Звезда севера

Меня давно готовили к этому. Кто-то тайком говорил, что я грозное оружие отца, кто-то считал просто пешкой в руках восстания. Об этом твердили многие, и многие молчали, понимая, что единственный способ отыскать правду — это ваша покорная слуга.

***

Джорджия стояла напротив, делая выпад клинком. — Не боитесь шрамов, миледи? — Девушка усмехнулась, чуть не задев мои ребра оружием. — Не смей называть меня так! — Я предприняла еще одну атаку, но Джорджия отличилась ловкостью. — Придется привыкать, это обычное дело для достояния Иллеа, — пропела она, выдавливая смешок. — Не тебе меня учить. — Я пропустила выпад Джорджии, и рукоятка клинка прилетела мне в солнечное сплетение. — Я знаю свое дело. Я опешила, часто смаргивая с глаз слезы. К сожалению, этот бой был мной проигран. Джорджия пожала плечами, прокручивая оружие между пальцами; ее глаза озорно блестели. — Никто не сомневается, дорогая, все делают большие ставки на эту операцию. Порой было не по себе оттого, что на меня возлагалась такая ответственность. Я знала свой долг и была готова ко всему. Джорджия обняла меня за плечи, крепко прижимая к себе. — Я буду скучать по нашим тренировкам. — Я буду скучать по твоему занудству. Джорджия толкнула меня в бок, и мы рассмеялись. — Америка! — Я обернулась на голос и увидела Августа. — Нам пора, — добавил он. Я кивнула, бросив взгляд на Джорджию. Впервые мне было страшно. Она понимала, что с этого момента я перестаю существовать, а напоминанием о прежней жизни будет лишь имя. — Обещай, что найдешь их, — прошептала Джорджия, целуя меня в лоб, словно старшая сестра. — У меня нет другого выбора, — я попыталась отшутиться, но девушка говорила абсолютно серьезно. Август стоял у машины, свободно засунув руки в карманы. Он улыбнулся, когда мы подошли к нему, и обнял Джорджию за талию, довольно долго целуя ее в губы. У них был шанс влюбиться — думаю, иногда я даже завидовала. Моя судьба была отдана во благо спасения народа Иллеа. Если подумать, это не такая большая плата за свободу. — Твой отец уже ждет нас, дорогая, — сказал Август, открывая мне заднюю дверь автомобиля. Я покорно села, не проронив ни слова. Хотелось молчать: боялась услышать собственный голос, который напомнил бы, что я еще жива. За нами оставался лагерь. Это место я могла назвать домом; людей, которые смотрели нам вслед, — семьей. В один момент Джорджия кинула на меня взгляд, плотно сжав губы. — Ты должна помнить… — Я справлюсь. — Вопрос Джорджии был ясен как день. Ты должна помнить: никто не должен узнать, зачем на самом деле ты во дворце. Август и Джорджия переглянулись; казалось, что они мечтали отговорить меня, но пути назад уже не было. Они всегда были рядом. Август учил меня обращаться с оружием, а Джорджия тренировала в технике ближнего боя. Я была для них больше чем просто ребенком, которого воспитали для высшей цели: я была для них шансом. Август Иллеа — прямой потомок Грегори Иллеа и один из приемников короны. Я знала об этом с самого детства, воображая, что когда-нибудь он станет королем и будет жить во дворце. Только Август всегда смеялся и говорил, что не желает править, а лишь пытается открыть людям глаза на правду. Так уж получилось, что его желания поддерживали северяне, во главе которых стоял мой отец. — Тебе понравится во дворце, — Джорджия отчаянно пыталась найти плюсы в моем деле. — Не каждый удостаивается чести вкусить жизни единиц. Я фыркнула, посмотрев в окно. Однажды мне уже удалось побывать во дворце. Рука невольно легла в карман, где лежала изумрудная сережка с серебряными узорами. Маленький сувенир из Иллеа-палас. Мой первый визит во дворец оказал некое неудобство монаршей чете. Северяне организовали набег, в очередной раз намереваясь найти дневники Грегори Иллеа, но этого сделать так и не удалось. Думаю, отец знал, что я буду в безопасности, поэтому разрешил участвовать в набеге. Порой я задумывалась: в тот ли момент ему пришел в голову план о моем участии в Отборе? Тогда я лицезрела Женский зал с холлом и садами. Они были действительно прекрасны. Довольно странная экскурсия для тринадцатилетней девочки произвела большое впечатление. Почему народ бедствует, пока они живут припеваючи? Я никогда не ненавидела короля Кларксона или его жену с сыном. Для нас было важно лишь одно: доказать правду. Если ради этого должна пролиться кровь монаршей семьи, значит, так и будет. Видимо, спасаясь от северян, в суматохе кто-то из дам потерял изумрудную серьгу, мирно блестевшую среди хаоса, который творился вокруг. Я никогда не любила украшения, но почему-то тогда подняла ее. Всегда казалось, что она принадлежала самой королеве и когда-нибудь я смогу вернуть ее. Забавно, но тогда я будто уже знала, что меня ждет. Вот так изумрудная серьга стала для меня напоминанием о долге. — Мы приехали. — Август остановил машину в паре кварталов от нашего дома и посмотрел на меня: — Все же я скажу это: будь осторожна, солнышко. — Август улыбнулся, и они с Джорджией по очереди обняли меня. — Ты должна знать, что уже все решено. — Он протянул мне конверт с гербовой печатью Иллеа. Мне и так было известно, что там. — Когда мы увидимся? — встревоженно спросила я, выходя из машины. Джорджия улыбнулась, проводя рукой по моим волосам. На ней была ее любимая куртка, вышитая маленькими шестиконечными звездочками — символом северян. — Скоро, дорогая. Очень скоро. Они не могли показываться здесь из соображений безопасности, в первую очередь моей. Я смотрела им вслед, пока машина не скрылась в клубах пыли за поворотом. Стояла жара, от которой невозможно было скрыться; несмотря на это, я брела к дому очень медленно, словно оттягивая неизбежное. Мама встретила меня на пороге своим неизменным оценивающим взглядом. Почти все время я проводила вместе с повстанцами в лагерях и вылазках. Отец считал, что так будет проще приспособиться к разным условиям, а Август и Джорджия помогали с этим. — Ты опоздала, — сказала мама как ни в чем не бывало. Видимо, ее не тревожило, что я отсутствовала почти месяц. — И тебе здравствуй. Отец сидел в мастерской, работая над очередной картиной. Несмотря на наше неодобрение к кастам, мы были пятерками. Он заметил меня и, улыбнувшись, отложил кисти в сторону, вытирая руки о фартук. — Дорогая, мы заждались. Как все прошло? Я кивнула, давая понять, что нет поводов для беспокойства, и протянула конверт отцу. Он сразу все понял, нервно улыбнувшись. — Еще совсем немного, котенок. — Знаю, пап. Он посмотрел на меня, серьезно поджав губы. Слишком часто я начала видеть эти сочувствующие взгляды. — Амес! — В кабинет ворвалась Мэй, что-то щебеча. Я подхватила ее на руки, кружа в воздухе. — Ты приехала! Ты действительно приехала. Я уловила выражение лица папы, которое говорило: ни слова. Мне приходилось держать семью в неведении. Даже мама знала лишь то, что не могло навредить. — Я так соскучилась по тебе, — не унималась Мэй. — Уже слышала о том, что объявили Отбор для принца Максона? — шепнула сестра. — Ты получила письмо? — хихикнула Мэй, хлопая в ладоши. Я косо посмотрела на отца, и тот кивнул. Передал мне письмо, я отдала его Мэй. Она начала пищать от восторга, поздравляя меня. — Ах, как жаль, что я еще не смогу участвовать, но ты непременно победишь! Ее слова звучали для меня как проклятье. Я не должна оказаться победительницей. — Все возможно, дорогая. Мама подошла к двери, с улыбкой посмотрев на нас. — Америка, ты никогда не отличалась рвением. — Вот именно, принц Максон непременно заметит ее! — воскликнула Мэй. В тот момент я поняла, что мне никогда не быть такой же уверенной, как младшая сестра. Несмотря на то, что мы с ней похожи внешне — те же рыжие волосы, голубые глаза, — Мэй всегда найдет плюс в любой ситуации и отыщет подход к людям, в отличие от меня. Папа хлопнул в ладоши, беря маму под руку. — Думаю, Америке стоит побыть одной. — Он посмотрел на меня, и я тихо кивнула. Когда дверь за ними закрылась, я села на пол и начала плакать впервые за долгое время. Я уткнулась лицом в ковер, сжимая в руке королевское письмо. Никто ни разу не говорил, что произойдет после того, как я закончу, найду дневники. Я боялась, что после того, как я отыщу дневники, меня сдадут гвардейцам и я сгнию в тюрьме как предатель короны. Кто-то тайком говорил, что я грозное оружие отца, кто-то считал просто пешкой в руках восстания. Об этом твердили многие, и многие молчали, понимая, что единственный способ отыскать правду — это ваша покорная слуга. Меня звали Звездой севера. Путеводным светом, который однажды должен вывести Иллеа из тьмы.