Герой Волн

      Не понимаю, какая сила заставила меня двинуться по направлению к сконструированной сцене. Какое количество детей уже поднималось по этим ступенькам? Большинство из них не вернулось. От многих не осталось даже костей. Как странно, что сейчас настала моя очередь. Крохотный лучик надежды, что сейчас всё изменится, сейчас кто-то займёт моё место, сейчас кто-то станет добровольцем, как Алисия, зарождается в моём сердце. Ведь это неправильно.       Встаю рядом с Бонни и замечаю, что все взгляды направлены на меня. Замечаю в бесконечной толпе детей Дэна и Уилла: кажется, что они ещё не поняли, что произошло. Пытаюсь отыскать бабушку, но её нигде не видно. Ловлю взгляды знакомых, и все они смотрят с состраданием. Как говорила бабушка, многие знали моих родителей. Несправедливо, их не знал я. - О, какой красавчик. – лепечет Бонни. – Есть ли доброволец?        В ответ ей тишина. Никто не двигается, не выходит вперёд. Я с надеждой смотрю на группу старших ребят. Знаю, что это неправильно, если один из них погибнет из-за меня, так как занял моё место. Возможно, моя совесть даже будет мучить меня. Но лучше так, чем отправиться на арену, чтобы сразится с 23 другими противниками.       Скорее всего, добровольцев нет из-за прошлого года. На Жатве 64-ых Голодных игр добровольцами вызвались трое парней. Одновременно. Как я слышал, они были друзьями и решили так пошутить. Но над Капитолеем не шутят. Он не потерпит таких шуток. Некоторое время никто не знал, что делать, потому что раньше такого не случалось. Не знаю, правда ли парни планировали отправиться на Голодные Игры или нет, но их не взяли. Пришлось отложить Жатву на день, так как начались споры по этому поводу. Капитолий не мог отправить их втроём, но по правилам, если человек вызывается добровольно, он имеет полное право занять место вытянутого трибута. Зрителям в Капитолии очень не понравилось то, что Игры были отложены на день. Боясь излишних проблем, Президент Сноу отправил на игры того мальчишку, чьё имя было вытянуто из стеклянного шара. А тех троих жестоко наказали. Их убили. Всех троих. Прилюдно. «Да не осмелится больше никто бросать вызов Капитолию» - вот таким был приговор за неподчинение и насмехательство над столицей Панема. Чтобы люди знали, что ничего не проходит бесследно, что Капитолий не потерпит таких издевательств над собой от своих подчинённых. Вот почему сегодня никто не решился рискнуть. Кто знает? Может, Капитолий захочет проучить нас ещё раз, чтобы мы точно не забыли, что правила Голодных Игр придуманы Капитолием. А не нами.       Мэр длинно и нудно зачитывает «Договор с повинными в мятеже дистриктами», как того требуют правила церемонии, но я не слышу ни слова. Я отправляюсь на Игры вот, какая мысль стучит у меня в голове. Не то, чтобы это ужасно, но это пугает. Мне всего четырнадцать. На мне сразу можно ставить крест, ибо в таком возрасте ещё никто не побеждал. Скорее всего, меня не возьмут в команду Профи. Профи - это трибуты из первого, второго и четвёртого Дистриктов, кто тренируются большую часть их жизни.       Мэр наконец заканчивает читать нестерпимо скучный договор и жестом велит нам с Алисей пожать друг другу руки. На секунду наши взгляды встречаются, и в её глазах я вижу тревогу. Я не могу просто смотреть на эту девушку, не представив, как она пытается перерезать мне горло. Победа нужна ей, а не мне. Хотя у меня её и не будет.       Играет гимн, и мы стоим повернувшись к толпе. В любом случае, есть вероятность , что меня убьёт не Алисия. Нас же двадцать четыре.       После того, как закончился гимн, нас под охраной ведут к дому Правосудия. Там меня оставляют в красиво обставленной комнате для последней встречи с родственниками и друзьями. Я понимаю, что не готов последний раз увидеть их всех. Дэн скорее всего пойдёт к Алисии, не смотря на то, что он ужасно зол на неё. Она его сестра. Если он не появится, я пойму его.       Оглядевшись по комнате, одна мысль зарождается у меня в голове. Почему трибуты, которые отчаянно не хотят на Игры, не убьют себя здесь? В этой комнате? Вот, например, в двух метрах от себя я вижу десятисантиметровую, мраморную фигуру женщины. Один удар ей по голове, и тебе точно никуда не придётся ехать, а уж тем более участвовать в кровопролитии. Именно сейчас я понимаю, почему никто никогда не делал этого: из-за надежды. Надежда сильнее страха. Надежда на то, что ты всё-таки вернёшься, заставляет тебя сидеть здесь спокойно.       Дверь открывается, и входит бабушка. Я сразу же обнимаю её, а моя рубашка становится мокрой не только от пота, но и от её горьких слёз. Какого должно быть для неё всё происходящее? Интересно, она надеяться на моё возвращение или же нет? Мы садимся на коженный диван и молчим. Кажется, слова сейчас не нужны. Да, я и не знаю, что сказать. Мы просто наслаждаемся последними драгоценными минутами проведёнными вместе. - Финник…       Моё имя, произнесённое её тихим голосом, больше похоже на молитву. Только мы не молимся. Прощальная лепта. - Бабуль, всё будет хорошо. Я обещаю. – говорю я, стараясь успокоить её. - Да, дорогой, всё будет хорошо. – В середине предложения её голос надламывается. Создаётся впечатление, что она говорит это больше для себя, нежели для меня. Мы оба понимаем, что ничего не будет хорошо. - Ты справишься. Ты сильный. Ты умный. Ты храбрый.       Бабушка искренне верит в моё возвращение. У неё не останется никого, если я не вернусь. Ни дочки, ни внука. Я понимаю, что люди из Дистрикта не оставят её, помогут, чем смогут. Но это лишь временно. Я знаю, что она сможет обеспечить себя, но душевная боль никогда не уйдёт. После того, как её дочь была «забрана морем», я был её утешением и опорой. А после меня не останется никого: лишь горе потерь в её старой душе.       Молчание продолжается, и я уже начинаю волноваться, что не скажу что-то важное. Не напомню бабушке, что она самое дорогое для меня. Но подходящие слова всё не находятся. Пускай это молчание передаст ей все мои чувства, ведь она как никто иной понимает меня.       В дверях появляется миротворец - время вышло. Мы снова обнимаемся, и бабушка шепчет мне в ухо: « Постарайся вернуться. Я люблю тебя. » - И я тебя.       В конце концов, миротворец выводит её за дверь. Я снова остаюсь один. «Постарайся вернуться.» Нет, я не сумею. Бабушка должна понимать это. Там будут ребята из первого и второго Дистриктов, которые старше и крупней меня. К сожалению, там моё милое личико мне не поможет.       Дверь снова открывается, и я вижу перед собой Уилла. Он выглядит таким потерянным, и смотрит так же, как смотрел на Алисию, когда та поднялась на сцену. Живой труп. И ни он, никто другой, ничего не могут с этим сделать. Лишь смотреть. Интересно, он ходил к Алисии и рассказал ей о своих чувствах? Ведь, это возможно их последняя встреча. Дэна рядом нет: скорее всего, он не придёт. - Ты был у Алисии? – спрашиваю я, чтобы заполнить наступившее молчание. - Нет. Я не могу на неё смотреть, – отвечает он. - А на меня, значит, можешь? – пытаюсь пошутить. Господи, да это наши с ним последние минуты, а мы слов не можем найти. - Слушай, Финник, ты знаешь, что я не могу выбирать сейчас, так же как и Дэн. Вы мне оба очень дороги. Ты - мой лучший друг, она - моя любовь. Но я не видел её и не смог сказать это. Поэтому скажу тебе, - он делает паузу, а я пока пытаюсь понять, что «это» он хочет сказать. Признаться мне в любви? Что за бред? - Постарайся вернуться.       Эта фраза как пощечина. То же самое сказала мне бабушка, теперь Уилл. Это странно. Неужели Уилл готов смириться со смертью Алисии? Или он просто не понимает, что вернётся только один? - Не смогу, ты же знаешь, я тренировался, да. Но этого недостаточно. В любом случае, не смотри на меня так, как будто я уже мёртв.       Он улыбается той редкой улыбкой. Но смех не задерживается на его губах, он переходит в глаза. Его глаза тоже смеются. Как сегодня утром на море. Сегодня? Кажется, что прошла уже неделя.       Снова в дверях появляется миротворец и жестом приглашает Уилла выйти. Мы жмём друг другу руки, и он выходит. Это всё. Не думаю, что придёт кто-то ещё. У меня, конечно, не плохие отношения со многими людьми из Дистрикта, но не настолько близкие, чтобы они слишком горевали о моём отправлении на Игры. Но дверь открывается в третий раз, и, поднимая взгляд, я вижу Дэна. Миротворец говорит ему грубым, басистым голосом, что у него одна минута, на что Дэн кратко кивает. В его глазах нет слёз, лишь отчаянность. Для него было подвигом вообще придти ко мне. - Финник, у меня к тебе просьба. Ты сам понимаешь, какая ситуация. – Я жду, когда он продолжит, но он упорно молчит. - Какая просьба? - Ты должен мне кое-что пообещать. Не убивай Алисию. Я знаю, что это не зависит от тебя, это зависит от ситуации. Я знаю, что ты, скорее всего, будешь в команде Профи. Точнее, я уверен в этом. Но там будет и она. А так же ребята из 1 и 2 Дистриктов. И, бог, знает, кто ещё. Ты понимаешь, что когда не станет «разминки» начнётся всё веселье. Все союзы будут расторгнуты, и вы пойдёте друг на друга. И, пожалуйста, не убивай её. Даже, если будет шанс. - Господи, что за бред? Я не собираюсь убивать Алисию! – отвечаю я. - Пообещай, Финник. - Ты не понимаешь, что её все равно могут убить. Пусть это буду не я, а кто-то другой? - Мне будет легче. Я не хочу видеть, как мой лучший друг проткнёт сердце моей сестре. Для меня видеть вас даже сейчас, как пытка. И, если тебе станет легче, Алисия пообещала, что тоже не будет убивать тебя. Просто, когда один из вас вернётся, то я хочу посмотреть ему в глаза без ненависти.        «Когда вернётся», а не «Если вернётся». Он рассчитывает на возвращение одного из нас. - Обещаю.       Он снова кратко кивает и поднимается. У двери Дэн неожиданно разворачивается. - Я верю тебе, Одэйр.       От Дома правосудия до станции рукой подать, особенно на машине. Не верится, что я осматриваю дистрикт в последний раз. Я не только попрощался с родными и друзьями, но и со своим домом.        Алисия, сидящая рядом со мной, тоже смотрит в окно. Взгляд её таких же тёмных глаз, как у Дэна, наполнен грустью. Возможно, она уже жалеет о своём выборе, хотя я сомневаюсь в этом. Алисия пошла на Голодные Игры по своей воле, ни то что я. В это время Бонни Кинг рассказывает нам о величии Капитолия, о всех его преимуществах над Дистриктами, о том, какие шикарные блюда нам подадут в поезде, и о том, как нас встретят жители столицы.       Вся платформа кишит репортерами. Их похожие на насекомых камеры направлены прямо мне в лицо. Впрочем, моё лицо, как и лицо Алисии не выражает никаких эмоций.        Несколько минут мы стоим в дверях вагона под жадными объективами телекамер, потом нам разрешают пройти внутрь, и двери милостиво закрываются. Поезд трогается.        Поездка до Капитолия займёт не больше четырех часов. Жатву в других Дистриктах и повтор нашей, мы посмотрим уже в Тренировочном Центре для трибутов в Капитолии. На следующий день все эти трибуты прибудут в столицу, и начнётся длительная подготовка к Церемонии открытия, где вся публика впервые увидит участников 65-ых Голодных Игр. Я никогда раньше не ездил на поезде. Путешествия между Дистриктами запрещены, кроме особых случаев, таких как Тур Победителя. Этот поезд роскошный. Нам выделяют по отдельному купе, к которому примыкают гардеробная, туалет и душ с горячей и холодной водой. Холодная вода сейчас была бы кстати. Моя рубашка из-за жары пропахла потом. Оставив её и брюки на огромной кровати, я иду в душ. Холод помогает избавиться от ненужных мыслей, успокоить разбушевавшийся разум. В выдвижных ящиках полно всего, но я останавливаю свой выбор на мягких штанах и тонком свитере темно-синего цвета. Цвета вечернего моря. Это сразу же напоминает мне о моём доме вблизи моря. Что сейчас происходит в этом доме? Скорее всего, бабушка роется в моих вещах, пытаясь унять беспокойство, или Линда пытается отвлечь её бессмысленным разговором за кружечкой горячего чая. Непонятный ком поднимается к горлу при виде этой картины перед глазами. Нет, не стоит думать об этом. Бонни сказала, что для нашего ужина мы должны встретиться через час в столовой. Не представляю, где это, но думаю, что прогулка по поезду поможет мне избавиться от мыслей о доме. И правда, когда я захожу в уже полную столовую, мой разум чист.        Алисия сидит рядом с пустым креслом, наверное, предназначенным для меня. Напротив неё сидит Мэгз, смотря внимательно на девушку перед ней, а Бонни снова щебечет о том, что нас ждёт в Капитолии. Как удивительно, что она не упоминает того, что ждёт нас на арене. - О, вот и наш красавец. Ты заблудился? - едва заметив меня, восклицает Кинг.       Я с улыбкой занимаю своё место, замечая, что глаза всех дам направлены на меня. Немного неловко быть единственным мужчиной в комнате, хотя это не важно. - Да, - отвечаю я, - Это всё нам?       Только сейчас я замечаю, что стол полон разной еды. Густой морковный суп, салат, бараньи котлеты с картофельным пюре, сыр, фрукты, шоколадный торт. Я не жалуюсь на то, как меня кормит бабушка, но это определённо больше, чем я мог себе представить. Обменявшись взглядом с Алисией, мы налегаем на еду.       Наевшись вдоволь, я отклоняюсь на спинку и осматриваю комнату. Но первое, на что я натыкаюсь это сверлящий взгляд Мэгз. Старушка смотрит так, будто я ей что-то должен или же сделал что-то непростительное. Затем неожиданно её губы расходятся в улыбке. - Эм, какая у нас будет стратегия? – спрашиваю я, когда все заканчивают с едой, и смотрю на Мэгз. Улыбка так и не сошла с её губ. - Финник, тебе не нужна стратегия. Твои инстинкты подскажут тебе, что делать, - её голос старый, и в нём чувствуется какая-то хрипота, явно не из-за больного горла, - Алисия, передай мне, пожалуйста, воду? - А какая моя стратегия? – спрашивает девушка. Ей точно не понравилось, что её обделили вниманием. Ведь в лице ментора мы должны быть равны. - Делай, что задумала.        Я смотрю на Алисию, но она сама не поняла, что это значит. Что она могла задумать, о чём уже знает Мэгз? Мда, большую помощь мы, конечно, получили. Да и моя стратегия. Мои инстинкты? Что? Какие инстинкты? - Ой, смотрите, уже видно Капитолий. Вам главное понравиться спонсорам. У тебя, красавец, с этим проблем не будет. – подмигивая мне, лепечет Бонни.        Да, Бонни права. Поддержка спонсоров очень важна на Играх. Например, ты умираешь от обезвоживания, и несколько капель воды могут решить твою судьбу, спонсоры могут прислать тебе её. Чем больше твоя популярность среди других трибутов, тем больше спонсоров ты привлечешь. Люди, с полными карманами денег, не стесняясь, ставят на твою жизнь, но при этом сами и могут спасти эту самую жизнь. Обычно всё внимание получают самые сильные, самые умные и самые привлекательные трибуты, те, кто вероятнее всего одержит победу на Голодных Играх. Несколько лет назад победитель не был самым сильным, но во время его интервью выиграл внимание аудиенции, поэтому выжил на арене, в основном, благодаря подаркам спонсоров.       После комментария Бонни о Капитолии, мы с Алисей незамедлительно побежали к окну. Вот он — всевластный Капитолий, главный город Панема. Он похож на город с красивой картины, которая висит на главной площади Дистрикта 4. Хотя даже на ней Капитолий не выглядит таким роскошным и великим, как в реальности. Огромные здания построенные в разных стилях, сверкающие вывески и бурлящая жизнь. Такое ощущение, будто ты попадешь в какой-то фильм, и весь этот город создан лишь для съёмок, что это просто нарисованный задний план для нового кадра. Вскоре весь вид сливается в одну картину, и я уже не могу различить ярких людей от не менее ярких зданий.