Dragon Drabbles-2

Натаниэль всегда втайне надеялся, что к Бетани Зов придет позже, чем к нему самому. Хотя бы на пару-тройку лет, пускай многие сочтут это за малость, но для любого Серого Стража и пара лет — роскошь, о которой можно даже вдоволь помечтать. Порой, размышляя об этом, он сам себя ругал за малодушие — ведь если он уйдет на Тропы первым, это значит, что он не увидит, как уходит она. Тогда он освободит себя от боли заранее, попытавшись, накладывая на тетиву последнюю стрелу, не задумываться о том, как было тяжело ей провожать его в последний раз. Натаниэль любил руки Бетани. В его память навсегда врезалась картина, когда она, устав ждать помощи от работников в Башне Бдения, стирала на залитом солнцем дворе свою рубаху в деревянном чане с водой. Бетани тогда высоко закатала рукава и, умело орудуя на стиральной доске, нет-нет да и пыталась отбросить мокрым запястьем со лба непослушные волосы. Натаниэлю с его привычной тренировочной площадки было видно, какая белая и гладкая у нее кожа. И невыносимо хотелось коснуться ее губами. Тогда он запрещал себе об этом думать — Бетани Хоук, рекрут из Киркволла, только недавно появилась в Башне, а Натаниэль даже от себя самого предпочитал скрывать, насколько она ему нравится. Его лишь недавно назначили Стражем-Констеблем, и он изо всех сил старался не ударить в грязь лицом. Связь с молодым рекрутом тогда казалась ему… неправильной. Конечно, время все изменило и выкрутило по-своему, и вскоре Натаниэль, задыхаясь от волнения, целовал мягкие и ласковые руки Бетани Хоук, вовсе не думая о возможном ущербе для репутации. Ущерба, к слову сказать, никакого и не было — Натаниэля в Башне давно и прочно уважали. Заслужил когда-то. Как, впоследствии смог заслужить и трепетную любовь малышки Бетани — любовь, которую Натаниэль старался сберечь и бережно пронести через все те недолгие годы, которые им отвел Создатель. Создатель… Создатель порой невыносимо жесток к детям своим. Кто же знал, что первое из отвратительных темных шершавых пятен, замеченных Натаниэлем на теле Бетани, появится именно там, чуть выше запястья, которого он сотни раз касался губами? Насмешка? Судьба? Случайность? — Время пришло, — прошептала тогда Бетани, отнимая руку и зачем-то пытаясь спрятать ее за спину, будто это могло все исправить. Натаниэль, проглотив горький комок, кивнул — у него таких пятен было уже много. От них тонкими нитками расползались под кожей испорченные скверной сосуды. — Ты тоже слышишь этот голос, Нат? — спросила Бетани, глядя ему в лицо. Из уголков ее глаз, все таких же солнечных, как в молодости, давно густым веером расходились морщинки. — Он прекрасен, не правда ли? — Нет, он вовсе не прекрасен, Бет, — покачал головой Натаниэль, мягко привлекая ее к себе, обнимая за плечи так, чтобы она не увидела его слез. Мужчина не имеет права плакать, учил его отец когда-то. — Кто вообще назвал это омерзительное бормотание “чарующей музыкой”? Конечно, он лгал. Зов завораживал Натаниэля точно так же, как и множество Стражей до него. Нашептывал что-то неясное, но такое соблазнительное, пытался увести за собой, сбить с дороги, увлечь во тьму, где множество таких же, как он, вечно вгрызаются в камень, пытаясь отыскать очередного Древнего Бога? “Мы — такие же, как ты. Мы — единство. Мы — сила. Мы — Зов”. Этот самообман давал Натаниэлю право верить, что Зов еще не до конца свел его с ума. Что он еще может бороться. Но теперь это, кажется, не имело смысла? — Ты пойдешь со мной, когда придет время? — спросила Бетани, крепко сжав его руку. — Пойду, — хрипло ответил Натаниэль и погладил ее по щеке. — Мы отправимся вместе. Он помнил, где входы на Глубинные Тропы были завалены лишь поверхностно. Порождения тьмы давным давно не появлялись в Амарантайне, и потому Стражи позволили себе немного ослабить бдительность. Возможно, это было ошибкой. Возможно, несколько крупных валунов, запечатавших провал, когда-нибудь станут тем самым тонким местом, через которое в Ферелден прорвется новый Мор. Впрочем, Мор не остановить парой камней. Кому, как не Натаниэлю, было этого не знать? Бетани играючи разбросала валуны в стороны, сделав пару плавных движений руками. Натаниэль невольно залюбовался ей — несмотря на возраст, густое серебро во вьющихся волосах, пережитые потери и черную отраву в крови, она все еще была прекрасна. Для него, во всяком случае. Возможно, потому, что в его памяти она навсегда осталась юной и нежной, трогательно печальной, вызывающей желание спрятать от невзгод за собственной спиной. Его Бетани. Из провала густо пахнуло пещерной сыростью, и Натаниэль почувствовал, как Зов в ушах усилился многократно. Скверна в его жилах будто почувствовала свой исток, и теперь манила войти в глухую темноту прохода, чтобы вернуться к множеству. — Скажи, — вдруг спросила Бетани. — Когда ты перестал верить, что Кусланд найдется? — Я верю до сих пор, — ответил Натаниэль, по привычке проверяя за спиной колчан со стрелами. — Но он пропал уже много лет назад. — Бетани опустила глаза. — Да и его Зов должен был прийти еще раньше нашего… — Ты ведь никогда не встречалась с Кусландом, Бет, — усмехнулся Натаниэль, в последний раз всматриваясь в раззолоченную солнцем листву на низких деревьях, которыми поросли холмы. — Он вцеплялся зубами в любой, даже самый завалящий шанс победить, и не успокаивался, пока не получал, что задумал. — Я столько слышала о нем, что со временем начала верить, что знаю его лично, — улыбнулась Бетани. Ее лицо было бледным, и у Натаниэля сжалось сердце. Она тоже понимала, что стоит им пройти еще несколько шагов к зияющему жерлу провала, как пути назад уже не останется. — Но ведь вести о нем перестали приходить уже очень давно. — Кусланд вернется, — упрямо мотнул головой Натаниэль. — Пусть даже приползет с лекарством в зубах. Его просто так не взять. — Жаль, что мы его уже не дождемся, — прошептала Бетани и покрепче сжала свой посох. — Да, — ответил Натаниэль. — Жаль. Их проглотила насыщенная запахом скверны темнота. Шепот и музыка в ушах становились все громче, назойливее, слаще, манили за собой, уводили вглубь, заставляли брести вперед, не думая о времени и голоде. Они шли, петляя коридорами и полуобрушенными ходами: построенными гномами, прорытыми порождениями тьмы. Казалось, порождения тьмы и впрямь давно покинули эти места. Сторонний путник решил бы именно так, не встретив за множество минувших часов никого и ничего, кроме крупных пещерных пауков. Но Зов в голове Натаниэля свидетельствовал о другом — его ждали впереди. Их ждали. Они остановились у обрыва, круто уходящего вниз. Когда-то здесь проходил широкий гномий тракт, но плиты провалились, и в непроглядной темноте трудно было понять, какой глубины пропасть разверзлась у их ног. Натаниэль поднял осколок камня и бросил перед собой. — Неглубоко, — тихо сказала Бетани, вслушавшись в рожденный падением камешка звук. — Ты слышишь? — Я слышу, — прошептал Натаниэль. — Они нас ждут. Они были там. Оно. Множество. Единство. — Знаешь… Я хочу что-то тебе сказать. То, чего никогда не осмеливалась, но теперь-то, похоже, уже можно? — Бетани взяла его за руку и отвернулась, пытаясь что-то рассмотреть в черноте за краем плиты. — Когда-то я мечтала, что Кусланд в один прекрасный день вернется со средством от скверны, и тогда… — Что тогда? — Натаниэль ласково погладил ее по волосам. — Страшная тайна Серых Стражей перестала бы быть такой страшной? — Нет, — покачала головой Бетани, посмотрела на него, и Натаниэль прочел в ее глазах обиду на то, что он не позволил ей закончить. — Тогда… Тогда я бы родила тебе сына. Ты — достойный человек, Натаниэль Хоу. Такие, как ты, должны продолжаться, чтобы… Натаниэль снова не дал ей договорить, прижал к себе, уже не думая прятать слезы. Они прошли рука об руку многое, слишком многое, чтобы что-то друг от друга скрывать, но об этом желании не знал даже он. — Почему ты никогда мне об этом не говорила? — спросил Натаниэль. — Потому что я перестала верить в чудеса еще в Киркволле, Нат, — ответила Бетани. — Даже когда мы встретили на Глубинных Тропах мою сестру, я вовсе не сочла это ни чудом, ни даром Создателя. Просто это была моя сестра. Она всегда оказывалась в странное время в странных местах. И в возвращение Кусланда я тоже почти не верила. Зачем терзать себе душу мыслями о том, чего никогда не случится? А, рассказав — терзать ее тебе? Бетани осторожно высвободилась из объятий и, стерев пальцем слезу с его щеки, добавила с улыбкой: — Глупо сейчас думать о каком-то там продолжении. Мы ведь вот-вот закончимся, не так ли? Как хорошая книга... — Прекрасная, — с горечью ответил Натаниэль. — Надеюсь, что те, кто ее прочитал, остались довольны. Когда Натаниэль решительно спрыгнул с края каменной плиты, он знал, что Бетани без колебаний последует за ним. Их повесть должна была закончиться рассказом о множестве порождений тьмы, что погибли от его стрел и кинжала, от ее пламени и молний. Жаль, что дописать эту историю так никому и не довелось.