"Hidden Ways to Valhalla"

"You are the rite of movement Its reasonin' made lucid and cool I know it's no improvement When you move, I move You're less Polunin leapin' Or Fred Astaire in sequins Honey, you, you're Atlas in his sleepin' And when you move, I'm moved" "Ты — ритуал движения, Доказательства сделали его ясным и холодным, Я знаю, что это не прогресс. Когда ты двигаешься, двигаюсь и я. Ты мало напоминаешь Полунина в прыжке Или Фреда Астера в блёстках, Милая, ты, ты спящий атлант, И, когда ты двигаешься, я взволнован" Hozier - "Movement"

      Следующее утро у Сидни началось относительно спокойно. Рей уехал из дому пораньше, чтобы заправить перед работой свой дышащий на ладан Плимут. Лана же, довольная тем, что пасынок взялся за голову, решила немного поднять ему настроение и состряпала стопку воздушных блинчиков. Фактически, парень проснулся от божественного аромата, доносившегося с кухни на второй этаж, и потому наскоро умывшись, спустился к мачехе на завтрак.       Как оказалось, кофе тоже был подан к столу в большой и тяжелой кружке, а в пару к панкейкам поставлена бутылочка кленового сиропа и масленка.       — Лана, ты ангел, а я в раю, — устроившись поудобнее сказал Сид, с улыбкой взяв в руки столовые приборы. Женщина потрепала его по густым черным волосам, прежде, чем сесть рядом.       — Какой отец, такой и сын, оба льстецы, каких поискать – добродушно усмехнулась она. Ее улыбка была легкой, но немного уставшей, и это напомнило Сиду то, в какой манере улыбалась маленькая валькирия, — Я рада, что ты стал ответственнее относиться к школе. Подумала, что это хороший повод немного тебя побаловать.       Уплетая первый блинчик, Гифальди утробно заурчал от удовольствия.             — Я ведь привыкну к такому, ты знаешь? – говорить с набитым ртом было совсем невежливо и попросту некрасиво, но Сиду было так вкусно, что он не мог оторваться от домашней стряпни ради того, чтобы соблюсти правила приличия, — Если не умру от счастья раньше.       Почему-то эта фигура речи, брошенная вскользь как шутка, заставила Лану потупить взгляд. Она напряженно потерла запястья и запустила ладонь в свои волосы, которые в последнее время начала повязывать шелковым платком на манер ободка. Ее тревожные движения остались незамеченными.       — В любом случае, спасибо тебе. Блинчики действительно потрясающие, — сколько бы лет ни прошло, Сиду все еще было немного неловко общаться со своей мачехой. Лана появилась в их доме, когда Сид уже пошел в школу, и он помнил, как жил только с отцом, без материнского воспитания. Эта женщина была его родителем больше, чем кто-либо, но осознание того, что между ними не существует кровных уз, заставляло Гифальди вести себя всегда немного сдержанно. Вот и выходило, что она накормила его вкусным завтраком, а он даже не мог выдавить из себя благодарность, которая не звучала бы как жалкое блеянье.       — На здоровье, Сидни, — женщина подлила на его блинчики еще сиропа, хорошо зная, что мужчины в ее маленькой семье могут выглядеть сколько угодно брутально, но от этого не перестанут быть сладкоежками, после которых в шкафу не остается ни меда, ни джема, ни шоколадной пасты для сэндвичей.       Расправившись с завтраком, Гифальди в спешке вернулся в комнату, быстро оделся, собрал рюкзак и даже успел уложить волосы воском. Впервые за неделю он носил чистую одежду, от которой пахло пока что не табаком, а кондиционером для белья, и эта мелочь уже помогала чувствовать себя значительно лучше.       В школу он добрался без приключений, успев даже заскочить в магазин за сигаретами, прогорклым и дешевым кофе, без которого первые два класса истории он бы точно не высидел, и пачкой печенья, которую изначально он брать не планировал, но соблазнился хорошей скидкой. Увидев, что на углу Стинки болтал с какой-то девчонкой, имя которой благополучно было забыто, Гифальди пожал другу руку и предложил посетить курилку до начала занятий.       Петерсон был не слишком рад перспективе распрощаться со своей собеседницей аж до обеда, но все же согласился, вопреки мелко моросящему дождю и лужам, которые образовались за ночь тут и там. Стинки накинул капюшон своей демисезонной парки и беспардонно протянул руку, ожидая, пока его угостят сигаретой. Немного раздраженный тем, что у его друга довольно часто не было, как сам Гифальди выражался, «ни говна, ни ложки», он все же передал пачку, предварительно выудив одну папиросу для себя.       — Сахарный мой, ты чего такой нарядный сегодня? –дым вокруг казался гуще, поскольку на улице было прохладно, и даже простое дыхание вырывалось из легких облачком пара, — Я ценю, но не стоило так ради меня стараться.       Гифальди рассмеялся, стряхивая пепел себе под ноги.       — Какого же ты обо мне мнения, раз чистая одежда и волосы по-твоему уже нарядный вид?       — Ты бы видел себя со стороны дня три-четыре назад, краше в гроб кладут, — Стинки прикрыв глаза затянулся, но затем, заметив за спиной у Гифальди кого-то, приветственно махнул рукой.       Оглянувшись, Сид увидел приближающуюся к ним Патаки. Хельга собрала волосы в высокий небрежный хвост и замотала шарф на своей бледной гусиной шее так, чтобы ни малейшее дуновение ветра не могло застудить ей горло. Валькирия зябко поежилась, встав напротив парней и достав из кармана летной куртки свой позерский портсигар. Она предпочла заменить приветствие отрывистыми кивками, и уже прихватила губами фильтр, на что Гифальди среагировал достаточно быстро и скорее уж по привычке пляшущим язычком пламени на глухо чиркнувшей зажигалке.       Удивленно смерив взглядом Сида, Хельга тем не менее пригнулась, чтобы прикурить, и, не разрывая зрительного контакта, выпрямилась вновь.       — Спасибо, — пробормотала она, продолжая сжимать губами фильтр, чтобы лишний раз не морозить руки.       Гифальди не ответил на благодарность ничем, кроме слабого пожимания плечами. В так приятно начавшееся утро он, наевшийся горячими блинчиками, даже не хотел лишний раз тратить собственные нервы на маленькие перепалки с Патаки. И кажется, ее тоже устраивал худой мир в пасмурное и ветреное утро.       — Если завтра будет такая же промозглая погода, то к Берману имеет смысл брать что-нибудь покрепче, — Стинки переступил с ноги на ногу, прогоняя легкий озноб.       Затянувшись, Гифальди вспомнил, как недавно позвал на вечеринку Арнольда, и решил, что сообщить остальным приглашенным точно будет не лишним.       — Завтра с нами еще будет Шотмен.       Нахмурившись, Стинки перевел взгляд на друга.       — А что он там забыл? Разве по пятницам он не кормит голодных пятью хлебами там, или по воде прогуливается?       — На наше счастье, даже у святош бывают выходные, — сигарета в руках Гифальди дотлела, и он уже собирался отправиться в класс, когда Хельга, все это время хранившая молчание, подала голос, немного прокашлявшись.       — Он же никогда не ходил на вечеринки Гарольда.       «Откуда бы тебе это знать, ты и сама на них ни разу еще не была» — подумал Сид, глядя куда-то в сторону дороги за забором школы. Люди быстро шагали кто куда, временами перебегая проезжую часть под громкие гудки снующих автомобилей. Одного из школьников проезжающее мимо такси окатило из большой грязной лужи, но парнишка стойко пережил эту неудачу, даже не разразившись истошным воплем.       — Все меняется. Не парься.       Стинки, нутром чуя неладное, недоверчиво посмотрел на приятелей. Но если уж были у Петерсона хоть какие-нибудь таланты и достоинства, то главным из них было умение выжидать, чтобы получить всю интересующую его информацию на блюдечке с голубой каемочкой. Он не стал заваливать присутствующих вопросами, которые повисли в воздухе и требовали ответов, он не произнес вслух ни единого слова о том, что разговор у них вышел душный и странный, но по взгляду Сид видел, что так просто от него не отстанут, и это лишь отсрочка перед грядущим разбором полетов.       Именно поэтому он не поверил шутовским реверансам Петерсона, откланявшегося и ушедшего на математику. Оставшись с Хельгой наедине, Сид не придумал ничего лучше, как проверить сообщения на мобильном, которых оказалось всего два, и оба от Сойер. Лайла спрашивала, как у него дела и написала, что в обед планирует заскочить в библиотеку, так что даже в столовой им увидеться не предстояло.       — У нас одинаковое расписание? – Гифальди было немного любопытно, заморачивались ли валькирии с каждым колдовством, или все же местами копировали куски из его биографии по умолчанию.       Получив в ответ утвердительный кивок, Сид даже не стал утруждать себя лишними репликами, и приглашающе отодвинулся, пропуская Хельгу вперед. Она все еще относилась ко всем этим условно вежливым жестам с опаской, но тоже не проронила ни слова. Не спеша, они вместе поплелись на скучные занятия, немного опоздав к началу.       Поскольку все уже заняли места за первыми партами, им не оставалось ничего иного, как проследовать в конец аудитории и усесться там. История была не самым большим злом в расписании, а потому молодые люди даже не получили замечание за то, что пришли позже на пять минут.       Из рюкзака Хельги на столе появился потрепанный библиотечный учебник, тетрадь, пара ручек и йогурт в бутылке, который она начала пить чуть ли не сразу.       Сид следил боковым зрением за ее движениями, но преимущественно бродил в сети, переходя с одной страницы на другую в немного тупящем браузере.       Патаки с ощутимой ленцой открыла тетрадь и записала тему с доски, временами сверяясь с учебником. У нее был на удивление красивый почерк, с завитушками, который выглядел достаточно старомодно. Ровные буквы линия за линией появлялись на бумаге, не выходя за поля и не меняя наклон.       Мистер Тулли усыпляюще-тихим голосом рассказывал классу о Великой депрессии, и не задремать для каждого присутствующего было великим подвигом. Зная о том, что историю ведет невыносимый зануда, Гифальди тоже решил промочить горло и сделал несколько больших глотков успевшего остыть кофе. Время тянулось и тянулось, но Сидни не жаловался. В конце концов, он заслужил хотя бы один спокойный денек на этой безумной неделе.       В какой-то момент Хельге тоже наскучило конспектировать, и она отложила все принадлежности в сторону. Устало протерев рукой глаза, девчонка сложила руки на столе и опустила на них свой острый подбородок. Ее глаза еще не закрылись, но было видно, что от скуки она вот-вот заснет. Наверное, заниматься всякими валькирьими делами намного интереснее, чем быть школьником в двадцать первом веке, но спрашивать у Патаки Сид не собирался.       Таким тоскливым образом и прошли все занятия до обеда. Хельга, как безмолвный конвоир, проследовала за одноклассником в столовую и сидела с ним вместе, уплетая принесенные из дома куски закрытой пиццы. Гифальди же довольствовался пригоревшими макаронами с сыром из буфета и купленными ранее печеньями, от которых вся футболка была в шоколадной крошке.       В целом, успев немного привыкнуть к обществу валькирии, Сид уже не так бесился, когда она попадала в поле его зрения. Следя за Хельгой и ее рутиной и в школе, и за ее пределами, он успел для себя отметить, что новоявленные богини войны ведут себя тихо и лишний раз не обращают на себя внимание, живут простой жизнью, за вычетом магии, которой они воспользовались для обустройства жилья и обеспечения себя алиби, и предпочитают уединение по мере возможности. Сам он, наверное, наколдовал бы себе дорогие хоромы и кучу денег, чтобы шиковать и не отказывать себе ни в единой прихоти, но Хельга и Хильда довольствовались уровнем жизни среднего класса, при всех их нечеловеческих возможностях.       По всему, что успел заметить Гифальди, ему показалось, что из них двоих именно малышка больше осведомлена о современном мире, в то время как старшенькая как будто выпала из другой эпохи. Хильда внешне не вызывала подозрений, и если бы кто-то увидел ее на детской площадке или в кафе-мороженом, то даже не обратил бы на нее внимания. Хельга же все еще невольно выдавала себя, хоть и изредка, но быстро училась и приспосабливалась тоже быстро. Поэтому мобильный телефон, который Патаки достала из кармана джинс и положила на стол, не стал для Сида большим сюрпризом.       — Оперативно, — кивнул он в сторону кричаще-розового гаджета. Она даже чехол подобрала, какая умница.       — Было бы странно, не будь у меня этой штуки, — нахмурившись, ответила Хельга. Она немного неуверенно обращалась со своим мобильным, но по крайней мере, ей не составило труда убавить яркость на экране и подслеповато прищурившись найти в меню нужную иконку.        — И как успехи с освоением новой техники? Уже завела аккаунт в Инстаграмме, или пока продвинулась только до подключения к вай-фай?       Возмущенно втянув ноздрями воздух, Патаки стушевалась и уткнулась в свой телефон, медленно печатая сообщение и попадая по нужным клавишам на экране через раз. Справедливо подумав, что раз валькирия не огрызнулась в ответ, то значит для нее его реплика прозвучала как абракадабра, Сид победно улыбнулся.       — Не кипятись, моя бабуля тоже не знает, что это такое, а она младше тебя на добрую тысчонку лет.       — Иди в жопу, — Хельга сопроводила свою реплику одним элегантным жестом, — иди и никуда не сворачивай, я очень хочу, чтобы ты туда все же добрался и остался там жить.       Гифальди готов был поклясться, что это звучало практически беззлобно. И – на самом деле забавно.       — Какой у тебя номер?       Хельга с недоверием покосилась на Сида, оторвавшись даже от скрупулёзного набора сообщения.       — Зачем тебе? – ее плечи непроизвольно приподнялись вверх, будто она пыталась казаться больше, чем она есть.       — Затем что ты собралась на вечеринку к Берману, — разжевывая как маленькой прописные истины, Сид подпирал лицо ладонью,— Даже если благодаря особой уличной магии ты знаешь, где он живет, нужно будет принести с собой либо еду, либо бухло. Гарольд ест в три глотки, пить там будут не по рюмочке, так что имеет смысл скооперироваться за час до пьянки и закупиться вскладчину, это будет дешевле и проще для всех.       Настороженность Патаки, кажется, понемногу отступала. Послушав Сида, она задумчиво уставилась на свой опустевший контейнер для еды и, решившись, протянула ему свой мобильный.       Когда гаджет оказался у Гифальди в руках, он первым делом проверил, подключен ли у валькирии мобильный интернет. Конечно, со стороны его тирада звучала достаточно убедительно, но на то и был расчет. На самом деле Сидни планировал отслеживать местоположение Хельги по GPS, чтобы собрать о ней как можно больше информации и при этом остаться незамеченным. На его удачу, интернет действительно был, и это позволило не только скачать из сети простенькую программку слежения, но и активизировать ее для дальнейшей работы нон-стопом.       — Я установлю тебе мессенджер, ладно? Так будет удобнее списаться, скинуть адрес.       Патаки пожала плечами, не слишком понимая, о чем речь. Она со скучающим видом складывала из салфетки какую-то фигурку и не обращала на Сида внимание. Он же, возвращая телефон владелице, искренне улыбнулся своим мыслям, не слишком беспокоясь о том, что валькирия явно считает его немного с приветом.       Вероятно, все терпение Хельги было израсходовано силами занудного преподавателя истории, потому что после обеда она не пошла на урок. Это возмутило учителя химии до глубины души, поскольку помимо Патаки ее занятие не удостоили своим присутствием Хейердал и Шотмен. В результате, добрая половина урока была посвящена тому, как она, яростно пунцовея лицом, распекала весь класс на глазах приглашенного специально на эту выволочку директора школы, которому не было дела до ее истерического припадка, как и всем остальным. Со степенным видом он слушал ее в пол-уха, изредка кивал и, в конце концов, ретировался, сославшись на срочные дела, требовавшие его активного участия.       Вспоминая все разы, что Гифальди оказывался в кабинете директора, он мог с практически стопроцентной уверенностью сказать, что старый пердун скорее всего собирался поискать в интернете новую блесну и удила, а потом может быть даже немного вздремнуть прямо на рабочем месте. Рыбалка была его трепетно любимым хобби, и его самый большой улов – речной карп длинной в полметра — висел у него над головой в виде чучела. В том, что карп действительно был пойман директором, Сиду верилось с трудом, но эта рыбина помогала ему каждый раз,когда он оказывался в кресле во время воспитательной беседы, отвлечься от горячих речей и просто таращиться на стеклянные выпученные глаза без лишних мыслей и переживаний.       Когда занятия закончились, Сидни решил проверить, где ошивается Хельга, и активировал приложение. Валькирия ожидаемо оказалась дома, и это совсем не выбивалось из общей схемы, которую успел заметить Гифальди за время слежки. Решив, что на этот раз он не попрется в другой район чтобы как последний извращенец наблюдать за очередной обреченной на провал попыткой Хельги приготовить что-то съедобное, которые она, видимо, не оставляла из ослиного упрямства, он решил заскочить в «Jones Café» и повидаться с Сойер, с которой они толком не виделись с понедельника, после некрасивой сцены в столовой.       От школы до кафе путь занимал около получаса пешком, но Гифальди, знавший улочки Хиллвуда достаточно хорошо, немного срезал, пройдя между близко нагроможденными типовыми домами и рядом с вонючими помойками, в которых рылись грязные бездомные кошки. Погода лучше не стала, и влажная взвесь в воздухе оседала на лице и волосах. Сигарета в зубах Сида чувствовалась немного мокрой и раскуривалась из рук вон плохо, но он знал, что даже если достанет новую, результат будет ровно таким же. Серый пейзаж города разбавляли лишь яркие огни светофоров да желтые бока такси, иногда проезжающих достаточно близко к тротуару, чтобы разбрызгать грязную воду из луж на чужие ботинки.       “Jones Café” было практически пустым, только пара-тройка завсегдатаев рассредоточилась за столиками с удобными креслами, да один парнишка что-то увлеченно рассказывал Лайле, которая мягко посмеивалась и не отрывалась от приготовления кофе. Сид немного поморщился, наблюдая за идиллией рыжих, и решил, что не будет самим собой, если не нарушит ее. Примерно с такой же зловредностью он в детстве топтал чужие песчаные замки на пляжах, и, кажется, не смог перерасти это дурацкое желание напакостить в мелочах.       — Веселитесь, детишки? – Гифальди вальяжно облокотился на стойку, одарив присутствующих нахальной улыбкой. Сделал он это прямо напротив худого рыжего паренька, чьё простодушное и веснушчатое лицо казалось Сиду смутно знакомым.       — Ой, привет, давненько тебя не было, — Сойер закончила с заказом и поставила стаканчик с кофе на место отдачи. В неизменном фирменном фартуке, с растрепавшейся косой и небольшим румянцем она выглядела немного неряшливо, но по-своему мило, — Юджин, я сделала все, как ты просил, но не уверена, что вышло хорошо. Никто до тебя не заказывал кофе с розами, так что не жди слишком многого.       Парнишка, которого, оказывается, звали Юджином, забрал свой стаканчик и задорно подмигнул.       — Я уверен, что все вышло чудесно. Вот увидишь, все будут в очереди стоять за таким кофе. Попробуй как-нибудь сама, я принесу тебе розовую пудру, и ты поймешь, что вкуснее в жизни ничего не пила. Не буду вам мешать, хорошего дня! – бодрости ошалевшему любителю экзотического латте было не занимать. Он сам казался одним сплошным ярким пятном, выряженный в лавандовую рубашку, синие брюки на подтяжках, тренчкот и красную бабочку. Ретировался из кафе он очень быстро, и Сид был этому рад.       — Это что за фрик вообще? – Гифальди не мог совладать с собственным лицом, ему хотелось рассмеяться на всю округу от того, насколько нелепой была произошедшая минутой ранее сцена.       — Юджин, мы все вместе раньше учились в начальной школе, помнишь? Хороший парень, часто заскакивает сюда за кофе, всегда оставляет немного на чай. Удивительно, что вы не столкнулись раньше, — Сойер, пока начальник не видел, подошла к кофеварке, чтобы угостить друга за счет заведения. Она хлопотала за прилавком с такой точностью движений, что впору было позавидовать.       Сид не помнил, но решил, что Лайла знает лучше. Он часто просто принимал ее слова на веру и не заморачивался лишним анализом, чтобы не тратить время. В конце концов, какая разница, откуда он знает этого чудилу.       Когда картонный стаканчик кофе оказался у Гифальди прямо перед носом, он инстинктивно потянулся за запахом, чем вызвал задорный смех Лайлы.       — Осторожнее, все разольешь! – веселилась она, закрывая напиток крышкой, — Серьезно, иногда мне кажется, что ты и дня без кофе не продержишься.       — Ты слишком хорошего обо мне мнения, я без него даже с кровати не поднимусь, — прежде чем сделать первый глоток, Сид на мгновение задумался, что так непринужденно они с Сойер не говорили с прихода валькирий. Будто бы ничего не было, и они по-старому веселились вдвоем до тех пор, пока Лайлу не одернет начальник, разражаясь криком и руганью на все кафе. От осознания того, что все поменялось, даже кофе на вкус казался чуточку горше.       Вспомнив о Хельге и Хильде, Сид решил проверить, остались ли они дома, но, к его удивлению, они были в Центральном парке. Для прогулок на улице погода подходила мало, да и раньше Гифальди не видел, чтобы валькирии в свободное время наведывались куда-либо кроме как в сетевые кафе быстрого питания. Гифальди сильно сомневался в том, что они пошли туда насладиться красотой голых деревьев в дождь, а потому подумал, что проследить за ними все же стоит.       — Слушай, детка, у меня тут неожиданно всплыло одно дело, так что я должен бежать. Давай я заскочу в гости как-нибудь в другой раз?       Лайла кивнула и закусила губу, мягко ему улыбнувшись. И хотя была она более чем дружелюбна и приветлива, глаза у нее были на удивление грустные. От этого Сиду стало немного не по себе, он пообещал себе, что как-нибудь загладит свою вину позже, когда разберется со сладкой парочкой валькирий, которые теперь занимали практически все его мысли.       Как оказалось, на улице снова шел дождь, и в этот раз он только набрал обороты. С неба лило как из ведра, и таких же идиотов, которые с баснословным упрямством бы продолжили идти по делам, Гифальди вокруг не наблюдал. За первые же минуты он промок до нитки, но не обращал на это ни малейшего внимания: если немного намочить голову стоило того, чтобы узнать что-то важное о целях визита в Хиллвуд двух богинь войны, то он был готов заплатить эту цену. Волосы свисали на лицо тяжелыми прядями, прилипая ко лбу и ушам. В кедах противно хлюпало.       Под конец сравнительно недолгого пути Сид чувствовал, что его бьет озноб. Все же не носить с собой зонт было идиотизмом, но он уже успел отвыкнуть от того, что ему нужно преодолевать такие расстояния на своих двоих, когда на пальце было кольцо-телепорт. Он бы использовал его и по дороге в школу, но там найти место, в котором точно никого бы не было в утренний час, чтобы не вызвать закономерных вопросов, было практически невозможно. Поэтому он добирался туда по старинке, остальные же перемещения своего ленивого тела совершая буквально по волшебству. После ограбления музея Гифальди так и не воспользовался перстнем ни разу, и вещица ждала своего часа под половицей в спальне. В этот момент парень жалел об этом, как никогда раньше.       Как оказалось, найти в пустом парке двух девчонок было не такой уж легкой задачей. Мало того, что нужно было идти по нему так, чтобы не привлечь их внимание, когда они наконец-то отыщутся, так они еще оказались в одном из самых дальних и уединенных его уголков. Фигурно подрезанный кустарник и низина у пруда скрывали валькирий от непрошеных гостей, но Сид искал их планомерно, прочесывая сектор за сектором, и потому все-таки смог разглядеть их силуэты и услышать их голоса.       — И что это было? – раздраженно крикнула Хельга, держа в руке деревянный шест. Она перенесла весь вес своего тела на правую ногу, а левую согнула в колене, соединяя пятки вместе. Из такой позиции вряд ли удобно атаковать, но, наверное, Патаки была с этим в корне не согласна, — Ты называешь это выпадом? Да тебя с такой скоростью еще на подлете убьют. Ты должна реагировать быстрее и двигаться так, чтобы никто тебя не задел.       Хильда, одетая в желтый дождевик и вооруженная палкой, которую шестом у Сида язык бы не повернулся назвать в силу ее длинны максимум в метр, тяжело дышала и внимательно слушала Патаки. Выглядело это все неправильно и странно, особенно учитывая, что малышка действительно была в разы слабее своей наставницы, однако, никого из них двоих это не останавливало.       — Еще раз. И я не буду тебе подыгрывать, Хильда, если ты будешь подставляться под удар, ты его и получишь.       Патаки немного пригнулась в коленях и отвела руку с шестом за спину, не разрывая с девочкой зрительного контакта. Когда она едва различимо кивнула, Хильда неожиданно быстро побежала к ней и занесла палку для первого удара. В отличие от старшенькой, малышка держала свое оружие двумя руками, и сначала она попыталась провести атаку через ноги, но ее прием быстро был считан Хельгой, играючи-легко защитившей свои щиколотки первым блоком. Поняв, что эта тактика боя не сработает, Хильда нырнула под локоть старшей и собралась ударить древком по ребрам. К такому Патаки была готова тоже, но по тому, как резко она отклонилась, используя свое оружие в качестве опоры, Сид понял, что этот прием был явно успешнее предыдущего. В третий раз, потеряв немного времени на то, чтобы вернуться в стойку, Хильда попыталась атаковать старшую валькирию, используя свое оружие тем концом палки, который был ближе к ней, чтобы попасть им с размаху по животу Хельги, но поскольку палка для детских рук была тяжеловата, ей не хватило сил, чтобы сделать все так, как она планировала, и Патаки легко парировала этот удар, после чего обезоружила младшенькую подсечкой и нависла над ней, символично, но слабо ткнув шестом девочке в грудь.       — Бум. Ты убита уже в одиннадцатый раз за день, поздравляю, — приставив шест к ограде, Хельга присела на корточки и смотрела, как Хильда садится на земле. Подавать руку Патаки явно не собиралась, как и реагировать на раздражение в глазах ребенка, — И что будем делать? Перерождаться каждые десять лет? Нет уж, увольте, искать тебя по детским садам такое себе удовольствие, а тут тебя еще и угораздило родиться ребенком, научившемся речи к пяти, и я из-за этого потратила уйму времени впустую, когда могла правильно кормить тебя и начать тренировать. Две жизни назад ты в этом возрасте уже могла один раз попасть по мне, да и конфет ты килограммами не уплетала.       Все же встав с мокрой земли, Хильда потерла щеку, размазав по ней грязь на пол-лица, и невозмутимо возразила:       — Ты не способна даже яичницу приготовить без пожара.       Возмущенная до глубины души, хоть и задетая по личным наблюдениям Сида чистой правдой, Хельга натянула капюшон желтого дождевика девочке на нос и отвернулась, чтобы забрать свой тренировочный снаряд.       — Ты что в детстве, что во взрослом возрасте такая заноза в заднице, — недовольно бурчала Патаки, — Всеотец смеется надо мной, если верит, что я смогу сделать валькирию из малявки в такой паршивой форме. У тебя даже не твое настоящее копье в руках! А что будет, когда придет время пустить его в ход? Убьешься собственным оружием? Или белый флаг на него повесишь и будешь молить о пощаде?       Сид наблюдал за тем, как Патаки распекает ребенка и поражался тому, как спокойно лицо маленькой валькирии. Хильда стиснула зубы, не проронив ни слова в ответ на оскорбления, но ее умные карие глаза не сулили добра.       И в мгновение ока малышка метнулась в сторону наставницы, в этот раз держа свой тренировочный снаряд почему-то в левой руке и, нанеся первый удар с целью выбить из цепкой хватки Патаки ее шест, не стала медлить со вторым. Блок Хельга поставила умело и скупо, не тратя на него ни капли лишних сил, однако, она явно недооценила сосредоточенность и ярость, клокочущую в пятилетнем ребенке. Хильда сделала то, чего от нее не ожидал никто – она молниеносно пригнулась и развернулась всем телом. Сид не заметил, когда она успела взяться за древко обеими маленькими ручками, но это сделало ее удар действительно сильным. Хельга взвыла от того, как крепко по ее икре приложилась деревянная палка, и этих пары миллисекунд, потраченных на то, чтобы прийти в себя, Хильде оказалось вполне достаточно, чтобы совершить еще один неприятный тычок в ребра и повалить всем своим весом наставницу в грязь.       — Валькирии не сдаются, — холодно отрезала маленькая девочка, прижимая параллельно горлу Патаки свое уже не кажущееся смехотворным оружие. Будь это настоящей схваткой, Хильда могла бы ее задушить, но она достаточно быстро слезла со своей названой тетки.       Кажется, Хельгу поражение нисколько не расстроило. Она ослепительно улыбнулась, кажется, впервые на памяти Сида, и достаточно бодро встала для человека, которому только что неслабо заехали по ногам. Вся в грязи, промокшая и с нездоровым румянцем, проступившим на острых скулах, Патаки выглядела на удивление довольной.       — Ни в огне девяти миров, ни у врат Хельхайма, — кивнув, сказала она прежде, чем подойти к малышке вплотную и положить ладонь на ее плечо, — На сегодня мы закончили. Может быть, ты не так безнадежна, как выглядишь. И к тому же, на наше счастье, в Мидгарде сейчас в моде огнестрельное оружие. Начнем с беретты, дойдем до снайперской винтовки, и то хлеб. Уже присмотрела парочку славных игрушек, так что без дела точно не останешься.       Хильда воодушевления своей воспитательницы не разделяла. Она вяло пожала плечами и закинула на плечо детский рюкзачок, в котором, судя по всему, барахла было много – он грузно ударился о ее спину и топорщился от содержимого по краям, казалось, что молния вот-вот расползется. Вспоминая знакомство с валькириями, Сидни бился об заклад, что там лежит та огромная старая книга, с помощью которой младшая практиковала свои совсем не детские чары. И, возможно, что-нибудь свойственное ее возрасту, вроде карандашей, наклеек и сладостей.       Гифальди сделал несколько шагов назад, собираясь покинуть парк незамеченым, но дождь размыл землю так сильно, что под ногами у него было лишь скользкое илистое месиво. Не удержав равновесие, парень упал на голый куст, за которым прятался все это время, и неудачно оцарапал скулу почти под самым глазом.       Хельга не могла не заметить его. Она взяла у малышки палку и метнула ее точно в цель, вызвав сдавленный вскрик Сида.       — Так-так-так, кто это тут у нас? – елейным голосом протянула Патаки, узнав преследователя и потому ощутимо расслабившись, — Гифальди, поздравляю, ты официально самый тупой и упрямый смертный, которого я встречала. Сказали же тебе, не суй свой длинный нос в чужие дела.       Сид встал с колючего куста с помощью брошенной в него же палки, опираясь на нее как на посох. Если бы Патаки действительно хотела его убить, ей не понадобилось бы на это чье-либо разрешение, да и насмешки в ее словах было в разы больше, чем угрозы.       — Мимо проходил, решил поздороваться, — ладонью Сид коснулся пореза. Кожу неприятно защипало, а пальцы на поверку оказались в крови, быстро размываемой каплями непрекращающегося дождя, — Сама знаешь, подружка, мы же не разлей вода.       Фыркнув, Патаки закинула на плечо шест и небрежно поднялась из низины, приближаясь к Гифальди. Хильда не отставала, хоть прыти у нее было поменьше, она шла по скользкой горке достаточно уверенно. Когда девчонки встали напротив Сида, он не слишком уверенно переступил с ноги на ногу. Случиться могло что угодно, и ему было неуютно не знать, чего от них ожидать. С одинаковой долей вероятности он мог стать мальчиком для битья Хильды, которой, по мнению Патаки, нужна была практика, или его могли заколдовать и превратить в лягушку, а может даже и в дождевого червя. Но, тем не менее, случилось то, чего Гифальди ожидал меньше всего.       Его внимание привлекло неожиданное ощущение чего-то теплого на руке. Это была ладошка маленькой валькирии, которая привлекала к себе таким незамысловатым образом чужое внимание. Сидни удивленно следил за тем, как девочка достала из бокового кармана своего переполненного всем на свете рюкзака картонную коробочку. Вытащив оттуда плоскую полоску белой бумаги, Хильда вложила ее в ладонь Сида и сделала шажок назад, к следящей за всем этим с выражением брезгливости Хельге.       — Спасибо? – неуверенно протянул Гифальди, разглядывая маленький подарок. Это был детский пластырь, и, как оказалось, под упаковкой он был кричаще-розовым и украшенным бабочками. Он заклеил порез и убрал ладонью подальше промокшие черные волосы, — Ну что, мне идет?       Хильда улыбнулась, кивнув маленькой головкой так сильно, что капюшон желтого дождевика съехал на нос.       — Посмешище, — Хельга оставалась верна себе, однако агрессивной не выглядела. От глаз Гифальди не укрылось то, что она прилагала усилие, чтобы не улыбаться, но один уголок ее губ на мгновение дернулся вверх, и выдал ее с головой, — Удивительно, что ты маленьким не сдох, никакого инстинкта самосохранения.       — Просто я везучий.       И будто бы в насмешку над словами Сида над их головами сверкнула молния. Все вокруг на мгновение было залито светом, но почему-то на лицах девчонок лежала плотная тень. Гифальди запрокинул голову вверх и, не веря собственным глазам, бросился на валькирий, повалив их на землю.       Падая, Хельга увидела острые когти, полоснувшие воздух там, где еще мгновение назад была ее голова, сильные лапы и иссиня-черные крылья, хлопнувшие в унисон с раскатом грома.       Тварь взмыла вверх, выходя из пике, и издала леденящий душу истошный крик. Ливень не мешал ей летать над их головами, однако будь на улице суше, она могла бы успеть в своей атаке на валькирий. Существо размером с автомобиль, с головой птицы и телом хищной кошки, явно не было чем-то привычным для Хиллвуда, но Сид уже мало чему удивлялся с прошлой недели.       — Назад! – крикнула Хельга, вставая на четвереньки и наблюдая за тем, как тварь грузно приземляется у реки. Пока существо мотнуло в бок своей головой, оказавшейся при ближайшем рассмотрении похожей на голову какаду, старшая из валькирий прокусила палец и положила руку на траву.       Сид смотрел на то, как из земли Патаки, точно из густого омута зеленого магического света достает копье, в этот раз уже самое настоящее, с металлическим наконечником и вязью рун по всему древку. Он ожидал, что божественное оружие будет выглядеть пафосной игрушкой с золотом и драгоценными камнями, но призванный артефакт оказался весьма прозаичным, хоть и выполненным с очевидным мастерством и глубоким знанием формул, древних и могущественных.        Чудовище по-кошачьи прижалось к земле и медленно двинулось вперед. Хельга внимательно смотрела ему в глаза, отходя вправо, чтобы отвлечь все внимание на себя. Копье она держала пикой вперед, и это больше походило на то, как им пользовались первобытные люди на охоте, чем на боевую стойку, продемонстрированную ею в спарринге ранее.       Хельга проворно раскрутила свое оружие, прежде чем ударить острым концом и попасть чудищу в плечо. Оно зарычало от боли и выпустило когти, но Патаки пригнулась и ударила его снова, полоснув лезвием копья по натянувшимся связкам на лапе. Это дало ей время на то, чтобы кувырком увернуться от следующей попытки твари достать ее и оказаться почти у самой кромки воды. Существо с шипением предупреждающе взмахнуло хвостом и снова опустилось ниже, готовясь к очередному прыжку.       Хельга будто ждала этого, в очередной раз выставив вперед испачканное кровью копье. Она все еще смотрела твари в глаза, удерживая ее взгляд и внимательно следя за каждым ее движением.       Сид невольно отвлекся от этого захватывающего зрелища и взял за руку Хильду.       — Спрятаться бы тебе, малышка, — негромко сказал он девочке, стараясь не быть услышанным чудищем, — Ползи к кустам, а потом дуй в беседку у входа в парк. Только тихо.       Не глядя на кивнувшую девочку, Гифальди взял в руки тренировочный шест Хельги и рванул влево. Тварь заметила движение боковым зрением и закричала, бросаясь за Сидом вдогонку. Нагнав парня за считанные мгновения, она прыгнула на него, выпуская в прыжке свои острые когти. Чудом успев увернуться, Сид ударил существо деревянной палкой в глаз.       Заревев, тварь ненадолго отступила. Передней лапой она пыталась унять боль, но Гифальди видел, что его шест измазан в крови и какой-то мерзкой слизи.       Ослепленное чудовище с воем побежало на Сида вновь, и топот его мощных лап вторил бешено бьющемуся сердцу смертного парня, который сжал деревянный шест так, что болели руки. Он не знал, как еще был жив, но умирать молодым от когтей неизвестной летающей херни не входило в его планы, и он был готов защищаться до победного.       Оказавшись с тварью так близко, что ее зловонный дух забивал ноздри, Сид успел выставить шест вперед, защитившись от оказавшегося не менее опасным клюва существа, распахнутого в яростной попытке прокусить его плечо. Чудище в бешенстве попыталось сдвинуть шест своей увесистой лапой и полоснуло Гифальди по руке так, что рукав толстовки остался висеть на честном слове, быстро пропитываясь горячей кровью.       Сид закричал во все горло, оглушенный собственной болью, но не разжал пальцев и сделал шаг в сторону твари, заставляя ее, с разверзнутым клювом, попятиться назад. На это, кажется, ушли все силы, и головокружение, которое почувствовал Гифальди, заставило его захлебнуться собственным вздохом в приступе первобытного ужаса. Он, точно в замедленной съемке, наблюдал за тем, как тварь занесла лапу для очередного удара, и неотвратимое осознание того, что это последние мгновения его жизни, сводило с ума. Когти существа оказались чертовски близко к Сидни, и казалось, ничего уже не исправить, но в последний миг лапа дрогнула.       Хельга, о которой парень уже успел забыть, сидела верхом на чудище, с отрешенным, полным решимости лицом, перепачканным грязью, слизью и кровью. Существо грузно рухнуло на землю, содрогнувшись в мелкой судороге. Копье валькирии торчало из его хохолка, пронзая насквозь, пришпилив голову к земле. Руны на нем загорались все ярче, будто кровь твари разогревала их. В сумерках вязь светилась как угли в тлеющем костре, и это зачаровывало Сида, пытавшегося перевести дух и осознать происходящее.       Патаки удивительно изящно перебросила ногу и съехала с лоснящейся туши наземь. Затем она взялась за свое копье обеими руками и потянула на себя со всех сил. Ей потребовалось две попытки, чтобы достать оттуда оружие, так крепко оно застряло в черепе чудища. С мерзким хлюпаньем копье поддалось и оказалось в руках законной владелицы.       Хельга, грязная и пугающе-серьезная, словно сияла от мощи, переполнявшей ее. Воительница, как из древних эпосов, повергшая чудовище, без тени брезгливости держащая в руках свое окропленное кровью копье, она была пугающей и в то же время невероятно завораживающей. Сид не мог отвести от нее глаз, хоть никогда и не считал ее красивой. Ее узкие плечи, расправленные и острые, ее длинные руки и ноги, широкая линия бровей и горящие недобрым огнем глаза были тем, что заставляло смотреть на нее, затаив дыхание от смеси удивления, страха и… восторга?       Богиня войны не произносила ни слова, и на секунду показалось, что она снова пустит в ход свое копье, но вместо этого она протянула ему свою руку и помогла Сиду встать. Не веря происходящему, Гифальди ухватился за ее ладонь и подался вперед, с трудом вставая на ноги. Раненую руку щипало, и порез сочился кровью, размываемой стихающим дождем, но по сравнению с перспективой быть растерзанным какой-то птице-кошкой это были сущие мелочи.       — Я бы и сама справилась, — с упреком сказала Хельга, бросив беглый взгляд на разорванный рукав толстовки.       — Да, — честно говоря, у Сида не было ни желания спорить, ни сомнений в правдивости ее слов. Он знал, что эта девчонка бы точно победила и без его скромного неумелого вклада, но сделанного было не вернуть. Гифальди действовал по наитию, подгоняемый адреналином, и он не анализировал свои поступки, когда совершал их.       — Но все равно спасибо, — голос Патаки даже звучал как будто немного теплее, но парень не готов был за это ручаться. Он все еще был в шоке от ситуации в целом и от факта благодарности Хельги в частности. Сидни сам себе казался полным идиотом, который вчера еще мечтал расправиться с валькириями, а сегодня бросился на их защиту, рискуя собственной задницей, когда все проблемы могли решиться сами собой. И все же допустить, чтобы маленькая девочка пострадала как он сам от когтей какого-то монстра, Сид не мог. А если на чистоту, при всей неприязни к старшей валькирии, бросить ее бороться один на один с чудовищем тоже было неправильно. Даже если помощь ближнему никогда не была в духе Гифальди и он испугался до усрачки, он не додумался свалить или спрятаться.       Гифальди пожал плечами, прежде чем с шипением протянуть:       — Блядь, – рука напомнила о себе вспышкой боли от такого простого движения, — Никакого везения не напасешься с вами, валькириями. Только появились, и от вас – сплошные неприятности. Вот что это была за тварь сейчас? Зверушка с непроизносимым имечком из Старшей Эдды?       Удивленно покосившись на Сида, Хельга открыла было рот, но затем сжала губы ниткой.       — В жизни бы не подумала, что ты знаешь о Старшей Эдде, но нет. Ты реально думаешь, что на севере современной Европы обитают чудовища с головами попугаев и телами пантер?       С сомнением взглянув на тушу мертвой твари, Сид в задумчивости провел неповрежденной рукой по волосам.       — Откуда мне знать, я с тех пор, как вижу мертвых, дальше Бостона не уезжал. И там такой хуйни не было.        — Ее и тут быть не должно. Явно не местная скотина, в здешнем климате она бы не пережила зиму. Скорее всего – призванная, — Хельга пнула голову твари так, что ее тело завалилось на бок, — Знать бы еще, кем. Становится все интереснее у вас, в Хиллвуде… Слушай, раз ты все равно истекаешь кровью, ты не против?       — Против чего? – Гифальди уже был готов отказаться от чего бы то ни было, но Хельге на самом деле не слишком-то нужно было его разрешение, она протянула руку к его царапине и провела пальцами под ней. Кровь, что стекала по предплечью Сида, оказалась на коже валькирии, которая присела на корточки со своим боевым копьем. Когда Хельга провела пальцами по траве, зеленая магическая рябь вновь начала расходиться вокруг, принимая оружие назад, откуда бы Патаки его не достала.       Затем она собрала еще немного крови Сида пальцами и начертила на клюве сдохшей твари парочку рун, которые он уже давно и хорошо знал: перевернутая кано, совило, фа. Туша загорелась ярким синим пламенем, которое, однако, не давало дыма и запаха. Этот огонь обещал сжечь тело чудовища до горстки пепла, не оставив ни малейшего следа.       — А куда ты Хильду дел? – валькирия настороженно посмотрела по сторонам, отмечая, что ее подопечной нигде не видно.       — Сказал спрятаться в беседке.       — Если ее там нет, тебе крышка, Гифальди, — устало бросила Хельга, вытерев руки о собственные штаны. Задев его плечом, она направилась в сторону выхода из парка, но заметив, что Сид остался там же, где и стоял, с плохо скрываемым, но слабым раздражением спросила, — И долго ты там торчать будешь?       Встрепенувшись, Сидни последовал за валькирией. Чувствовал он себя чертовски уставшим и будто немного пьяным, слабость в ногах и легкое головокружение помогали не думать о сложных вещах и сосредоточиться лишь на том, как бы не упасть в лужу собственным помятым лицом. Дождь почти прекратился, как и кровотечение, и мокрая одежда неприятно липла к царапинам.       Они шагали в сторону беседки в тишине добрые десять минут, и лишь добравшись под деревянный навес крыши, Патаки позволила себе рассмеяться, глядя на попивающую из термоса чай Хильду. Ей будто бы все было ни по чем, она с комфортом устроилась на отсыревшей деревянной лавке: из рюкзачка появился и кулек с шоколадными конфетами, и та старая толстая книга, которую Гифальди уже пару раз видел раньше, и даже пакетики сахара из сетевых кафешек, в которых валькирии регулярно наведывались на ужин.       — Вы посмотрите на эту малявку, пикник закатила, — беззлобно усмехнулась Хельга, рухнув рядом с девочкой на лавку. Она пыталась выглядеть расслабленно, но Гифальди видел, что руки Патаки мелко подрагивают, как у него самого. Она похлопала по карманам и, определив, что портсигар и зажигалка находились слева, достала сигарету и прикурила. Сделав глубокую затяжку, она большим пальцем погладила серебряную крышку, прежде чем открыть его снова и протянуть Сиду, — Угощайся.       В этот раз была очередь Гифальди удивляться неожиданной доброте Патаки, но он так устал, что недолго раздумывал, прежде чем принять из рук Хельги сигарету и наклониться, чтобы она дала ему немного огоньку. С первой же затяжкой тяжелого табака ему стало чуточку легче, он аккуратно повел плечами и из-под полуприкрытых век посмотрел на двух девчонок, сидящих перед ним.       Одна совсем маленькая, с умными глазами и светлыми кудряшками, спокойная как маленький Будда, ладошками держит термос с чаем. Вторая – постарше, всегда готова к драке, вспыхивает быстро, точно порох, сидит вразвалку как парень, беззастенчиво широко расставив ноги, тонущие в свободной испачканной джинсе. Совсем не богини, хоть и могут постоять за себя. Почти что люди, разве что с небольшими отличиями.       Почему-то бояться их больше не получалось. И ненавидеть всем сердцем — тоже.