Заблудившееся Небо

Еши битый час слонялась по особняку. «Игра в прятки», затеянная Мармоном немного утомила девочку, но она всерьез была настроена найти неуловимого аркобалено. На самом деле это была не совсем игра, просто Туман Варии решил выяснить работает ли шестое чувство Тсунаеши против его иллюзий. Вот и предложил девочке своего рода испытание, она находит его, пользуясь интуицией, а Туман выполняет одно, любое, желание Еши. Это звучало интересно, поэтому девочка, недолго думая, согласилась. Кто же знал, что окажется так сложно? Даже при условии, что поиски ограничивались только территорией дома, не затрагивая сад и двор, обнаружить Мармона оказалось совсем непросто. Нет, внутреннее чутье работало, вот только заводило оно Еши куда угодно, но только не туда куда надо. Так, Тсунаеши успела побывать на кухне, где Луссурия не упустил возможности потискать «милую Еши» и накормить ее вкуснейшей лазаньей. Потом интуиция направила девочку в тренировочный зал. Но там были только Скуало и Леви-а-Тан, точнее в основном капитан, поскольку Хранитель Грозы со съехавшими к переносице глазами, подпирал стену. Все же даже удар клинком плашмя у беловолосого варийца оказался что надо. Потратив немного времени, чтобы пожалеть «дядю Леви», который едва не прослезился от такой заботы, Еши двинулась дальше. И снова неудача. В комнате Принца оказалось вообще пусто, Бельфегор последние пару дней, едва ли не круглосуточно пропадал на полигоне, воспитывая новобранцев своего отряда. Поняв, что так она ничего не добьется, Тсунаеши попробовала подключить логику и представить себе место, которое мог бы выбрать аркобалено, чтобы спрятаться. Вариантов оказалось так много, что Еши поспешно вернулась к предыдущему способу ведения поисковых работ. В итоге, к обеду девочка обошла половину дома, по нескольку раз встретилась с варийскими офицерами, объяснила им причину своих блужданий, и, отказавшись от помощи, снова прислушалась к внутреннему голосу. Звучал он в этот раз почему-то немного обеспокоенно, а возле одной из приоткрытых дверей возмущенно зазвенел. Еши немного притормозила, и крадучись, как учил Скуало, двинулась вдоль стены. Вообще-то в этой части первого этажа находились в основном служебные помещения, лазарет, например, или комната, откуда велось наблюдение за территорией. Тсунаеши бывала тут всего два или три раза и то, в первые дни пребывания в особняке, когда частенько терялась. Сейчас же интуиция привела ее прямиком к двери, за которой обедали горничные. — Вряд ли Марми там, — подумала Еши, но уходить не торопилась. Зачем-то ведь ее сюда потянуло. Постаравшись ничем себя не выдать, девочка подобралась совсем близко, вслушиваясь в разговор. Что происходило внутри, видно не было, а вот голоса доносились до Тсунаеши вполне отчетливо. Сначала две женщины, которых Еши знала как Джулию и Карлу обсуждали какую-то Рону, а затем переключились на разговор о детях — Чужие дети, сама понимаешь, никому не нужны. Верно, Рита? — проговорила одна из них, кажется Карла. Имя третьей участницы беседы было Тсунаеши незнакомо, но вот голос девочка узнала. Эту женщину Еши недавно встретила в маленькой гостиной, куда пришла, пытаясь нарисовать понравившийся ей вид из окна. -Ну не знаю… — ответила тем временем женщина, — Дети — это неплохо, многие готовы и чужих усыновить. Даже здесь я видела девочку, но она так быстро убежала, что я не поняла, чья она. Чья она… Вообще-то прислуга и рядовые уже задавались таким вопросом. Еши слышала пару раз, как они выдвигали предположения, кто ее родители или кому она приходится родственницей. Но девочку, не сильно интересовал это вопрос. Принц и Скуало не скрывали от Еши историю о том, как нашли ее в парке. Да и про родителей говорили, что они живы, просто не искали Тсунаеши по каким-то причинам. И девочка знала, что варийцы не лгут. Так что страшная сказка, рассказанная Джулией, не произвела на Еши никакого впечатления. Девочка ведь чувствовала, как к ней относятся. Никто, даже Король, не считал ее зверушкой или вещью. А тот человек, что обидел Еши, просто ей завидовал. Так сказал братик Бел. Поэтому после того случая варийцам не нравится, когда кто-то из рядовых подходит к ней. Они волнуются, что ей снова сделают больно. Вот только… почему Тсунаеши ощущает себя не в своей тарелке? Чужой ребенок, который не может быть частью семьи, а потом и вовсе становится никому не нужен. Почему ей кажется, что это правда? Задумавшись над этим вопросом, девочка едва успела скрыться, когда женщины закончили обедать и вышли из комнаты. Хотя заметили ее или нет, неважно. В любом случае для них, Еши всего лишь чей-то домашний питомец. Правда, кажется та женщина, Рита, была расстроена. Ей не понравилось, что рассказала Джулия. Возможно, когда-нибудь Еши сама поговорит с ней. Все же еще тогда, встретив ее в первый раз, девочка почувствовала, что Рита отличается от тех людей, с кем ей приходилось, так или иначе сталкиваться. Да, она не такая как сама Тсунаеши или ее близкие. Просто другая, но хорошая. Хаос мыслей настолько увлек девочку, что она даже не обращала внимания на то, куда идет. И только голос Мармона, заставил ее вновь вернуться в реальность. — Молодец, Еши, — похвалил Тсунаеши аркобалено, — Честно говоря, я не думал, что ты сможешь меня найти. Но ты справилась, так что можешь попросить все, что захочешь. Сделаю бесплатно. — Эм… — девочка огляделась, они находились в библиотеке на третьем этаже. — Вообще-то, я тоже немного потерялась. Но раз у меня все равно получилось, хорошо. Это было весело, Марми. — Сколько раз тебе говорить, меня Мармон зовут, — проворчал Туман, но больше по привычке. — Марми тебе больше нравится, разве нет? — улыбнулась Еши, надеясь, что аркобалено не заметит, насколько непросто ей сейчас поддерживать беззаботный разговор. — Пф… — фыркнул Мармон, растворяясь в воздухе. А Тсунаеши, немного постояв, отправилась в свою комнату. Ей было над чем поразмыслить и хотелось попробовать самой найти ответы.

***

— Мусор, а где мелкая? — поинтересовался Занзас у Хранителей, когда все, кроме Еши, собрались в столовой. — И в самом деле, — протянул Луссурия. — Если подумать, я не видел ее с обеда. Но ужин милая Еши никогда не пропускает. — Я найду ее, босс, — тут же подорвался Леви и умчался прочь, прежде чем кто-то успел возразить. — Врой, надеюсь, он начнет с комнаты малявки, а не с подвала, — заметил Скуало. — Иначе мы дождемся молниеносного придурка только к полуночи, да и то не факт. — Ши-ши-ши, — хихикнул Бельфегор, — Принцы никого не ждут. Если не вернется через пятнадцать минут, я сам схожу за принцессой. Впрочем, Леви все же догадался, первым делом заглянуть к Тсунаеши в апартаменты Облака. Девочка действительно оказалась там. Сидя на подоконнике, она пальчиком чертила на стекле какие-то знаки и казалась даже более серьезной, чем обычно. — Что такое, дядя Леви? — спросила Еши, увидев Хранителя Грозы. — Босс просил напомнить про ужин, — сказал Леви-а-тан, почему-то сейчас ощущая себя неуютно под изучающим взглядом карамельных глаз. — Уже так поздно? — удивилась Тсунаеши. — Я не заметила. Пойдем. Нехорошо заставлять всех ждать. Позволив Грозе снять себя с насиженного места, девочка одернула футболку, на которой была намалевана ромашка с глазками и пригладила руками, находящиеся в легком беспорядке волосы. — Скажи, дядя Леви, — внезапно сказала Еши, — А правда, что чужие дети никому не нужны и они не считаются частью семьи? — А… — выпал в осадок Хранитель Грозы, судорожно соображая, что бы на такой вопрос ответил девочке Занзас. — Ну… В голову, как назло, ничего не приходило. — Ничего, я понимаю, — так и не дождавшись ни единой связанной фразы, кивнула Еши. — Идем. Будь Гроза чуть более проницательным, он бы разгадал смысл, что вложила в свою последнюю реплику девочка, но, увы, Леви отвратительно разбирался в человеческих эмоциях. Поэтому вариец, лишь облегченно выдохнул, обрадовавшись, что Тсунаеши не стала дальше требовать ответа на свой странный вопрос. В столовую они спустились, непринужденно общаясь. Еши заняла свое место за столом и варийцы принялись за еду. Как обычно, не обошлось без воплей Скуало, шуточек Принца и сюсюканий Луссурии. Девочка улыбалась, вот только теперь в ее глазах не было того теплого огонька, который обычно сопровождал искреннюю радость. Теперь там затаилось одиночество.