* * *
У Гарри никогда не было зверя, которого он мог бы величать другом. Тётя Петунья тряслась над чистотой дома и терпеть не могла животных, она исподволь ненавидела бульдога тётушки Мардж (впрочем, как и Гарри, который прятал от бульдога пятки) и мечтала перетравить всех кошек соседки Фигг. В Хогвартсе Гарри обосновался, но миссис Норрис всё равно надменно задирала свой хвост и не давалась в руки, симпатичную полосатую кошку мальчишка больше не видел (к слову, она вела уроки трансфигурации и была занята), ну, а кроме них никого в Хогвартсе не оставалось. Неслабоки говорили как-то раз про совятню, но Гарри не мог до сих пор улизнуть: ему запрещали подниматься так высоко. А теперь — вот так просто, как будто исполняя желание Гарри — перед ним положили собаку. Настоящую! Живую! С блошками на ушах! Хагрид устроил её на солнышке, а затем навис над застывшим мальчишкой: — Ты, это, присмотри за ней. Как? Я вернусь через час, а ей компания не помешает. Гарри просветлел и обрадовался: — Мне? За собакой? Хагрид раздвинул бороду своей широкой улыбкой: — За собакой. — А она не против? Мартышка любовно взглянула на бочонок, и тот помахал хвостом — нет, собака абсолютно точно не против такой вот компании. — Ты её, Гарри, особо не трогай, — предупредил напоследок Хагрид, вытираясь платком. — Ей ещё немножко осталось щенков носить… Лесничий запнулся и стал загибать пальцы на большущей руке: — Ну, в общем, недели две, а там, глядишь, и меньше проходит, — выяснил он. А затем он ещё о чём-то заговорил, но мальчик уже не слушал. Опустившись на колени прямо в разрытую землю, он положил руку на огромное брюхо и от восторга, кажется, задохнулся. Собака была большая и тёплая, вовсе не злая — даром, что волкодав! Внимательно глянув на Гарри, она снова откинулась и доверчиво подставила свой живот под ладошку, а вскоре задёргала задней лапой: «Почеши меня, почеши!». — Хулиганка! — разулыбался лесничий ещё откровеннее, так, что этого не смогла скрыть даже его борода. — Ты ей, видно, понравился, малыш Гарри! — Ух ты! А потом Хагрид ушёл. Он называл это «по делам», а другие — «купить опасного зверя» (например, дракона), но Гарри пока что об этом не знал. И вот, он остался один на один с прекрасным бочонком, шерсть у которого отливала серебром, а иногда — облаками. Мелочь видела их за ушами, под лапами и возле хвоста: кажется, собаку давно не чесали, и она заросла одуванчиками, как полянка. — Сейчас исправим, — пообещал малыш Гарри. — Про-по-лим. Прополим! Я делал это у тёти Петунии. И вправду, так часто бывало, что братец Дадли возился с игрушками, а Гарри — с землёй и цветами. — Однажды я даже собирал кое-что на чай, — разговорилась Мартышка, руками пользуясь как расчёской, выдирая свалявшийся пух. — Такие цветочки. Гарри показал собаке два пальца, свёрнутые в трубочку, и та их понюхала, и лизнула. — Я попрошу у перфессора, и он заварит тебе. Язык у собаки был гладкий и тёплый. Гарри никогда так нежно не целовали! Он с удовольствием подставил свои ладошки, макушку и обе щеки. Вот они — звери! Вот они каковы!.. Часом позже хулигана окликнули в холле: — Поттер! Гарри Поттер, стой! И Гарри узнал суровые нотки профессора МакГонагалл, но вовсе не испугался. Послушавшись, он замер у подножия лестницы и обернулся. Улыбка всё ещё озаряла его лицо. МакГонагалл сурово его оглядела (Гарри — бессовестно сиял и сиял). Особенно ей, кажется, не понравились коленки с комьями глины. — Вы почему такой чумазый, Поттер? — почти с отвращением вопросила она. — Вы что, упали? — Нет, — робко потупился Гарри. — Так почему же, позвольте узнать? — кажется, сердилась профессор, оглядывая цепочку следов поперёк вестибюля. На самых жирных сейчас переминался мальчишка. — Потому что у меня будут щенки! — выпалил, наконец, Гарри. — Что, простите? — Щенки! Шесть — или больше? — новых собак! Понимаете? МакГонагалл не понимала. И тут Гарри прорвало, и он, подрагивая, подпрыгивая, поблёскивая глазами, выдал Минерве всю историю своих приключений. От начала и до конца. — Собаки! Собаки! Собаки! — захлёбывался он от счастья. — Я поняла, Поттер, всё, я поняла, — и профессор взяла Гарри за единственный чистый палец и повела вверх по лестнице, шепча заклинания. Повела, слушая длинную несвязную речь о том, как всё-таки здорово иметь друга. Особенно, если шесть!* * *
— Снейп сказал, что это я! — оскорблено фыркнул Синьор. — Да больно мне надо — банки его воровать! Синьор Макарон надулся и отвернулся к окну. Неслабоки сочувственно притихли, и только Гарри причмокнул, рассасывая лимонную дольку. — Не расстраивайся, — всё же решилась Анна, — никто на тебя не зол. Снейп и побольше баллов снимал — ничего! — Точно-точно, — поддакнули остальные. И закивали настолько фальшиво, что даже попадали шляпы. — Мы просто не будем теперь спорить. Глядишь, до конца года и доберёмся до Слизерина. — Фу-у-у! Не спорить?! — взъелась Зверь от обиды. — Может, ещё и уроки начнём учить? — Было бы хорошо. Гарри уже догадался, что Анна была прилежной, больше всех знала и оттого казалась прекрасной. Пока девчонка разглагольствовала о важности образования, Гарри сидел, разинув рот, и даже его карамелька свалилась на пол. — Ой, ну Гарри! — пихнула его Зверь прямо в бок. — Теперь мой ботинок прилип! — Ха-ха! — похвалил Макаронина. — И всё равно меня никто, кроме Мелочи, не понимает. Гарри бы точно поспорил: он совершенно точно не понял ни единого слова, но ему нравились подобного рода загадки. Анна схватила со стола учебник и встала — все Неслабоки, как по команде, поднялись следом. — Собрание окончено! — А вывод? — Не будем спорить до следующего года. Решено! Все взвыли, как стая зверей, в один голос. Кто-то закричал, что это нечестно, подло, ужасно несправедливо, Синьор стал бить себя в грудь и клясться, что найдёт эту банку и вернёт все очки, Малина покраснел, словно нарыв, вот-вот готовый прорваться, и в целом — уход Анны заглушила ругань и какофония. А потом Зверь поскользнулась на карамельке. Индюк упал вместе с ней. И в итоге — комок из детей выкатился из-за шторки в гостиную Пуффендуя. — Мелочь! Ух, Мелочь! Но Гарри поспешил убежать — просто на всякий случай. «Банка с клыками, — думал он, пересекая школьные коридоры, — банка с клыками… Что же за банка такая? И где же её отыскать?»* * *
При каждой их новой встрече волкодав лежал то у лестницы в хижину Хагрида, то на подстилке между неровных грядок, но неизменно — с выставленным вверх пузом. Издалека оно уже походило на тыковку. — Скажи-ка, Хагрид, — спросил как-то раз Гарри у великана, — она съела что-то не то? — Скорее погуляла не там. — Погуляла? Хагрид заметно смутился и отвёл глаза в сторону, притворяясь, что разглядывает огородное пугало. — Да есть тут один… Живёт глубоко в лесу. Я и не уследил. — Не уследил? — всё ещё не разгадала Мартышка. Но лицо у Хагрида стало таким пунцовым, что он больше не затрагивал эту тему, лишь бы так не краснеть. Впрочем, это было не важно. У малыша Гарри — много других интересных дел! Он то приносил собаке свежие булочки, то массировал её надутый живот, то рассказывал сказки, сидя рядышком на подстилке. — Моя подружка, — сиял Гарри, выплетая из веточек корявый ошейник, — мой ещё один верный друг! И собака утыкалась носом в его колени — Гарри был уверен, что она тоже любила его! Собачьей любовью, не знающей перемен, с хвостом-метёлкой (туда-сюда) и нежным преданным взглядом. И вот, пока Неслабоки корпели над учебниками, преподаватели — над учениками, Гарри приходил к Хагриду каждый день. Иногда — по три раза. И в эти дни он был по-настоящему счастлив; только поиски банки отвлекали его иногда. Ему очень хотелось помочь друзьям и профессору: ведь они будут рады, если всё образуется. Только Гарри не знал, что за банка имелась в виду. — Банка с клыками, — повторял он себе зачастую, — банка с клыками… И наглаживал машинально собаку. Той обычно всё нравилось, и она лишь больше выкатывала огромное брюхо. — Похоже на банку, — аккуратно пошлёпал однажды Гарри, прислушавшись. И машинально потом добавил: — банка с клыками. Банка с клыками… И тут-то его осенило! — Банка! С клыками! Так может, это всё о тебе? Тогда Гарри подпрыгнул, поцеловал собаку во влажный нос, заодно — посмотрел на её белые зубы, чтоб убедиться, и сказал ей никуда не уходить (словно она вообще двигалась в последнее время). И вот, не прошло и минуты, как Мартышка уже понеслась к замку, довольная озарением, — да не наверх, а в холодное подземелье. Гарри так бежал, торопился, так прыгал через ступеньки, словно от этого зависела чья-то жизнь. Он мчался, летел, топал, и по коридору звенело эхо, и подрагивал пол, и любимый его рыцарь (как будто) выпустил несколько светлячков, а Гарри всё равно пробежал мимо и лишь у самого кабинета профессора — остановился. Всё было тихо. Никто не смел носиться по этому коридору, кроме него и, пожалуй, некоторых Неслабок. Гарри прислонил ухо к двери, глаз — к замочной скважине, но не смог ничего ни услышать, ни разглядеть. Тогда, набравшись храбрости, он постучался. — Войдите, — послышался было голос, но Гарри уже давным-давно распахнул дверь и вошёл. Он уже научился некоторым манерам (в том числе и тому, как являться без приглашения). — Перфессор! — воскликнул он и за одно мгновение оказался перед столом, где Северус, видимо, проверял работы учеников. — Вам нужно срочно это увидеть! Снейп восторга не разделил. Сдвинув брови, он, конечно, на Гарри немного посмотрел, но почти вскользь — словно он и не ворвался в его кабинет, как маленькое торнадо. Почти сразу Северус расправил перед собой очередной пергамент, отгородившись от хулигана. — Очень мило с вашей стороны, Поттер… — Спасибо! — Но не могли бы вы убраться отсюда? Гарри подумал, почесал одной ножкой другую: — Отсюда? — уточнил он, указав на пол. — И вон туда, — подтвердил недовольно Снейп. «Ох, ну какой же!.. — подумал Гарри рассерженно. — У меня здесь такое, а он — об этом!» — Я обязательно помогу вам убраться, перфессор! — пообещал он искренне. — Отсюда и вон туда… Но вначале — сходите со мной! Северус вздохнул и принялся щедро черкать на пергаменте, и выводить закорючки, и быстро-быстро писать. — Поттер, — попробовал он устало, когда Гарри учтиво пододвинул ему чернильницу, — выйдите вон — я вас не звал. — Вам нужно посмотреть Банку, — не отстал от него мальчишка. И вспомнив, наконец, о манерах, добавил учтиво: — Перфессор-сэр. Но Снейп не обратил на него внимания — не помогла даже учтивость — и продолжил писать что-то длинным красивым пером, облокотившись на стол. Вид у него был сосредоточенный и серьёзный. Гарри подумал, что вряд ли он станет шипеть и ругаться в таком состоянии — и пододвинулся ближе. — Вам нужно много клыков? — продолжил он, пытаясь прочитать текст вверх ногами: уж больно ему стало интересно, что пишет профессор Снейп. — Много, да? Северус не вытерпел и всё же оторвался от дела: — Поттер, ты… Но Гарри его перебил: — Я нашёл банку с клыками, — сказал он и прибавил неуверенно, скромно: — наверное. — Наверное? — Вам стоит на неё посмотреть! Профессор изогнул бровь и вернулся к своим делам, ничего не сказав. От взмаха его пера у Гарри ноги начали двигаться, словно чужие, и через мгновение они уже вынесли его из кабинета профессора зельеварения — и напрочь отказались снова войти. Но Гарри иногда проявлял невиданное терпение. Шатаясь из угла в угол, заглядывая к молчаливому рыцарю (он больше не оживал), вздыхая, малыш Гарри всё-таки подкараулил профессора зельеварения. — А сейчас? — первым делом спросил он, как только Северус открыл дверь. — Сейчас сходите со мной, сэр, перфессор? Снейп замер в проёме, поджав бледные губы: — Вы до сих пор здесь. — Ага, — покивал без стеснения Гарри. — Пойдёте со мной теперь? Лицо у зельевара осталось непроницаемым, но он запахнулся в мантию, как обычно, и сложил как обычно руки. — Так значит, Поттер, — вкрадчиво начал он, — вы признаёте, что украли ингредиенты из моего кабинета. Гарри замотал головой: — Нет, сэр, я не признаю! — Но украли. — Не украл! — Так зачем я вам нужен тогда, мальчишка?! — рявкнул всё-таки Северус. Гарри указал в сторону выхода из подземелий, едва не потащив Снейпа следом: — Да нашёл я, нашёл! Банку с клыками, перфессор! Идёте вы уже или нет? Профессору Снейпу было не ясно, как можно просто найти такой ингредиент, даже если его кто-то спрятал. В конце концов, когда Гарри не отлип от него и на лестнице, и в коридоре, и в лазарете мадам Помфри, куда Северус зашёл по делам, профессор зельеварения сдался. И пошёл следом за Гарри.* * *
Когда они спустились к хижине Хагрида, начали сгущаться сумерки. Небо заметно посерело, Запретный Лес неприветливо зашумел, а Гарри заметил любопытную вещь: даже издалека было видно, как вокруг Банки расплывается что-то красное, и растёт, и увеличивается на глазах. Профессор зачем-то вытянул руку. — Ай, сэр! — воскликнул Гарри, запутавшись в рукаве его мантии. — Мне теперь ничего не видно! Но Снейп будто не слышал, и только когда Хагрид сказал надтреснутым голосом: — Я накрыл, накрыл… Гарри смог снова взглянуть на собаку. Она была странная, даже страннее, чем бывала обычно. Глаза у неё были влажные и большие, испуганные, грудь ходила туда-сюда, и из пасти вывалился язык. Гарри подбежал к ней, плюхнулся в траву на колени, а Банка даже не помахала ему хвостом. Из-под тряпки выглянуло пятно. — Ты что, разлил джем? — догадался смышлёный Гарри, почёсывая за ушами у Банки. Хагрид отвёл глаза: — Да-да, малыш Гарри. Джем… — Клюквенный? — Клюквенный. — Вот здорово! — порадовался Гарри. — Как же тебе повезло, Банка, правда?.. А Хагрид вдруг отвернулся и начал искать что-то в больших карманах, а потом прислонять это украдкой к глазам. Гарри тем временем продолжил наглаживать Банку. — Я привёл к тебе перфессора, — поделился он и оглянулся на Северуса. — Так вы посмотрите, сэр? Это Банка — Банка с клыками! Покажи перфессору рот… Гарри был занят тем, что просил Банку раскрыть свою пасть, а за его спиной взрослые тихо переговаривались о чём-то. Ему это не нравилось — профессор даже на них не смотрел! Это значило лишь одно. «Неужели ошибся?» — вздохнул горестно Гарри. А ведь он так хотел Неслабокам помочь!.. Но дело было в чём-то ещё. Гарри заметил, что профессор вдруг повернулся и зашагал обратно. Его мантия вздувалась от каждого его шага — видимо, он торопился. Гарри хотел было броситься за ним, но Хагрид поймал его за шиворот свитера. — Постой, малыш Гарри, не уходи! — попросил он, заглянув ему в глаза и нагнувшись. — Не мешайся… Лучше я тебе кое-что покажу. И он отвёл Гарри в хижину, посадил на кровать, а потом поставил перед ним небольшую корзину и дал туда заглянуть. На дне, тёмном и тёплом, устеленном покрывалом, сонно ворочалось нечто. Пока лысое и слепое. Гарри догадался сразу и прошептал восхищённо: — Хагрид! Хагрид! Это щенок? — Точно он, Гарри. — Какой он голенький и смешной! Гарри запрыгал от возбуждения. Ему очень хотелось взять щенка на руки и погладить, но было понятно, что щенок пока для этого слишком мал, а руки у Гарри уже чесались. Хагрид накрыл корзину: — Чтобы он не замёрз, — объяснил он. — Так уж сложилось, что он родился раньше, чем нужно… ещё и один. — Как? Больше щенков не будет? — Не будет, — Хагрид погладил Гарри по голове, и глаза его странно блеснули, словно в них попадали звёзды с неба. Гарри обнял корзинку, получше её укутал. — Пускай даже один, Хагрид! — утешил он великана. — Мы же всё равно его как-нибудь назовём? — Назовём, — согласился Хагрид. — И он всё равно будет жить у тебя. — Будет жить. — И я стану навещать его каждый день, прямо как Банку! В этот момент снаружи послышался вскрик, похожий на человеческий, но протяжный, переходящий на вой, и Гарри подскочил к окошку, которое было прямо над кроватью и вело наружу — туда, где лежала Банка. — Что такое, Хагрид? — заволновался Гарри. А Хагрид тем временем выбежал во двор, и от его шагов задрожала посуда на полках и даже сам Гарри. — Не выходи сюда! — крикнул Хагрид. Но Гарри не послушал, конечно, и тут же подбежал к двери — и попробовал её открыть. Получилось не сразу. Гарри пришлось поднатужиться и крикнуть возмущённое: — Эй! И всё же дверь поддалась, скрипнули петли, Гарри протиснулся в щель с трудом — и вывалился наружу почти под ноги Снейпа. Оказывается, он уже (так быстро) пришёл. Гарри отряхнул коленки и оглянулся на Банку: она лежала, поскуливая, и Хагрид гладил её. Тогда Гарри спросил наконец: — Что происходит? — Она умирает, — сухо ответил Снейп. — Как — умирает? — не понял Гарри. Раньше он никогда не сталкивался с таким — только слышал. — Это плохо? — уточнил он у Снейпа, дёргая его за рукав. — Это нормально, Поттер, — объяснил он коротко, странно. — Такое случается со всеми, кто хоть сколько-нибудь живёт. — И со мной, сэр? — С вами тоже случится. — И с вами? — Конечно, Поттер. — А может, я уже умирал, но забыл об этом, перфессор? То есть я сейчас мёртвый, а не живой… Может такое быть? Северус опустил на него взгляд, который показался Гарри внимательным, таким, который ещё надо было от него заслужить. — Если бы вы умерли, всё было бы совсем не так. Гарри хотел было спросить: «как, как же было бы тогда, если бы я умер — что было бы сейчас с вами или со мной?», но тут Банка снова завыла, жалостливо, надрывно, клыки её блеснули в ночи так сильно, что ослепили Гарри, что Гарри даже отшатнулся, схватил профессора за руку, и зажмурился, и почти улетел куда-то, и снова открыл глаза… И увидел вдруг небо, усыпанное сплошь звёздами. Среди них, будто в море, купалась луна. Гарри вдруг показалось, что она была не такая сегодня, что точно-точно она походила на круглый сыр, а теперь… Северус не оттолкнул его почему-то, но руки своей тоже не сжал. — Она отгрызла луну, — сказал ему Гарри, и Северус невольно посмотрел на звёздное небо: там — полумесяц. — Это не она, — начал Снейп, но глянул на умирающую собаку, на мальчишку, верящего в чудеса, и остановился. Это было так человечно: сочинять какие-то сказки. — Красиво? — спросила Мартышка, задрав голову вверх, лишь бы отвести взгляд. — Вполне. Тогда Гарри немного поник, расслабился — и руку Северуса отпустил. А потом, когда Банка завыла, даже осмелился — и подошёл к ней, и погладил по голове и по пузу. — Значит, щенок будет цвета луны? — спросил он у взрослых и, конечно, у Банки, которая облизала ему ладонь. Хагрид, как ни силился, всё-таки зашмыгал носом прямо перед профессором. В бороде и усах у него начали застревать звёзды, а сам он распух, как туча. Маленький Гарри погладил и его тоже, дотянувшись до пальца. — Ей не будет больно, — сдержанно утешил Снейп, достав наконец пузырёк. — Она просто уснёт. — Да мы ведь… столько лет… — Мне жаль. И вот — Северус присел возле Банки и аккуратно раскрыл ей пасть: собака далась в его руки безропотно, словно всё понимая. Гарри трепал её по холке, а она благодарно шевелила хвостом. Снейп вылил зелье до самой последней капли. — Сколько… — Хагрид высморкался в скатерть-платок, громко, так, что под Гарри запрыгали камешки. — Сколько, профессор? — Думаю, минут пять. И вот — лесничий бухнулся на колени, сгрёб своего друга в охапку и тут же затих. Северус еле успел отодвинуть Гарри — так спешил горюющий Хагрид. Тот был похож на большого косматого зверя с добычей, и его волосы, напоминающие пружинки, трепетали на фоне Запретного леса и звёзд. Гарри разволновался: он чего-то не понимал. — Перфессор, — шепнул Северусу мальчишка, подёргав за полу мантии, — Дамблдор сказал, что все псы попадают в рай. — Вот как. — Значит, я смогу повидаться с ней, когда захочу? Снейп озадачился. Он никогда не объяснял таких простых вещей, потому что объяснить их было сложнее всего. А Гарри смотрел на него снизу вверх, и глаза его начинали поблескивать, словно льдинки. — Не когда захочешь, но когда-нибудь, — соврал Северус. Ведь мальчишка не хотел слышать правду, а хотел, чтобы его обманули! — А клыки… Банка с клыками — это та банка, которую вы искали, да? — Забудьте вы уже про эту банку, Поттер, — шикнул всё-таки Снейп, не сдержавшись. — Вечно придумаете ерунду! Гарри расстроился, потому что окончательно убедился — Неслабокам помочь не вышло. Он теперь не скоро встретится с Банкой (когда-нибудь — это, должно быть, не завтра), профессор всё ещё злится, а у Макаронины — большие проблемы… Гарри опять посмотрел на луну. — Идёмте, Поттер. Я отведу вас в замок, — послышался голос Снейпа над ним. Его мантия, его волосы, его глаза — всё могло слиться с небом, таким же чёрным, если бы Гарри постоял ещё немного вот так. — Я останусь здесь, с Хагридом, — решил он. — Вы и без того увидели слишком много. — Перфессор-сэр, увидеть — это ещё не всё! И Мартышка вдруг улыбнулась, словно сказала что-то предельно важное. А Снейп решил молча: «Какая чушь!» И всё-таки ушёл. А Гарри остался, ожидая, пока Банка перестанет скулить, а Хагрид, кажется, плакать. Так и наступила тёмная ночь.* * *
— Все псы попадают в рай, — сказал Гарри позже, когда они закопали Банку. — Мне Дамблдор рассказал. Лесничий сконфужено вытер платком лицо, опять смачно высморкался, но когда наклонился к мальчишке — уже стал собой, с улыбкой, потерянной в бороде. — Ну, раз Дамблдор говорит, значит, так и есть. И к восторгу Гарри, Хагрид поднял его на своё плечо («Широкое, как табурет!»), и они направились к замку, отвернувшись от закопанной ямки. — Хагрид, а как же щенок? — вспомнил Гарри. — Мы его назовём? — Давай назовём. Как ты хочешь? — спросил лесничий уже веселее. Гарри не задумался и на мгновение — ему давно стало ясно, как можно щенка назвать. — Клык, — предложил он. — Давай назовём его Клык, потому что он будет цвета луны. Точно-точно — я в этом уверен! И Хагрид с ним согласился, и Хагрид наконец улыбнулся, и они пошли дальше к замку, где мигали окошки, кто-то ходил с зажжёнными палочками, и говорил, и смеялся, и продолжал отчего-то жить… И Гарри покачивался на плече и старался думать, что один клык — это так же здорово, как и целая банка. «Ну, это если Клык вырастет с Банку, конечно!» — решил напоследок он.