Лавандовый Рай

      За последние месяцы у Элизабет сложилось чёткое ощущение, что живёт она от окончания предыдущего ливня до начала последующего. Но, а больше всего она опасалась, что последний скафандр с эмблемой Вэйланд-Индастриз рано или поздно придёт в негодность, и тогда даже о небольших прогулках в окрестностях храма придётся только мечтать.       За эти месяцы она повидала многое, но самое неизгладимое впечатление произвёл на Шоу город, окружающий огромную площадь. С архитектурной точки зрения он был самым что ни на есть произведением искусства, однако вовсе не замысловатые постройки не давали Элизабет спать по ночам долгое время. Там она впервые увидела что-то, отличающиеся от исполинских тел, замерших на площади. Тел, в которых она уже давно привыкла видеть лишь каменные изваяния, застывшее в причудливых позах прошлое.       Это были скорчившиеся от ужаса тела детей, которых в надежде спасти закрывали их матери. Их было так много, и они были гораздо страшнее тех, что на площади. По крайней мере, для Элизабет. В тот день она каким-то чудным образом увидела смерть с совершенно иной стороны, с той, что не видела раньше своими глазами.       Покинув обустроенный для жилья альков, женщина побрела по однообразным, мрачным коридорам. Если в своём жилище она расположила как можно больше света и растений, то эти коридоры не могли не напоминать о Джаггернауте.       Обсерватория находилась под самым куполом, не имея иного освещения, кроме света самих звёзд, чудным образом отражающихся в полупрозрачных пилонах. Закончив разглядывать мрачный потолок, испещрённый ажурными фресками, Элизабет замерла в какой-то несвойственной ей нерешительности. Она уже давно знала, что всё свободное от своих экспериментов время Дэвид проводит именно здесь, но ещё никогда прежде не искала с ним встречи. Шоу не успела бесшумно спуститься обратно в храм, как была замечена.       — Ты что-то хотела? — Дэвид приподнял голову, отрываясь от разложенных на полукруглом столе карт звёздного неба.       — Нет, — Элизабет сделала удивлённый вид, — просто прогуливалась. Удивительно, что я не видела этого места раньше.       Почувствовав, как к щекам приливает румянец, женщина захотела взвыть от досады, всё же надеясь, что это, как и её ложь, останутся незамеченными в мрачном зале. Всё же выше гордости Элизабет Шоу было сказать, что ей стало невыносимо скучно.       — Несмотря ни на что могу отметить, что в астрономии твоим создателям не было равных.       Женщина недовольно поморщилась, невольно вспоминая то, что лицезрела не так давно на улицах города за стенами храма.       — С чего ты это решил? — она взяла себя в руки, приближаясь к нечеловеческих размеров креслу, в котором и расположился Дэвид.       — Сложно сказать. Система навигации, оборудование… к примеру этот телескоп, — синтетик указал рукой на огромный прибор, достигающий более десятка метров в длину, — столь… лаконичен, но в то же время гениален в своей конструкции.       — Можно взглянуть?       Дэвид кивнул, указывая на место подле себя. Элизабет долго колебалась, но после всё же присела рядом, тем не менее, пытаясь держать дистанцию. Сложно было сказать, что именно побуждало её к столь странному поведению.       — Никак не могу привыкнуть к этим созвездиям, — женщина отстранила от себя телескоп. — Наверное, именно когда я смотрю на них — понимаю, как чертовски далеко мы от Земли.       — Разве с какой-то стороны это не прекрасно? Мы с тобой, думаю, единственные, кому удалось оказаться так далеко.       — Прекрасно… — усмехнулась Шоу, задумчиво смотря на звёзды, правда, уже без телескопа.       — Ты хотела бы отправиться куда-то ещё? — Дэвид оглядел её лицо. — Куда-то, — он обвёл ладонью звёзды, которые были им видны, — быть может, ещё дальше.       Шоу долго думала, после чего кивнула, находя в этих словах что-то, о чём не задумывалась раньше.       — А ты? — внезапно для самой себя спросила она.       — Да, — Дэвид вновь перевёл взгляд, а Элизабет отвернулась, чувствуя странное, гнетущее чувство вины. Это, кажется, был первый вопрос, который она задала ему на протяжении всех этих месяцев.       — Почему ты молчишь?       — Последнее время я очень много думала кое о чём, — она нерешительно взглянула на Дэвида. — Скажи, я отличаюсь от Питера Вэйланда?       — Прости? — он удивлённо приподнял брови.       — Я имею в виду, — Элизабет задумчиво обвела взглядом обсерваторию, — Вэйланд, Викерс, да и многие другие с «Прометея»… я отличаюсь от них хоть чем-то?       — Я всё ещё не понимаю твоего вопроса. Если рассуждать о внешних признаках, конечно, ты можешь от них…       — Да я не об этом! — отчего-то взъелась Шоу. — Они все относились к тебе отвратительно. И я думала о том, что ты заслуживаешь большего, но потом я вдруг поняла, что всё это время делала и продолжаю делать то же самое.       Лицо Дэвида заметно изменилось, но он, на удивление, не отвечал, скользя внимательным взглядом по лицу Элизабет.       — Наверное, было не честным даже не спросить тебя, куда ты хочешь отправиться, хочешь ли отправляться сюда, — она раздосадовано развела руками.       — Ты спрашивала это однажды, — Шоу заметно вздрогнула, когда синтетик легко прикоснулся к её подбородку, слегка приподнимая его и заставляя посмотреть в глаза, — разве не помнишь?       — То не было реальностью.       Элизабет нервно сглотнула, однако, не предпринимала ни единой попытки отстраниться. Ей казалось, словно всё вокруг словно исчезло, стало чем-то эфемерным и несущественным.       — Да, — согласно кивнул он, — это не было реальностью, однако, — Дэвид отнял руку от её лица, оставляя странное ощущение холода, — мы были реальны.       — И ты хочешь, чтобы я в это поверила? — женщина недоверчиво искривила бровь. Гораздо легче было считать всё это сном, отгородиться от него на многие месяцы, как делала это Элизабет.       — Мы на планете, что покинули твои Боги. Всё, что нам осталось, Элизабет — наблюдать за тем, как все напоминания о них превращаются в пыль, — по губам Дэвида проскользнула усмешка. — Так, скажи, что, кроме правды, нам с тобой остаётся?       Элизабет и сама иронично усмехнулась, тяжело выдыхая.       — Не меня ли ты обвинял недавно в отсутствии веры?       — Это лишь факт, — констатировал он.       — Это факт для тебя, — пожала плечами Шоу. — А я просто человек. И уж кому-кому, но мне точно не суждено увидеть, как всё здесь превратится в пыль.       На секунду женщине показалось, что в глазах Дэвида отразилась немая злоба. И отчего-то ей вовсе не казалось это странным. Элизабет прекрасно знала, что для него остаться в полном одиночестве на многие сотни и тысячи лет окажется самым что ни на есть адом. Для неё стало бы.       — Мне очень жаль, что ты так и не смогла с ними поговорить, — им обоим было предельно ясно, что значила эта фраза. Если она не встретила Создателей, значит боролась и жила впустую, значит впустую и проведёт остаток своих дней на этой планете.       — Одна сплошная досада, — хмыкнула женщина, откидывая голову на боковину полукруглого кресла.       Даже сейчас, в практически полном отсутствии освещения, от взгляда Дэвида не укрылась бледность её лица, а особенно — чёрные круги вокруг глаз, с каждым днём, казалось, становящиеся всё темнее. Даже замечая явные перемены в её внешнем виде, слыша порой тяжёлое дыхание, или же видя неестественно-тёмные вены, проступающие то на шее, то на руках Элизабет, он предпочитал молчать. Дэвид был почти что уверен, что и она сама не могла не почувствовать неладное, однако, ни за что бы не стала об этом говорить.       — Что ты будешь делать? — громче, чем предполагалось, спросила Шоу, чтобы прервать это приносящее дискомфорт молчание.       — В каком смысле?       — Что ты будешь делать, когда я умру? — именно этот вопрос, кажется, она и хотела задать ему ещё на лавандовой планете. — Неужели останешься здесь, в этом храме?       Дэвид заметил, что её глаза заметно блеснули.       — Я не думал над этим, — лаконично, как и всегда, ответил он. — Почему тебя это волнует?       — Я лишь спросила, — женщина намеренно отвернулась.       — Не надо плакать, — мягко произнёс он, проводя по её влажной от слёз щеке, — в человеческой смерти нет ничего противоестественного, ровно, как и в моём бессмертии.       — Но я не хочу, чтобы ты остался здесь один! Это ужасно, как ты сам этого не понимаешь, Дэвид? — со злостью в голосе выплюнула Шоу, отталкивая его руку.       — Ты воспринимаешь всё происходящее через призму человеческого восприятия, — пожал плечами Дэвид. — Я — нет, хотя и могу понять причину, по которой ты воспринимаешь это именно так.       — Да к чёрту всё это! — бросила она, намереваясь уйти, но синтетик успел ухватить её за запястье. — Отпусти меня.       — Элизабет, успокойся, — он продолжал удерживать её руку.       — Я сказала — отпусти меня! — Шоу попыталась вырваться, но после нескольких неудачных попыток ударить его свободной рукой, кажется, сдалась, продолжая с плескающейся яростью в глазах смотреть на Дэвида.       — Почему ты так нервничаешь? — Элизабет могла поклясться, что злость лишь подогревала его интерес.       — Это ты почему всё никак не можешь оставить меня в покое?!       — Так это я повсюду искал тебя не в состоянии совладать со скукой? — по его губам проскользнула еле-заметная усмешка. Взглянув на тонкое запястье Шоу, Дэвид разжал ладонь, словно опасаясь, что то может не выдержать даже обычного прикосновения.       Какое-то время Элизабет молчала, кажется, она даже не заметила, что её руку больше никто не держит. Её лицо выражало так много эмоций одновременно, что прочитать их было невозможно.       — Но это вполне нормально для человека, — продолжал синтетик. — Груз случившегося, думаю, до сих пор не оставляет тебя.       — Сплошное презрение, — женщина слегка вскинула подбородок, приближаясь к Дэвиду, — однако могу заверить тебя, что и человек способен отшвырнуть ко всем чертям весь груз, который утягивает его на дно.       — Что, и гибель Хэллоуэя ты можешь отшвырнуть?       — Не смей, — сухо бросила Шоу.       — Отчего же? — вскинул бровь Дэвид. — Это случилось семь лет назад.       — И что с того? — почувствовав, что нижняя губа начинает дрожать, женщина скрестила на груди руки, изо всех сил пытаясь сдерживаться. — Знаешь, в таких ситуациях люди зачастую умеют промолчать.       — Но порой они не желают молчать, — он обвёл ладонью мрачную обсерваторию. — Правда — это всё, что осталось. Ты забыла?       — Ладно, — Элизабет натянуто улыбнулась, — раз уж ты везде ищешь правду, быть может, и сам наконец объяснишься?       — Я не совсем понимаю суть твоего вопроса.       — Ну конечно, — язвительно бросила женщина, — как удобно, наверное, таким образом постоянно уходить от неугодных тем.       — Неужели ты мне завидуешь? — Шоу уже давно перестала поражаться тому, что каждая его фраза не была похожа на сгенерированную программой реплику, потому что звучали они уж слишком эмоционально и словно по-человечески. В этой, она была уверена, прозвучал сарказм.       — А еще говоришь мне о Чарли, — Элизабет присела, практически не чувствуя противного, тягучего отголоска на такое знакомое имя. Кажется, она и правда с этим справилась — смогла отпустить. — А сам уходишь от разговора.       — Какого объяснения ты ждёшь? — Дэвид развёл руками. — Если я сказал что-то, что…       — Да у меня из-за тебя голова взрывается! — на эмоциях выкрикнула женщина, со злостью выдыхая от ощущения, что щеки начинают гореть.       — Вот это да, — больше всего на свете Шоу захотелось стереть эту самодовольную улыбку с его лица.       — Я не понимаю, почему ты печёшься обо мне всё это время, Дэвид. Зачем лезешь со своими задушевными разговорами, — она принялась загибать пальцы, — зачем всеми возможными способами только и делаешь, что пытаешься отсрочить мою и так неизбежную смерть. И я уже молчу о том, что ты влез в мои сны! Так ответь мне, — Элизабет чуть склонила голову, внимательно наблюдая за беспристрастным лицом собеседника, — какой тебе толк во всём этом, если ты больше не зависишь от меня?       — А будь я человеком, — взгляд Дэвида скользнул по её лицу, останавливаясь на тёмно-карих, сейчас практически черных глазах, — ты задала бы тот же вопрос?       — Это не одно и то же, — Шоу покачала головой, ощущая самую, что ни на есть растерянность.       — Тебе лучше знать, — с заметной пренебрежительностью бросил он, принимаясь собирать разложенные карты звёздного неба.       — Нет смысла скрывать: мне осталось недолго, — она усмехнулась себе под нос, замечая, что Дэвид, стоящий к ней спиной, заметно напрягся. — И было бы несказанно легко, если бы всё вокруг меня не кишело противоречиями!       — И что же, я вхожу в этот список противоречий? — Дэвид обернулся, оглядывая Шоу.       — Боюсь, что ты в нём лидируешь, — хмыкнула Элизабет. Её лицо казалось синтетику слишком уставшим, а в этом освещении — мертвенно-бледным. — И ты прав — как я могу пытаться понять этот мир, если сама себя не понимаю? Мне часто кажется, что всё вокруг меркнет, совершенно лишаясь смысла. Кажется, что моя жизнь проходит зря, а потом… — она пожала плечами. — Хоть ты и не говоришь ни слова, я уверена — во мне остались следы патогена. Я смотрю в зеркало на то, как меняюсь, чувствую, что медленно умираю. И я так злюсь из-за этого!       Она ненадолго прикрыла веки, с неприязнью морщась от обжигающих кожу слёз. В этот момент Элизабет, кажется, ненавидела себя как никогда прежде. Она часто заморгала, когда тёплые ладони Дэвида обхватили её лицо. Он проводил пальцами по её щекам так аккуратно, словно прикасаясь к редкому экспонату.       — Ты права, патоген не мог бесследно исчезнуть из твоего тела, — он покачал головой, не отнимая ладоней от лица Шоу. — Но я не позволю тебе умереть, Элизабет.       Женщина широко распахнула глаза, смотря на Дэвида словно под гипнозом. Она не хотела вырываться, не хотела держать от него уже привычную дистанцию. Сейчас Элизабет казалось, что если Дэвид уберёт ладони, всё вокруг просто исчезнет, как и она сама.       — Люди тоже так говорят, — криво улыбнулась она, — однако, зачастую это лишь пустое обещание.       — Тогда будем считать, что у меня есть преимущество, — синтетик вторил её ироничной улыбке.       — Я не хочу умирать, — почти что шёпотом произнесла Шоу, потупив взгляд, словно опасаясь встретиться с насмешкой.       — Знаю, — Дэвид поправил прядь её волос, выбившуюся из подобия причёски. — Я тоже этого не хочу.       — Не хочешь, — взгляд Элизабет напряжённо скользнул по лицу Дэвида. — Боже, Дэвид, ты хотя бы понимаешь, как сильно меняешься?       Вопрос, на удивление, вовсе не застал его врасплох, что могло означать лишь одно — Шоу была права.       — Это пугает тебя? — вскинул бровь Дэвид, пытаясь уловить мельчайшие изменения в расширенных зрачках Элизабет.       — Это меня поражает, — качнула головой она, осторожно поднимая ладонь и кладя её поверх ладони Дэвида. — Можно тебя спросить?       — Конечно, — он кивнул.       — Почему в том, ненастоящем мире, ты решил меня поцеловать? — Элизабет разозлилась из-за того, что её щеки снова по-детски вспыхнули, но, тем не менее, она продолжила в упор смотреть на Дэвида.       — Это показалось мне достаточно интересным, — после некоторых раздумий произнёс он. — Своего рода эксперимент.       — Эксперимент значит, — хмыкнула Шоу, после чего подалась вперёд, целуя его в полураскрытые от удивления губы. Это случилось внезапно даже для самой Элизабет, поэтому она довольно скоро отстранилась, изо всех сил пытаясь сделать вид, что она не сделала ничего необычного. — Вот ещё один эксперимент, — насмешливо протянула она.       Дэвид удивлённо вскинул бровь, словно намереваясь что-то сказать, но после провёл ладонями по волосам Элизабет, прислоняя её голову к своей груди. Её тяжелое дыхание стало постепенно приходить в норму. По губам Дэвида проскользнула еле-заметная полуулыбка, когда Шоу обняла его в ответ. Элизабет думала о том, что охватившая всё вокруг тишина впервые не кажется ей гнетущей, а скорее — успокаивающе-приятной. Сложно было сказать, сколько они безмолвно простояли посреди пустующей обсерватории, однако странному, пульсирующему звуку, раздающемуся откуда-то снизу, удалось за секунду расколоть вдребезги эту словно хрустальную тишину.       — Что это? — Шоу взволнованно обернулась на звук.       — Идём, — коротко бросил Дэвид, однако по напряжённому выражению его лица женщина сразу поняла, что произошло что-то серьёзное.       Они быстро спустились по каменной винтовой лестнице, оказываясь в помещении храма, где помимо звука льющейся воды примешивался совершенно новый, усилившийся в разы.       — Я установил датчики, — на ходу пытался объяснить Дэвид, подходя к странному, непохожему ни на что прибору. Элизабет была удивлена, что не замечала его прежде. Синтетик нажал одну из множества кнопок и раздражающий звук наконец-то прекратился.       — И что отслеживают эти датчики? — Шоу удивлённо провожала взглядом фигуру Дэвида, который, прикрепив к поясу оружие, двинулся в сторону полукруглых ворот храма. Женщина бросилась следом, но Дэвид покачал головой, указывая ей оставаться здесь.       — Мне необходимо проверить кое-что в Джаггернауте, — отчеканил он. — Сейчас ночь и идёт дождь — выходить тебе небезопасно.       — Нет, — не менее категорично заявила женщина, скрещивая на груди руки. — Я не собираюсь сидеть здесь одна посреди ночи. Я иду с тобой.       Элизабет быстро надела скафандр, на этот раз, не решаясь пренебрегать правилами безопасности, а после они, словно две аморфные тени, преодолевали мрачный как никогда путь в полном молчании. Шоу не видела совершенно ничего, абсолютно во всём полагаясь на зрение Дэвида. Ей вовсе не казалось унизительным весь путь держаться за его руку, ведь иначе она вряд ли бы прошла и несколько десятков метров.       Они ступили в Джаггернаут, по-прежнему в абсолютной тишине, которая стала порядком раздражать. Ночью стены корабля выглядели в разы пугающей, чем даже в бескрайнем космосе.       — Нам ничего не встретилось по пути, — полушёпотом начала Шоу, — может быть, они все вымерли?       — Не знаю точно, — пожал плечами Дэвид, — но вероятность есть. Боюсь, у патогена просто не осталось носителей.       Они оказались у панели управления и наконец-то включили фонари, напряжённо переглядываясь при виде одной мерцающей сигнальной кнопки.       — Наш сигнал был принят, — синтетик нажал на кнопку, и мерцание прекратилось, а вместо него на всю панель раскинулась огромная неоновая голограмма, совершенно точно изображающая корабль, хоть и странной, но определённо созданной человеком формы.       — Это, должно быть, ошибка, — хрипло прошептала Шоу, от избытка эмоций хватаясь за бортик кресла.       — А вот и помощь, о которой ты так мечтала, доктор Шоу, — Дэвид задумчиво и непривычно отстранённо наблюдал за вращающимся вокруг своей оси изображением космического корабля.       Элизабет взглянула в его сторону, чувствуя, что первичная искренняя радость сменяется чем-то совершенно иным. Она понятия не имела, о чём он думает, но знала наверняка лишь одно — Дэвид решил подать этот сигнал лишь для неё. Он ни за что бы ни стал делать это для самого себя. И эта мысль отчего-то больно кольнула Шоу, затуманенным взглядом всматривающуюся в голограмму, и думающую, что с этого дня абсолютно всё, наверное, изменится.