Я превращу твою жизнь в ад

Я всегда считала, что трудности закаляют характер и помогают личности эволюционировать. Это утверждение верно, если ты теоретически видишь свет в конце тоннеля. Спустя три недели мой свет стал меркнуть, и я физически начала ощущать себя потерянной во мраке. Первое время я думала, что история с подтасовкой контрольных станет постепенно забываться, гнев и разочарование моих сокурсников сгладится, уступая место простому игнору. Однако, чем больше времени проходило, тем сильнее я чувствовала их ненависть. Многие из них уже решили финансовый вопрос с обучением на следующий семестр, что должно было означать наступление затишья, но вопреки всем моим ожиданиям, издевательства стали носить более изощрённый характер. Меня как бы невзначай толкали, неосторожно проливали горячие напитки на одежду, незаметно резали бритвой мою сумку и вещи. Староста стала умалчивать о переносе занятий, мне часто не доставались нужные для учёбы распечатки, на спину клеили стикеры с обидными прозвищами, мои контрольные работы и рефераты стали теряться… Первое время я гадала, в чём может быть причина, а потом до меня дошло. Из меня просто сделали громоотвод, грушу для битья. Все свои неприятности и неудачи сокурсники выплёскивали теперь на меня. Они не чувствовали раскаяния или жалости. В их подсознании чётко укрепилась установка, что я заслуживаю всё это. "Таких, как ты, нужно давить", — сказал мне мой однокурсник. И они давили. Я старалась не обращать внимания и с безразличием воспринимать все их выходки, но если большую часть своего времени ты находишься под постоянным прессингом, рано или поздно твоя бронь начинает трещать по швам. Возможно, мне было бы легче, если Мина стала поддерживать меня, но она со мной не разговаривала. Моя подруга не принимала участия в издевательствах, но сторонилась и всячески избегала. Возможно, это могло показаться странным, но я не плакала. Даже когда оставалась одна, и никто не мог меня увидеть. Я впала в какой-то странный анабиоз. Мне было обидно, рыдания сдавливали горло и грудь, но я не могла пролить ни слезинки. Мне казалось, что если я начну плакать, то больше никогда уже не остановлюсь. Жизнь продолжалась каждый день, и понемногу я стала подстраиваться под сложившиеся обстоятельства. На занятия я приходила за минуту до начала, все работы передавала лично в руки преподавателей, свободное время между лекциями проводила в библиотеке в самом дальнем закутке, обедала там же. Вот так из жизнерадостной девушки я превратилась в параноика, который постоянно оглядывался, прислушивался к шорохам и вздрагивал всякий раз, когда видел группу молодых людей, не обязательно с моего курса. Сейя Коу больше со мной не разговаривал. Он оставался сторонним наблюдателем, и я часто ловила на себе взгляд его внимательных фиалковых глаз. Иногда в разгар очередной шутки в мой адрес его лицо приобретало выражение кота, стерегущего мышь. Казалось, молодой человек ждал, надеялся, что я дам слабину и позову его на помощь. "Только скажи, и всё закончится." — говорили его глаза. Но я твёрдо решила больше никогда не связываться с Сейей Коу. Я отчётливо помнила тот самый день, когда издевательства надо мной перешли черту допустимого. Мина тогда не появлялась на занятиях уже третий день. Возможно, опять простудилась. После учёбы я хотела пойти навестить её и наконец-то поговорить. На улице было пасмурно и холодно. Погода полностью соответствовала декорациям драмы, которая вот-вот должна была разыграться. Мы сидели в аудитории, предоставленные сами себе. Преподавателя срочно вызвали в деканат, и он отсутствовал уже более получаса. Задания по экономике были выполнены, и теперь молодые люди маялись от безделья: сидели в телефонах, трепались ни о чём. — Что-то скучно сегодня! — вздохнул Амида Танака. — Да, как-то не весело! — подтвердил Даики Като. — Эй, Цукино давно не огребала! — выкрикнула староста. — Точняк! А давайте разденем её и пустим голой в коридор! — предложил Хироши Ямада. Я вздрогнула. Сердце замерло. Они это серьёзно?! Я подняла голову. Они смеялись и плотоядно пялились на меня. — А это идея! Эта сука должна знать своё место! — засмеялась Сакура Ито. — Посмотрим, какая она без одежды! — Хироши Ямада облизнул губы. Человек шесть повскакивали со своих мест и направились ко мне. Моментально оценив ситуацию и сообразив, что шутить они не намерены, я бросилась к двери. Но Хироши Ямада опередил меня, преградив путь, а другие быстро взяли в кольцо. — Вы совсем рехнулись?! Это несмешно! — крикнула я, затравленно озираясь по сторонам в поиске выхода. Шесть человек стояли плотно друг к другу, остальные однокурсники тоже встали со своих мест и направились ко мне, доставая мобильные телефоны. Сейя Коу остался сидеть на своём месте. — Ещё как смешно! Сейчас мы тебя сделаем, цыпа! — заржал Амида Танака, протягивая ко мне руки. Я размахнулась и влепила ему пощёчину. — Ах ты тварь! — зарычал он, пиная меня в живот. Я отлетела на метр назад и еле устояла на ногах. Боль разлилась по телу, в глазах зарябило. Вокруг меня моментально образовалось плотное кольцо из однокурсников. Они ржали, показывали на меня пальцами и снимали на телефон. Хироши Ямада подлетел ко мне и попытался сорвать рубашку. Я лягнула его в пах. Он скорчился и упал на колени. — Вот же сука бешеная! — заорал Амида Танака. — Ребята, давайте все вместе! Они навалились на меня втроём. Я пыталась кусаться и царапаться, но Хироши Ямада схватил меня за руки и отвёл за спину. Амида придерживал мои ноги. — Круто, парни. Держите эту суку! Я сниму её крупным планом! — староста поднесла к моему лицу телефон. Вы — демоны! Никакие вы не люди! Я посмотрела на лица, окружавшие меня со всех сторон. Ни тени жалости или сочувствия. Одна похоть, жажда расправы и отвращение. Они пойдут до конца… я подняла голову. Сейя Коу оставался на своём месте. На лице было написано ожидание. Наши глаза встретились. "Попроси меня, и всё кончится", "Стань моей", — словно говорил он мне. Но я молчала. Не выйдет, Сейя Коу! Я не стану плясать под твою дудку! В свой взгляд я вложила всё свое презрение, на которое только была способна. Он улыбнулся. "Дурочка. Эти ублюдки разорвут тебя". Меня повалили на пол и стали стаскивать одежду. Я кричала, брыкалась и извивалась, но силы были не равны, я — одна, а этих подонков было много. Их нетерпеливые руки шарили по моему телу, а ткань трещала по швам. Кто-то ударил меня по голове. Я закричала ещё громче. — Эй, что вы делаете?! — послышался крик преподавателя. Меня моментально отпустили и толпа тут же рассосалась. — Мисс Цукино, с вами всё в порядке? — с тревогой спросил профессор Мао, помогая мне встать. — Что здесь происходит?! — закричал профессор. Мои мучители молчали. — Быстро сели по своим местам! И чтобы никто не двигался! Я сейчас позову декана! Мисс Цукино, вы пойдёте со мной или останетесь здесь? — Я останусь здесь, — сказала я тихо. — Хорошо. Я сейчас вернусь. Профессор вышел из аудитории. Я обвела взглядом сокурсников. Их лица были парализованы страхом, а глаза бегали. Гнев стал подниматься, пронзая всё моё существо. Жалкие, трусливые ублюдки и Сейя Коу решили загнать меня в угол! Я покажу, на что способна сука, которою вы сами из меня сделали! Я медленно подошла к старосте и выхватила телефон. Та была настолько ошарашена моей наглостью, что даже не пыталась его удержать. Я нашла отснятое видео и отправила его себе. Затем я поднялась на кафедру, обвела всех взглядом и громко произнесла: — А теперь слушайте меня, сукины ублюдки! Я скажу это один раз и, клянусь, я настроена серьёзно! С этого дня вы все мои персональные и личные холопы. Сейчас в эту дверь войдёт декан и только от меня и моих показаний зависит ваша дальнейшая жизнь. Если я выдвину обвинение в полицию — вам всем пиздец! У меня есть свидетель — профессор Мао, и у меня есть снятое вами видео. С этого дня вы не разговариваете со мной, а я с вами. Если я увижу хоть один смешок или косой взгляд, я напишу заявление в полицию и пойду на телевидение, а там в прямом эфире выложу всю правду об издевательствах надо мной. Я подниму такой скандал, что вы потом по гроб не отмоетесь. — Чего и следовало ожидать от крысы! — язвительно сказала староста. — И от этой крысы сейчас зависит твоя жизнь, если ты до сих пор не въехала, тупая образина! — зашипела я, буравя старосту взглядом, которым можно было забивать гвозди. — Запомните эту минуту, как вас всех поимела эта самая крыса! Я вовсе не шучу, и я пойду до конца! Я снова обвела всю аудиторию внимательным взглядом. Они молчали, склонив головы. Ну, что же, молчание — знак согласия. Я посмотрела на Сейю Коу. Его глаза были расширены, а губы чуть приоткрыты. Он смотрел на меня во все глаза поражённо и с восхищением. Я гордо вскинула голову. "1:1, Куколка", — улыбнулся он мне.