся нож в моей руке. — Погоди… Это что я их всех? Джо пожал плечами. — Я… Ты… Какая разница… Потом ты сказал, что бог после творения отдыхал, и тебе, выходит, тоже можно вздремнуть. Лег и захрапел. Я потер лицо руками, но липкий кошмар вокруг и не думал исчезать. Серый, похожий на собственный труп, Джо тоже. Он как заведенный подносил ко рту сигарету и выдыхал дым. — Ты же не куришь, — напомнил я ему. Он опять дернул плечами и скривил рот. — Я устал, — сказал он без выражения, — Все болит. — А я, кажется, вышиб кому-то мозги… Джо опять затянулся. — Много кому вообще-то. Я поднялся и выглянул наружу. Там трепетала на ветру моя любимая черная футболка с черепом. Я смотрел на нее и пытался припомнить — когда именно мне стало так легко убивать? Наверное, после Бенберри. Кошмары ушли. Просто берешь и делаешь. Если не ты, то тебя. И только тех, кто этого заслуживает. Но сейчас что-то испортилось в отлаженном механизме. Камешек попал в шестеренки, и мне стало страшно. Я заглянул в какую-то бездну, а может уже упал и лечу. Просто это еще не так заметно. — Я ничего не помню. — Не надо было таскать у Марты наркоту, — с нескрываемым злорадством сказал Джо. — Что было потом? — Да ничего. Я опустил подъемник и подал нашим сигнал. Все уже в норме, не волнуйся. Марта занимается ранеными, Лиза смотрит за детьми, Медведь пытается впихнуть сюда все наши машины, остальные зачищают территорию. Мой взгляд упал на пластиковое ведро в углу, полное воды. Я подошел и напился прямо из него. Прохладная вода потекла по животу. Туман в голове немного прояснился. — А где мои вещи? — Они тут! Пойдем покажу, — выскочил у меня из-под локтя Чарли. Он схватил меня за руку и настырно потянул за собой. Его ярко-зеленая толстовка с Микки-Маусом на спине светилась в полумраке. Наши вещи были кучей свалены в одном из боковых проходов — сумки, ящики, пачки книжек. В уголке Джо устроил Младшего, оставив ему фонарик. — Я все это охраняю! — похвастался он и принюхался. — Фу! Ники, ты воняешь! — Да, Чарли, я в дерьме. — А где твоя футболка? — Я сделал из нее пиратский флаг. Мы взяли это судно на абордаж. Младший поднял на меня печальные глаза и повертел в руках фонарик. — Мне кажется, я больше не хочу быть пиратом, — сказал он еле слышно. — А я хочу! — Чарли запрыгал вокруг меня, — Покажешь мне всех этих злодеев, которых вы убили? — Они не были злодеи, Чарли. — Как же так? Тогда получается, это вы с папой злые… — Нет. — Тогда злые они! — упрямо повторил он. Как бы ему объяснить, что в жизни, как правило, хорошие сражаются против хороших. Или плохие против плохих. Что все просто убивают всех и все. Чарли пытливо посмотрел на меня чудесными карими глазами, а потом пожал плечами и ускакал на одной ножке прочь. Он не любит забивать себе голову всякой чепухой. Чарли человек действия. Достав из сумки наименее затасканную толстовку, я немного согрелся и решил осмотреться. В скале оказалось несколько больших пещер и пара десятков поменьше. Местные едва ли обжили половину. Они продолбили несколько ходов между ними и сделали подъемник. Изначально он явно задумывался как автоматический, но потом, наверное, оказалось, что бензина маловато. И теперь приходилось крутить его вручную. Местные, конечно, были не местные. По разговорам я понял, что они пришли сюда полгода назад. Жилось им так же голодно и грязно, как и нам. Но здесь была вода, которую они поднимали из трещины, уходящей вглубь скалы. Самая большая пещера была заставлена здоровенными ящиками. У поселенцев было оружие, но обращаться с ним они не умели. Все они были штатские, кроме той девчонки, которую я подстрелил. Их согнали в пещеру и они испуганно жались по углам. Можем сделать теперь сделать с ними все, что захотим, только вот ничего делать больше не хотелось. Джо оглядел местных и спросил: — Кто главный? Вперед вышел рыжий парень с разбитой головой. Его длинное конопатое лицо показалось мне знакомым. Кинув на меня испепеляющий взгляд из-под выгоревших бровей, он презрительно выплюнул: — Допустим, я… — Как тебя зовут? — Билл… Уильям Монаган. — Не маловат ты быть главным, сопляк? — спросил я, плечом оттирая его от Джо. Парень перевел на меня горящие глаза. — Ты убил моего отца. Теперь я за него. — Погоди-ка… Так получается, это я в тебя стрелял и промахнулся? Тут я вспомнил рыжего мужика, и на мгновение испытал огромное облегчение. Но парень покачал головой. — Это был мой отец. А ты Калашников, Палач из Бенберри! Паззл сложился. Я вспомнил все, что было ночью и все, что было в Бенберри. Горячая волна прошла по телу, и в голове привычно загудело. Когда я вспоминаю то, что было в Бенберри, я становлюсь сам не свой. У меня что-то делается с лицом. Люди всегда шарахаются. Вот и Билл Монаган вздрогнул и попятился назад. — Как интересно. Я и правда приказал повесить в Бенберри двадцать пять человек. Знаешь почему? Он помотал головой. — Потому что мог. Потому что безумно этого хотел. Я их повесил и получил огромное удовольствие! Мне нравится убивать таких мелких мудаков, как ты! Догадываешься, что я сейчас с тобой сделаю?! Я схватил его за грудки и сунул пистолет в разинутый от ужаса рот. — Я вышибу тебе мозги, малыш, — палец зудел от желания спустить курок. Парнишка задергался. По щекам покатились слезы, прочертив светлые дорожки по чумазым щекам. Между нами вклинилась Марта, хлестнув меня по лицу рыжими космами. — Оставь его, урод! — орала она. Джо навалился сзади и отволок меня в сторону. Сопротивляться ему я не мог. Из меня как будто разом вынули все кости, как в гребаном Гарри Поттере. Я привалился к стене и перевел дыхание. Воспоминания о Бенберри меня изматывают. — Никогда не подходи ни ко мне, ни к моему сыну! — зашипела на меня Марта. Она усадила Билли на пол и принялась перевязывать ему голову. Джо стоял над ними, уперев руки в бока. Остальные молчали. — А у отца не было помощника? — спросил Джо. — Его вы убили тоже, — едва сдерживал рыдания Билли, — А теперь убьете нас? Мы же ничего плохого вам не сделали! По изможденному лицу Джо пробежала судорога. — Никому ничего плохого не сделали? Ты правда так думаешь? Билл громко шмыгнул носом и вытер его рукавом. — Вы ничего не сделали, это правда. У вас просили воды, всего лишь немного воды, чтобы напоить детей. Вы ее тут возите бочками. Пьете, купаетесь даже, — тихий голос Джо было слышно в самом дальнем уголке пещеры. — Спустили бы пару канистр, мы бы дошли до города. И никто бы не погиб. — Они меня не слушали! Мы не могли! — зашелся Билли в отчаянном крике, и Марта обняла его, что бы успокоить, — У отца был приказ не пускать сюда никого и не рассказывать про воду! — Кто приказал? — Эти ящики… В них оборудование. Отец был инженером, нам нужно было установить насосы. Здесь огромный водоносный пласт. Воды на двести лет хватит. — И мистер Монаган-старший пожалел двух канистр? — горько рассмеялся Джо. — Большой души был человек! Да и ты, видно, добрый малый. Билл сжал кулаки и вскочил. — Не смей так о нем говорить, гад! — Я, мальчик, не гад, а полковник Добровольческой армии Джозеф Мур, — Джо ласково улыбался, — Правда, меня приговорили к расстрелу такие, как твой папаша. Те, кто хотел подгрести под себя все, что осталось ценного на этом свете. — Оставь его, Джо, — вмешался я, — он все равно не поймет. Билл не выдержал его взгляда. Он закрыл лицо руками и, покачиваясь, пробормотал: — Нам было не жалко воды. Мне было не жалко. Почему? Почему они меня не послушали? Отцу предложили эту работу, сказали, что это может спасти много людей. А теперь все кончено… — Все только начинается. Установим насосы и будем качать воду — остальное приложится. — уверенно сказал Джо. — Послушайте, — обратился он к остальным. — Мы вам не враги. Мы так же, как и вы, хотим выжить. Просто нужно объединиться и доделать то, что вы задумали. Вода будет принадлежать нам, а не толстосумам с юга, засевшим в безопасных бункерах, в то время как наши дети умирают от голода и жажды. — А вы, — спросил Билл, — разбираетесь в артезианских скважинах? — Жизнь заставит — разберусь. К тому же покойный мистер Монаган наверняка был не единственным инженером в этом предприятии. Билли долго не отводил взгляда от его лица, а потом неуверенно кивнул. Остальные облегченно завздыхали. Расправа над ними не состоялась, и это разом перечеркнуло то, что мы им ночью устроили. Марта отошла к другим раненым, бросив на меня недобрый взгляд. Неужели все? Так оно всегда бывает, когда я вспоминаю о Бенберри. Билл так и стоял, бессильно опустив руки и беззвучно плакал. Я с трудом отлепил себя от стены, подошел к нему и положил руку на плечо. — Если бы я мог, я не стал бы убивать твоего отца, парень. Прости меня. Он кинул на меня настороженный взгляд, но остался на месте. Я спросил: — Откуда ты меня знаешь? — Мы жили в Бенберри до девятнадцатого. Потом начался голод и мы подались на юг, — ответил он, отводя глаза. Да, в Бенберри тогда был голод. Многие умерли, прежде чем я узнал про склады и отдал приказ их захватить. Там были тонны продовольствия. Тогда-то я и приказал повесить губернатора, его людей и его семью. Билли, наверное, считает, что я заслужил прозвище Палач из Бенберри. Наверное, он просто не знал, что пока дети пухли с голоду и умирали старики, губернатор каждый день жрал курятину. Или знал, но ему было все равно. Им всем большей частью все безразлично — тупое нерассуждающее стадо. Чудовищная несправедливость их не ужасает. Скорее они пугаются тогда, когда кто-то хочет с этим что-то сделать. Это причиняет им беспокойство. Я не могу всех их повесить. Да мне и не хочется. Жизнь справилась с ними сама. Я только прихожу и ставлю жирную точку в финале. Наверное, в том своем кошмаре я мог бы стать богом Смерти. Как Анубис, но с весами поточнее. С местными мы быстро поладили. Нас объединил голод. Воды теперь было в достатке. В руках у Джо оказалась вся документация, чертежи, карты, разметка. Однако дело оказалось сложнее, чем мы думали. Даже без нашего вмешательства на установку насосов ушло бы несколько лет. Мысль о том, что могло бы быть, если бы они заработали, придавала сил. Мы с Джо часто лазили на макушку Цитадели. Это было довольно опасно, но оно того стоило. С восточной стороны камни образовывали почти полностью закрытый от ветра уступ. Отсюда не было видно выжженной пустыни, которая окружала нашу скалу, только бескрайнее небо и стремительно несущиеся по нему облака. — Нужно создать полностью натуральное хозяйство. Тогда сможем прожить, наверное, — сказал Джо. Я поскреб ложкой в банке. На дне оставалось немного подливы, но достать ее оттуда никак нельзя. Ради того, чтобы вылизать донце, я был готов даже разрезать банку. — Что посадить-то? Бобы в томатном соусе из вот этих консервов? Срывать сразу в банках будем? Он отнял у меня банку, хотел выкинуть, но повертел в руках и передумал. По глазам я понял, что он раздумывает, как ее можно использовать в хозяйстве. — Семена мы достанем, а в скалах можно вырубить террасы и подавать воду для ирригации. — Да на это вся жизнь уйдет! — Может, не мы это сделаем, а наши дети или дети наших детей, но начинать-то надо уже сейчас, — мрачно вздохнул он. — Потому что назад дороги уже нет. — Значит, нас ждет новый каменный век? От таких разговоров мне всегда делается не по себе, пробивает на нервный смех. — Так тебе повезло, дружище! Ты же историк. Теперь первобытное мышление, культы плодородия и латынь снова станут мегаактуальны! Gallia omnis divisa in partes tres! Amor vincit omnia! — … et nos cedamus amori Кстати, про «амор». Что у вас там с Мартой? — А ничего! Я же кровавый маньяк-убийца. Ты же все видел — она дала мне отставку. — А ты чего? — А я теперь одинокий кровавый маньяк-убийца. — А-а… Ну-ну… Кровавый, значит, а водичку-то пьет, не поперхнется, — насупился он. — Да брось! Ее можно понять. Да и что теперь об этом… Давай лучше подумаем о твоей Цитадели. — Почему моей? Половина по-честному принадлежит тебе. Мы ведь вместе ее взяли — ты и я. — Я, пожалуй, откажусь от своей половины. Джо раздраженно задрал верхнюю губу, показывая зубы: — Интересно, почему? В благородство играешь? Ну дело твое. Значит, это моя Цитадель. — недобро усмехнулся он. — Дело не в этом… Ты разве не понимаешь? Убийца дракона становится драконом сам. Вот у нас в руках его сокровище. И мы думаем, что же нам с ним делать. А я… Джо, я не хочу никому говорить «Извините, мы не можем вам помочь, уходите отсюда». Я просто… больше не могу. Я и так по уши в дерьме. Он притянул меня к себе и потрепал по волосам. В Джо очень много нерастраченных отцовских чувств, несмотря на то, что у него двое детей. Это иногда ужасно бесит. А иногда нет.  — Ники, обещаю, я не буду так говорить. Я пущу сюда любого, кто сможет отработать свою воду. Воды здесь много, а значит, будет и все остальное, — сказал он. Мне ужасно хочется ему верить. Через две недели к скале снова подкатил грузовик с канистрами. К счастью, часовой вовремя заметил его. Они приехали с юга — там находился, судя по карте, небольшой городишко, куда мы хотели добраться. С той стороны периодически валил густой черный дым. Мы сначала думали, что город горит, но вскоре привыкли. Джо подумывал о том, чтобы нанести соседям визит, но жалел бензина. И вот нам снова повезло — добыча сама шла в руки. Опустили подъемник и раскинули сети, в которые попались облезлый пикап, водитель и три вооруженных бойца. — Эй, — спросил один из них, — а где Монаган? — Теперь я Монаган, — ответил Джо. — Вернее, мистер Мур. Добро пожаловать в Цитадель, друзья! Он поднял руки, показывая, что не вооружен. — Ты что за хрен с горы? — огрызнулся старший из бойцов. — Мы будем говорить только с Нилом! — Мистер Монаган сейчас очень занят. — Ты тупой, мужик? Тебе ясно сказали — груз сдадим только Монагану. — Да понял я, понял. Но дело и правда архиважное. Монаган ваш работает компостом на благо человечества, ребят. Нельзя его отвлекать. Хотя, если вы хотите его повидать, мой друг, товарищ Калашников может устроить вам встречу. Тут на сцене появились мы с тезкой и собрались дать короткую очередь у них над головами, но водитель вскинул руку. — Совсем сдурели?! У нас же тут бензина полные канистры! Лицо Джо осветила жизнерадостная улыбка. — Великолепные новости, господа! Это очень любезно с вашей стороны, мы польщены. Ну что ж зря стоять, сгружайте. У нас как раз бензин заканчивается. — Вы откуда такие высокопарные и вежливые на нас упали? — водитель вылез с машины и медленно подошел к Джо. — С неба за грехи ваши, уж больно у вас тут все было м-м… посредственно организовано, вот нам и пришлось взяться за дело. Водила стянул респиратор и улыбнулся, показав ряд белых зубов. Хороший у него был стоматолог, видать. Что-то было в этом типе неопределенное. Глаза немного навыкате, широкий рот, бесцветные волосы. На вид совсем сопляк, но взгляд слишком цепкий. Люди с такими глазами никогда не останавливаются на пути к цели. — А мистер Монаган успел ввести вас в курс дел? — спросил он, склонив голову немного набок. — Конечно! Его доклад был исчерпывающим… — Неужели? А почему я тогда не вижу канистр с водой? Вы решили разорвать наш договор? Как неосмотрительно с вашей стороны, мистер Мур. Вы, конечно, сейчас можете взять бензин бесплатно, но и отдавать тогда придется с процентами. Возможно даже в компосте. — Боюсь, я должен принести свои извинения, небольшая техническая накладка, мистер э-э… — Просто Варан, давайте без церемоний. Вода будет? — Не сомневайтесь! — Джо кивнул нашим ребятам, чтобы наполнили стоявшие у колодца цистерны. — У нас с вами бартер? Вы нам бензин, мы вам воду, так? Варан сдержанно кивнул, рыская глазами по сторонам. — Тогда у нас нет причин ссориться. Не все ли вам равно, с кем вести дела? Я в отличие от мистера Монагана, смогу обеспечить безопасность Цитадели, а с технической стороны он не больно-то продвинулся. Так что вы ничего не потеряли. Вы приехали из небольшого поселения к югу? На карте как-то невнятно отмечено. — Сейчас называется Газтаун. Хорошее местечко. Заглядывайте в гости, мы будем рады свести знакомство с новыми партнерами. — Нет, уж лучше вы к нам, — не удержался я, и Варан с интересом уставился на меня. Наверное, им в самом деле было все равно, с кем вести дела, потому что на этом свете осталась только одна валюта — вода. Монаган со своими строителями были им никто, а мы, хваткие и хорошо вооруженные, могли еще пригодиться. Поэтому они отдали нам бензин, а мы им воду. Так мы остались на скале хозяевами. Первым делом решено было завалить камнями сортир и другие трещины. Прорубили ход на вершину и таскаем туда собственное дерьмо и воду, там же зарыли и мертвецов. Но чтобы почва стала плодородной, нужны годы. А пока жрать нечего. Если повезет, можно подстрелить какую-нибудь пустынную живность или найти варанью кладку. Цыплят мы давно съели, да и запасы консервов подходят к концу. И каждый день адская выматывающая работа — мы словно рабы в каменоломнях. Вечером ложишься, закрываешь глаза и видишь только песчаник — осколки, каменную крошку, трещины. Рано или поздно нам придется отправиться на юг или восток, только там можно найти какие-то остатки старого мира — припасы, оружие, одежду, консервы. Джо вспомнил, что скоро Рождество, и решил по этому поводу сделать вылазку в более обитаемые места, чтобы раздобыть немного еды и лекарств. Но песчаная буря спутала наши планы, она длится уже седьмые сутки. Надо ли говорить, что все наши труды с землей пошли прахом — все засыплет песком или унесет в пустыню. Ночь на скале — самое страшное время суток. Ты лежишь один в темноте, уткнувшись носом в холодную стену. Сон сбежал, а мысли окружают, медленно сжимают круг и берут тебя за горло. В небе воют юные демоны пустыни, почувствовав свою власть над нами. Стонут в трещинах скал, играют на вершине. В одну из таких безнадежных ночей ко мне вернулась Марта. Расстелила спальник рядом, прижалась теплым боком и тихонько заплакала. — Мне так страшно, — прошептала она. — Мне тоже. Мы обнялись и изо всех сил прижались друг к другу. — Джо рассказал мне о вашем разговоре. Ты отказался от половины Цитадели? Это правда? — Ну, отказался… И что? — Почему ты никогда не рассказывал мне о том, что произошло в Бенберри? Я прочитала твой дневник. — И тебе не стыдно? — Нет, не стыдно. Нечего было оставлять его, где попало. И я не поняла сначала, что он твой. — Вообще, я не оставлял. Он у меня в сумке лежит. — Не в сумке, а на ящиках, где мы обедаем, открытый на месте про Бенберри… — Это Джо его туда положил. Вот старая сводня! — А по-моему, он большой молодец. Вдвоем противостоять отчаянию немного проще. Каждый все равно остается сам по себе, но объятия дают иллюзию общности, и ты, наконец, можешь закрыть глаза и заснуть. Это была ночь с 31 декабря 2022 на 1 января 2023 года.