Заблудившееся Небо

Савада Емитсу возглавлял CEDEF уже не первый год, так что, очередная пачка документов, сообщающая о подозрительной активности одной из семей не входящих в Альянс с Вонголой, была обычным делом. Отдав необходимые распоряжения, Внешний Советник вызвал к себе Орегано. Эта девушка была, пожалуй, одной из самых преданных подчиненных Емитсу. Обязанная ему жизнью своих близких, Орегано без колебаний исполняла любой приказ Внешнего Советника. Скажи он ей умереть, и девушка с радостью пустила бы себе пулю в висок. Именно поэтому, Савада-старший доверял ей чуточку больше, чем остальным. По этой же причине, именно Орегано он решил поручить столь важную миссию. — Орегано, ты летишь в Японию, — без предисловий сообщил Емитсу девушке. — Детали здесь. Внешний Советник протянул ей тонкую папку. — Так точно, — по-военному четко ответила Орегано. — Разрешите идти? — Иди, — не стал задерживать подчиненную Савада-старший. Девушка вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь. Проводив взглядом ее подтянутую фигурку, как обычно, облаченную в строгий брючный костюм, Савада вновь вернулся к текущим обязанностям. В отличие от Девятого он был достаточно дальновиден и прекрасно осознавал опасность внешних врагов. В одиночку эти семьи были слабы, но стоило им позабыть про разногласия и объединиться, как Вонголе пришлось бы несладко. И сейчас Емитсу бросал все силы на то, чтобы не допустить этого единства. Ради сына, которому через каких-то десять лет предстоит встать во главе семьи. В том, что это произойдет, Савада-старший теперь не сомневался. Хотя внешне Юичи и был похож на Емитсу, Пламя Неба он наследовал по материнской линии. Все же не зря Емитсу в свое время прошерстил половину Японии в поисках прямых потомков Вонголы Примо. Нашел ведь. Нана была милой и бесконечно наивной, так что итальянцу, в чьих жилах текла и японская кровь, не составило большого труда очаровать восемнадцатилетнюю девушку. Свадьбу сыграли всего через полтора месяца после знакомства, а еще через год на свет появился Юичи. Честно говоря, Савада опасался, что кровь Примо окажется недостаточно сильна, поэтому всего через два года настоял на рождении второго ребенка. Но в этот раз супруга его разочаровала. Родилась девочка, которую назвали Тсунаеши. Конечно, и от нее могла быть польза. Боссом девочке не стать, а вот обеспечить семье дополнительные связи путем договорного брака, самое то. Но об этом пока было рано думать, поэтому Емитсу сосредоточился исключительно на сыне. Сам Внешний Советник хоть и имел в своих предках сразу двух боссов Вонголы — Третьего и Седьмого, претендовать на кресло главы семьи никак не мог. Тип пламени не подходил. Поэтому все надежды были только на Юичи. И мальчик не подвел. Его пламя пробудилось рано, сыну не было еще и четырех лет, но Емитсу не торопился сообщать об этом Ноно. Для начала надо было расчистить путь. Детей у Девятого было целых трое и все мужского пола, плюс Занзас, но его Внешний Советник в расчет не брал. Как бы Тимотео не пытался скрыть правду, Емитсу с самого начала был в курсе, что Девятый не имеет отношения к усыновленному им ребенку. Все же не зря он глава CEDEF. И хотя Пламя Ярости, которым обладал Занзас, наводило Саваду на мысль, что у приемыша в предках отметился Второй босс Вонголы, Внешний Советник не считал будущего босса Варии помехой. Наоборот, он должен был послужить важным инструментом в затеянной Емитсу комбинации. Правда, по ходу пришлось вносить некоторые корректировки, все же Ноно не послушал Саваду и рассорился с Занзасом, настроив против себя всю Варию, но это было не смертельно. Вскоре Юичи подрастет, и необходимость в Занзасе как в роли босса элитного отряда убийц, так и в роли кандидата, отпадет сама собой. А уж кем его заменить на посту лидера варийцев, найдется. Этим Внешний Советник займется лично. Благо, пара подходящих людей имеется. Жаль, конечно, что Тсунаеши выбыла из игры. Но искать ее силами Вонголы было слишком рискованно, информация о существовании Юичи могла вскрыться раньше времени. Поэтому пришлось использовать людей из CEDEF, снабдив их предварительно фальшивой информацией о внешности ребенка, а потом и подходящим трупом. Впрочем, потеря невелика. Всегда можно взять подходящую девочку из приюта и выдать ее за чудом выжившую Тсуну. Но не сейчас, а лет через пять-шесть. Пока же стоит набраться терпения. Семена посажены, осталось дождаться всходов.

***

— Юичи, иди завтракать, — крикнула Нана и, не дожидаясь пока сын спуститься, поспешила уйти с кухни. Женщина знала, что поступает неправильно, стараясь лишний раз не пересекаться со своим ребенком, но поделать с этим пока ничего не могла. Слишком сильным ударом стала для нее потеря младшей дочери. И хотя умом Нана понимала, что Юичи не виноват в том, что недоглядел за сестрой, истерзанная материнская душа отказывалась его простить. Пусть женщина никогда этого не показывала, маленькая Тсунаеши была ее любимицей. Нет, Нана гордилась сыном, радовалась его успехам, заботилась, но ласковая и добрая Тсуна занимала в ее сердце чуточку больше места, чем резкий, подчас эгоистичный Юичи. Зато Емитсу в сыне души не чаял, в промежутках между работой уделяя все свободное время только ему. Это позволяло их семье существовать в гармонии, где каждому ребенку доставалась своя часть родительской любви. Но все это рухнуло, когда не стало Тсунаеши. — Я ушел, — крикнул мальчик и, не услышав ответа, выскочил из дома. Хлопнула дверь, но Нана даже не повернула головы, продолжая затуманенным из-за частых слез взглядом, смотреть в окно. Юичи учился в младшей школе Намимори и этой весной перешел во второй класс. Лидер класса, харизматичный и бойкий, он легко собрал вокруг себя компанию одногодок. Да и ребята постарше относились к нему если не с уважением, то довольно лояльно. Вот только самому Саваде-младшему было абсолютно все равно, что о нем думают. Отец с ранних лет учил его, что окружающие люди всего лишь удобный инструмент, который просто надо научиться использовать. Сначала Юичи не понимал этого. Разве можно так обращаться с друзьями? Но чем больше проходило времени, тем лучше мальчик осознавал, что Емитсу прав. Знакомые, друзья и даже родственники могут исчезнуть, предать, причинить боль, поэтому гораздо проще относиться к ним как к вещам. Сломалась или потерялась, не беда. Всегда можно найти другую. Конечно, искоренить привязанности было непросто, но худо-бедно Юичи с этим справился, переведя, как и предписывал Савада-старший, большую часть тех, с кем он общался в категорию полезных или бесполезных инструментов. Единственное, с кем вышла заминка была его мать. Как бы мальчик не пытался это отрицать, равнодушие мамы его задевало. Юичи искренне удивляло резко изменившееся к нему отношению. Да, Тсуны больше нет. Но он-то жив, так в чем же дело? Сам мальчик воспринял гибель сестры довольно легко. Маленькая Тсунаеши его сильно раздражала. Она часто плакала и чуть что бежала жаловаться маме, а еще была неуклюжей, из-за чего несколько раз ломала игрушки Юичи. Когда ему сообщили, что Тсуна больше не вернется, он испытал облегчение и совсем немного грусти. К тому же на похороны, родители его с собой не взяли, отец настоял, что Юичи там делать нечего. Поэтому само понятие смерти для Савады — младшего пока оставалось чем-то эфемерным и … полезным. Как выяснилось, семейную трагедию очень удобно было использовать в своих интересах. Достаточно было сделать грустное лицо, и учитель, знавший о случившемся, немедленно прощал несделанное домашнее задание, а то и вовсе отпускал с уроков. Это Юичи нравилось, хотя он и не злоупотреблял открывшейся возможностью. Все-таки ему нельзя было показаться размазней, чтобы не потерять авторитет среди сверстников. По этой же причине, мальчик старался не слишком часто прогуливать уроки. Ведь только так он мог обеспечить полный контроль над своей свитой. Но сегодня Юичи не планировал идти в школу. Его путь лежал к заброшенной стройке, находившейся в соседнем районе. Это было единственное место в округе, где мальчик мог не опасаться, что кто-то увидит то, что он собирается сделать. Ловко пробравшись через дыру в заборе, Юичи направился вглубь. Там, среди старых бетонных плит, хранивших на себе отпечаток непогоды, была небольшая ровная площадка. Остановившись ближе к середине, Савада на всякий случай огляделся, а затем закрыл глаза и вытянул вперед руку. И ничего не произошло… Подождав еще пару минут, Юичи открыл глаза, недовольно уставившись на свои ладони. Почему не получается? В прошлый раз стоило ему так сделать, как на ладони появился небольшой язычок огня. Этот фокус ему несколько месяцев назад показал отец и был очень рад, когда мальчик смог его повторить. Правда, их огоньки различались по цвету, у Емитсу пламя оказалось голубое с едва заметным фиолетовым оттенком, а у самого Юичи, как у зажигалки, светло-оранжевое в центре, и голубоватое по краю. Но Савада-старший сказал, что именно так и должно быть. Еще отец предупредил, чтобы мальчик ни в коем случае не показывал никому, что он так умеет. Ни одной живой душе. Разумеется, Юичи пообещал. А после того как Емитсу снова уехал, начал искать безлюдное место, чтобы повторить трюк с пламенем. Уж очень мальчику понравилось то ощущение силы, которое исходило от маленького, словно живого, огонька. И вот, наконец, подходящее убежище найдено, но ничего не выходит. Юичи нахмурился, пытаясь понять, что он делает не так. Кажется, отец упоминал про решимость и эмоции, но тогда мальчик был в плохом настроении, поэтому половину прослушал. — Вот оно! — озарило его. Настроение. Быть может, если попытаться разозлиться или расстроиться, тогда получится? Юичи принялся вспоминать самые неприятные моменты жизни, которые его зацепили. Но таковых набралось немного. Разве что… Мальчик постарался представить себе лицо сестры. Широко распахнутые карие глаза, в которых чуть что появлялись слезы, насупленные брови, дрожащие от обиды губы. Ему даже показалось, что он услышал испуганный тоненький голосок, которым Тсуна звала маму. А та, бросив все свои дела, кидалась к ней, чтобы успокоить. Как же Юичи это бесило… Полыхнуло так, что Савада-младший на мгновение испугался. Вместо крохотного язычка пламени у него на ладони плясал небольшой костерок, словно зажгли газовую горелку. А потом Юичи почувствовал, как его накрывает эйфория. Ощущение было настолько сильным, что мальчик рассмеялся. Глядя на ладонь, охваченную оранжевым с голубыми всполохами Пламенем, он хохотал до слез и никак не мог успокоиться. Только мелькнувшая где-то на задворках сознания мысль, что кто-нибудь может случайно заметить яркие блики, заставила Юичи утихнуть. Сжав пальцы в кулак, он погасил пламя, и, стараясь не обращать внимания на легкую слабость во всем теле, поспешил уйти со стройки. До окончания уроков было еще далеко, так что мальчик решил просто пошататься по городу в ожидании, пока освободится его свита. А там можно будет завалиться к кому-нибудь домой до самого вечера. Все равно мать хватится сына, только если он не придет к ужину. Внимательного взгляда, отслеживающего каждый его шаг, Юичи так и не заметил.