I know I'll fall in love with you, baby

Вся концентрация Юнги летит к чертям при звуке открывающейся двери в студию. Он поворачивается на кресле лицом к вошедшему человеку. Намджун. — Как дела? — Нормально, — Юнги делает еще один круг на кресле. На самом деле всё просто ужасно. Бит кажется слишком тяжелым, слишком плотным. Каждый раз, когда рэпер нажимает на кнопку воспроизведения, его настроение становится еще хуже. Песне не хватает чего-то вдохновляющего, но Юнги понятия не имеет, чего именно. — Хотел чего? Вопрос звучит грубее, чем задумывалось, но головная боль, пульсирующая в висках, сводит с ума. Юнги снова тянется к кнопкам микшерного пульта. — Ну вообще да, — Намджун валится в рядом стоящее кресло. — Пришел сказать, что фанаты вроде как снова утихли. Юнги хмурится. В обычных условиях случай с Чонгуком не стал бы проблемой. Поклонники нередко забываются и подбираются слишком близко к своим кумирам. Но, как на зло, эта неделя была слишком длинной. В отсутствие других новостей некоторые журналы понабрались разных слухов и оперировали ими в статьях, наполненных лишь одними предположениями. Естественно, фанаты пытались узнать, что за парень «посмел дотронуться до самого Шуги». Однако, так как у них не было ничего, кроме размытых видео, а агентство или сам Шуга никак не прокомментировали ситуацию, шумиха стала затихать. — Но, хён, — начинает Намджун, и Юнги уже по тону голоса друга знает, что ему не понравится продолжение. — Ты серьезно собираешься просто так отпустить его? Это как-то… — Разве не ты постоянно болтаешь всякую херню о правилах общества, рамках и тому подобном? — замечает Юнги, поднимая брови. — Только на прошлой неделе ты разбрасывался громкими словами о том, что «существование предназначенных воспитывает в людях ненависть и фанатичность, а так же фальшивую привязанность, исключающую любую форму любви в сердцах тех, кто имеет смелость идти против этой гнилой системы». — Ладно-ладно, может, я и сказал это, но ты используешь мои слова как оправдание, чтобы сбежать! — повышает голос Намджун, на что Юнги угрожающе сужает глаза. — Аккуратнее, Намджуни. Я все еще твой хён, знаешь ли. — Это значит, что я не могу заботиться о тебе? Понимаю, у тебя был плохой опыт, но ты реально считаешь, что каждый фанат такой же? И как насчет Чонгука? — А что с ним? — слишком резко произносит Юнги. — Ты думаешь, это честно по отношению к нему — даже не дать ему шанс? Хён, ты знаешь, что я думаю о предназначенных, но даже мне кажется, что существует причина, по которой его первые слова находятся на твоей руке! — Заткнись. Не говори о нем. — Не то что? Я думал, тебе плевать! Юнги вскакивает из кресла с такой силой, что оно отлетает и врезается в стену. — Убирайся. — Намджун снова открывает рот, не собираясь молчать, но Юнги аж трясется от бешенства. — Нет, пошел нахуй отсюда. Намджун разочарованно качает головой и встает. — Еще не слишком поздно, хён. Просто позвони ему, — затем он уходит, закрывая за собой дверь. «Ну что ж» — думает Юнги, стоя посреди комнаты с тяжело вздымающейся грудью. Значит, остался лишь один человек, который еще не накричал на него. Почему бы не разделаться с ним прямо сейчас. Именно поэтому Юнги оказывается на улице в одиннадцать часов вечера в будний день и стучится в дверь танцевальной студии. Из его рта в воздух вырываются облачки пара. Согревая ладони своим дыханием в ожидании шагов за дверью, Юнги отмечает в мозгу, что нужно купить-таки эти чертовы перчатки, пока его пальцы не отвалились. Дверь щелкает и слегка приоткрывается, отчего тонкая линия света падает на тротуар. — Кто там? — Это я. Внезапно дверь распахивается с такой силой, что врезается в стену. Юнги даже не вздрагивает. — Юнги-хён! — Хосок широко улыбается и, хватая парня за воротник куртки, затягивает внутрь. — Ты чего пришел? Наконец-то решил поработать над своими танцевальными навыками? — Ха-ха, — сухо отвечает Юнги. — Не, просто одна штучка появилась, — пожав плечами, он машет своей рукой, имея в виду татуировку. Глаза Хосока расширяются, и тот мгновенно хватает запястье Юнги, таращась на слова. Затем он смачивает большой палец слюной и пытается оттереть татуировку. Юнги фыркает. — Охренеть, она настоящая! — визжит Хосок, отчего Юнги свободной рукой пытается прикрыть ухо. — О боже, я ждал этого годами. Все-таки кто-то предназначен для твоей раздражительной натуры! Скажи мне, кто это? Боже мой, Чонгук так расстроится, когда узнает. Или подожди, может, он из-за этого не ходит на занятия… — Хосок продолжает тихо бормотать, а Юнги застывает на месте, услышав имя. — Чонгук? — Да, он один из моих учеников… Маловат, правда, но очень страстный, и он безумно влюблен в тебя, это так мило. Он как-то хотел показать мне на телефоне танцевальное видео, а текущее называлось, — Хосок изображает пальцами кавычки в воздухе, — «топ десять самых горячих моментов с шугой»… Я думал, что его голова взорвется, Чонгук так покраснел тогда. Было ржачно, он не мог смотреть мне в глаза неделю… — Хосок внезапно замолкает, и Юнги безумно благодарен, ибо не знает, что сказать. — Стоп, а почему ты спрашиваешь? Ты его знаешь? — Да, — отрывисто произносит Юнги. — Это… это он. — Что? — восклицает Хосок. — Чего?! Это Чонгуки твой предназначенный? Серьезно? Ни хрена себе, тогда мне кажется, эта фигня имеет смысл… *** — Чонгук? — Уйди. — Гуки, ты плачешь? — Нет. За дверью раздаются шаркающие шаги, а затем голосом Тэхёна «Я убью его», на что Чимин яростно шипит: «Ты не можешь убить знаменитость, Тэ, тебя посадят за решетку, и Гуки еще больше расстроится!». Чонгук снова прислоняется затылком к стене, отчего в комнате раздается глухой стук. — Эй, Гуки, — зовет Тэхён, — я войду? Чонгук хотел бы запретить, но отчетливо раздающийся скрежет подсказывает ему, что Чимин в любом случае скоро взломает замок. Не стоило Чонгуку показывать другу то видео на ютубе. — Ладно. Дверная ручка поворачивается, и Тэхён проскальзывает внутрь, закрывая дверь за собой. Он не спрашивает, почему Чонгук сидит в одежде в ванной, просто подходит ближе и начинает пихать парня плечом, пока Чонгук не продвигается вперед, освобождая место. Тэхён садится позади него, обхватывает руками талию и умещает подбородок на его плече. В повисшей тишине изредка раздаются тихие всхлипы Чонгука, но Тэхён ничего не говорит об этом. — Ты… это из-за его имиджа, хён? — Чонгук намеренно говорит низким тоном, но его голос все равно срывается. — Ты не думаешь, что ему… стыдно быть со мной? Жалкий. Чонгук такой жалкий. Конечно, он недостаточно хорош для Шуги, которым восхищается больше, чем кем-либо. Шуги, который безумно популярен, несмотря на то, что старше его лишь на несколько лет. Который сочиняет собственную музыку и имеет десятки тысяч фанатов. Шуги, творческого и удивительного человека, красивого настолько, что от этого больно. По сравнению с ним Чонгук просто никто. Лишь парень, ничего не достигший в жизни. Вселенная решила, что они предназначенные, но какое это имеет значение? Ничего не изменилось, просто добавилась боль, потому что он не нужен человеку, с которым связан. Если даже его предназначенный не может терпеть его рядом с собой, то кто сможет? — Чонгук-а, — Тэхён крепче сжимает его за талию, — если ты не подходишь для него, то и никто не подойдет. Он просто дурак. — Он мой предназначенный, хён, — произносит Чонгук, давясь слезами. — И я разочаровал его. Чонгук подтягивает колени ближе к груди и обхватывает их руками. Тэхён повторяет за ним, обнимая друга, словно обезьянка. Через некоторое время плечи Чонгука перестают дрожать, но он продолжает всхлипывать, пытаясь вытереть нос тыльной стороной ладони. Тэхён протягивает свой рукав. — Хочешь воспользоваться? Чонгук не сдерживает короткий смешок, отчего Тэхён вздрагивает. — Это мерзко, хён. — Ну ладно, тогда сам, — усмехается Тэхён. Раздается стук в дверь, и Чимин просовывает голову внутрь. — Не хотите посмотреть фильм? — Его голова исчезает, зато появляется рука с пакетом из продуктового магазина. — Я купил мороженое. — Это типа ты так меня поддерживаешь? Кажется, ты насмотрелся дорам, хён… Тэхён откидывает голову назад и ржет, поэтому практически не слышно ответного «Этот ребенок…!» от Чимина. В итоге они устраивают себе марафон из фильмов по вселенной Marvel, улегшись втроем на кровати Чонгука перед его ноутбуком. Чимин с Тэхёном ведут себя еще глупее, чем обычно, корчат рожицы и в один момент даже пачкают мороженым его нос. Чонгук знает, что они пытаются развеселить его, потому что каждый раз, когда он не сдерживает улыбку, они кричат и заваливаются на него сверху, как восторженные щенята, отчего ноутбук опасно кренится в сторону. Тем не менее, боль от отказа, словно какое-то внутреннее повреждение, слегка притупляется. Уголки губ Чонгука чуть приподнимаются, и он тут же кусает подушку, потому что хёны бросаются на него сверху с криками «Гуки-я!». — Да отвалите вы от меня! *** — Так, дай-ка я подытожу, — начинает Хосок. — Ты молча позволил охране утащить его во время первой встречи, затем игнорировал несколько дней, а потом встретился, чисто чтобы отказать, не объясняя причины? Без обид, Юнги, но херовый из тебя предназначенный. — Он даже не знает меня! — тут же ощетинивается Юнги в ответ. — Да ты и шанса ему не дал! Честно, я люблю тебя и всё такое, — произносит Хосок, на что Юнги кривится, — но сейчас ты меня бесишь, потому что ты причинил боль Чонгуку. — Я уверен, что он уже напридумывал себе кучу всего, — Юнги хмурится и убирает какую-то ворсинку с рукава, — и дико расстроится, когда узнает, какой Мин Шуга на самом деле. Я просто избавляю его от неприятностей. — Юнги-хён, — зовет Хосок, а Юнги демонстративно не обращает на это внимание. — Ты реально так думаешь? Юнги пожимает плечами. — Офигеть. Хён, мне жаль, но даже я не думал, что ты такой идиот. Хоть и знаю тебя столько лет. — Че сказал? — Стой, не убивай меня, я еще не закончил эту потрясающую речь лучшего друга… — Знаешь, что еще будет потрясающим? Твои похороны, на которых я обязательно появлюсь в качестве твоего якобы лучшего друга. Хосок резво отпрыгивает в сторону, хватает стул и принимается размахивать им перед собой как щитом. — Я просто хотел сказать, что думать о себе как о двух разных личностях это тупо! Честно, хён, я понимаю, что есть разница между тобой до утренней чашки кофе — потому что ты реально жуткий — и когда ты выступаешь, но ты не превращаешься в другого человека, когда поднимаешься на сцену! — Это ты так не думаешь, а другие видят разницу… — То есть все те дурацкие видео, которые вы с Намджуном снимали, каждый твой твит, интервью — все это подделка? Я видел их, и, поверь, хён, особой разницы нет, — ухмыляется Хосок. — Ты все такой же мудак. Которогоялюблюиуважаю, умоляю, вернись на место. — Он по-прежнему один из моих фанатов. Ты знаешь, я не… — «Встречаюсь со своими фанатами», — заканчивает Хосок, закатывая глаза. — Да знаю я о твоем золотом принципе, успокойся. — Ты дерьмово имитируешь, я вообще не так звучу. — Ну, как скажешь, — протяжно отвечает Хосок, намеренно подчеркивая свой собственный акцент и вызывая раздражение Юнги. — Но разве ты не можешь сделать исключение? Для своего предназначенного? — Он хороший парень. Я испорчу ему жизнь. — Не хотелось бы напоминать, хён, но скорее всего ты уже сделал это. Губы Юнги растягиваются в невеселой улыбке. Верно. *** Поднимаясь на следующее утро с кровати, Чонгук стонет и проклинает себя за обещание «встать, одеться и пойти на занятия как адекватный человек», данное прошлой ночью. Планка настроения парня опускается еще ниже, когда он видит свое отражение в зеркале в ванной, чистя зубы. Волосы торчат во все стороны, лицо опухло, как и глаза, да еще приобрело странный красноватый цвет. Впрочем, Чонгук выглядит даже на четверть не так ужасно, как себя чувствует, так что это даже хорошо. Лицо, на которое Мин Шуга смотрел в течение пяти минут и решил, что больше не выдержит, думает Чонгук. Он прерывает зрительный контакт со своим отражением и наклоняется, чтобы сплюнуть пену в раковину. Остаток утра Чонгук избегает зеркал. Настроение не меняется, оставаясь таким же скверным. Правда кажется еще более суровой и неизбежной, когда Чонгук возвращается к своей повседневной жизни. Он идет на занятия и думает, человек, которым я восхищаюсь, ненавидит меня. Чонгук слушает бубнеж преподавателя, и имя Мин Шуга, написанное бесчисленное количество раз в конспектах на прошлой неделе, выглядит как жестокая шутка. Но Чонгук все равно не решается перечеркнуть его. Он собирает вещи и плетется на следующую лекцию, прогоняя в мыслях мой предназначенный ненавидит меня. К обеду Чонгук изматывает себя до такой степени, что чувствует, что ему не хватит энергии даже для простого шага. [кому: мой самый любимый хён #1 <333] какого фига хён когда ты успел поменять свое имя в моем телефоне [от кого: мой самый любимый хён #1 <333] в смысле гуки ты же сразу понял, что это я! [кому: мой самый любимый хён #1 <333] …я поменяю обратно [от кого: чимин] нееееет почемуууу [от кого: чимин] ты разбиваешь мне сердце [кому: чимин] прости хён, но я не выдержу [кому: чимин] я иду домой [от кого: чимин] …ок, но может придешь сегодня в студию? хосок-хён спрашивал о тебе [кому: чимин] хорошо Как только Чонгук заходит в свою комнату в общежитии, он сразу заваливается на кровать. Поставив будильник, он сворачивается в позу эмбриона и утыкается лицом в подушку. Может, если Чонгуку повезет, он задушит себя во сне и никогда больше не проснется. Когда спустя несколько часов будильник начинает трещать, Чонгук почему-то чувствует себя даже хуже, чем раньше. Однако все равно вовремя появляется в танцевальной студии, несмотря на слабость в теле. Чимин бросает на него обеспокоенные взгляды, но в итоге не решается подойти. Чонгук делает ошибку за ошибкой. Он пытается сосредоточиться, обратиться к своей внутренней страсти, которая обычно вспыхивает, когда он танцует, но находит в себе лишь выгоревшие угольки. К концу занятия Чонгук чувствует себя обессиленным, хотя даже толком не вспотел. Хосок обращает на него больше внимания, чем обычно. Чонгук списывает это на собственное ужасное выступление. Уже дойдя до двери, он слышит голос Хосока, зовущий его, и оборачивается, готовый к выговору. — Да, хён? Может, это лишь разыгравшееся воображение, но взгляд Хосока на долю секунды опускается на его запястье. Чонгук неловко заводит руку за спину, несмотря на то, что татуировка скрыта под браслетом. Хосок открывает рот, и у него такое странное выражение лица, что Чонгук не в силах расшифровать его, но затем оно резко меняется. — Ты в порядке, Чонгук-а? — Да, просто устал. Хосок сдувается. — Ну ладно тогда. Иди домой и поспи, — говорит он, взъерошивая волосы Чонгука. — Хорошо, хён, — механически отвечает тот и уходит. Чимин ждет его на улице. — Хочешь, я пойду с тобой? — Нет, я просто вырублюсь, как только приду. Прости, — Чонгук трет глаза руками. — Эй, ты за что извиняешься? — выдыхает Чимин, кладя руку себе на грудь в области сердца. — Неужели это извинение за то, что ты относишься к своему хёну без того уважения и любви, которые он, конечно же, заслуживает? — Ха-ха, — сухим тоном проговаривает Чонгук, откуда-то из глубины себя вытаскивая сарказм, чтобы снять напряжение с плеч Чимина. — Спокойной ночи, хён. — Спокойной ночи, Чонгук-а! — кричит Чимин в ответ. Чонгук чувствует такую усталость, когда поднимается по лестнице, что едва видит, куда идет. Пытаясь достать ключи от комнаты из кармана, парень опирается на стену, но затем в его мозгу проскальзывает мысль о неправильности наличия полоски света впереди, и Чонгук замирает. Дверь в его комнату приоткрыта. *** У Юнги отвратительный день. После того разговора между ним и Намджуном повисает неловкая атмосфера, а еще он до сих пор не может найти решение для проклятого трека. Обычно в таких ситуациях он спрашивает мнение Намджуна, и они спорят до тех пор, пока не приходят к общему решению. Но сегодня, посмотрев на отвернувшегося Намджуна, Юнги понимает, что это не вариант. Кроме того, их разговор с Хосоком все еще крутится у него в голове. Размышляя о причине своих неудач, Юнги еще больше мрачнеет. Они с Намджуном сидят некоторое время, рявкая друг на друга все громче и громче, пока Юнги не уходит, считая, что с него хватит. Придя домой, Юнги разваливается на диване и открывает фан-сайты. Это уже как привычка. Всякий раз, когда Юнги чувствует усталость, он любит напоминать себе, что существуют люди, ценящие то, что он пытается делать, и поддерживающие его в меру своих возможностей. Конечно, некоторые сообщения выглядят жутко, но большинство всё же обнадеживает. Юнги бездумно прокручивает страницу и улыбается, когда видит милое сообщение «Благодаря Шуге я захотела заниматься музыкой! Однажды я встречу его и подарю песню, которую спродюсирую сама. Оппа, я люблю тебя! Файтин~!». Затем он цепляется взглядом за странное название, возвращается обратно и кликает на обсуждение, рассеяно отмечая, что последнее обновление было сегодня вечером. По мере прочтения сообщений Юнги ощущает всё большую тревогу, а его глаза расширяются в ужасе. @SugaIsLove_SugaIsLife: всем привет! ребят вы помните того парня который напугал Шугу на последнем фансайне? это видимо он… кто-нибудь знает его? посмотреть прикрепленный файл.jpg Это фотография Чонгука, чуть размытая, но его можно узнать. От последующих комментариев сердце Юнги начинает биться чаще. @Mine_suga: омг :0 я знаю этого чувака!!! он в одном колледже с моей сестрой… чонгук вроде бы После этого отписываются еще несколько человек, и в каждом следующем комментарии информации о Чонгуке еще больше, как и направленной на него агрессии. @sugaIsMySugarxx: вы знаете что кто-то сказал что этот чонгук написал что-то на руке шуги чтобы убедить его что они предназначенные? он точно больной лол возмутительно. как будто у шуги может быть подобный предназначенный… кто-то должен преподать этому парню урок. нельзя так с оппой >: ( @sugamonster88: эй, тут же выложили его адрес, верно? давайте пойдем сегодня вечером к нему и проучим… вы за??? Юнги не хочет видеть, сколько людей согласилось. Через десять секунд он уже выбегает из квартиры, натягивая кроссовки и куртку. Юнги сто лет не садился за руль, привыкнув к водителю в лице Сокджина или Намджуна, но сейчас резко газует из гаража. Его сердце отстукивает ритм под пожалуйстапожалуйстапожалуйста пусть ничего не случится, только бы он не пострадал. Желудок делает сальто. Когда Юнги уже на полпути, тихая боль, которую он чувствует внутри себя еще с последней встречи с Чонгуком, взрывается, превращаясь в адскую смесь опасения и страха. От этого удара Юнги сгибается пополам, заворачивая машину в переулок. Какой-то водитель позади него кричит. Юнги сжимает зубы и вдавливает педаль газа, потому что будь он проклят, если Чонгук пострадает из-за него. Он дважды проезжает на красный свет, но уже почти на месте и он должен быть там прямо в эту секунду. Когда рэпер выскакивает из машины, его дыхание уже сбито, ведь он так не бегал еще со времен старшей школы. Приближаясь к зданию, Юнги заставляет себя бежать еще быстрее, перепрыгивая по две ступеньки, а в коридоре чувствует, что скоро откинется от урагана эмоций внутри. Наконец, он видит нужную дверь… Юнги врывается в комнату, чувствуя, что больше никогда не сможет нормально дышать. Первое, что бросается в глаза — комната разгромлена. И везде перья. Они напоминают Юнги упавший снег — невинное, но в то же время зловещее сравнение. В центре комнаты стоит Чонгук. Он не выглядит пострадавшим, и Юнги чувствует такое облегчение, что едва удерживается на ногах. Чонгук резко разворачивается на звук, замахиваясь бейсбольной битой, и встречается взглядом с Юнги. Его глаза наполнены безумием. Он смотрит на Юнги, весь мертвенно бледный за исключением двух красных пятен на щеках. — Чонгук, — откашливаясь, выдыхает Юнги и повисает на пороге, отчаянно пытаясь восстановить свое дыхание. — О, — лишь произносит Чонгук со все еще широко раскрытыми глазами и спотыкается. В мгновение ока Юнги оказывается рядом с ним и вытаскивает биту из крепкой хватки Чонгука, осторожно разгибая его пальцы. Юнги думал, что вымотался до конца своей жизни, чтобы настолько быстро двигаться, но, видимо, нет. — Чонгук, Чонгуки, — Юнги не знает, почему зовет его так, но ему все равно. Все что угодно, лишь бы Чонгук перестал смотреть таким взглядом. — Ты в порядке? Не ранен? — Нет, — выдыхает Чонгук и резко падает в его объятья. Юнги осторожно опускается с ним на пол. Чонгук едва заметно дрожит, а Юнги невольно хочется обнять его и баюкать, как нечто бесценное. — Не волнуйся, парень, — произносит он, и чувства, крутившиеся ураганом внутри, постепенно успокаиваются, вращаясь все медленнее, заменяясь смущением. — Чонгуки. Всё хорошо. — Я не сплю? — спрашивает Чонгук, все еще не отводя взгляда от Юнги, как будто тот может исчезнуть. Юнги полузадушено смеется: — Нет, это правда я. Я рядом. *** Чонгук не совсем понимает, как оказался в такой ситуации. Сначала он шел домой после тяжелого дня, измотанный до трясущихся ног и желающий лишь отрубиться на кровати. А в следующий момент он внезапно сидит в коридоре с курткой Шуги на своих дрожащих плечах и слушает, как рэпер громко и резко выговаривает руководству за отсутствие безопасности. Чонгук может представить его даже за стеной, все его жесты и острые фразы. Это так странно. В голове у Чонгука полная каша, поэтому он не знает, как реагировать на всё происходящее, и просто закрывает глаза, прислоняясь к стене. Чонгук пытается глубже укутаться в куртку. Она теплая и мягкая. Всё, что творится вокруг, слишком странное, но в этот самый миг Чонгуку все равно, он один и позволяет себе проникнуться чувством защищенности. Коридор пуст и ярко освещен. Колющий свет от ламп больно режет глаза, поэтому Чонгук утыкается лицом в куртку и глубоко вдыхает. Богатый аромат проникает в его ноздри — запах осеннего соснового леса с едва ощущаемыми нотками табака. Он пахнет как место, которое могло бы стать домом для Чонгука, и от этого больно. Чувство проникает в грудь и как крючок впивается в его сердце. Чонгук осознает, что всё из-за того, что Шуга его предназначенный, а предназначенные должны пахнуть домом, но запах все равно влияет на него, тепло скручиваясь внутри подобно маленькому огоньку. Чонгук трется щекой о материал куртки. Голоса в соседнем помещении становятся все тише, и Чонгук почти проваливается в сон, утыкаясь носом в куртку Шуги. Затем дверь резко открывается, и Шуга выходит. Чонгук так пугается, что подпрыгивает на месте и ударяется затылком о стену. Он крепко зажмуривается от боли. Если Шуга и замечает, что Чонгук практически пытается засунуть его куртку в свой нос, то никак не реагирует, просто подходит ближе и приседает. — В общем, они просят прощения, что это произошло, — иронически произносит Шуга, но Чонгук едва ли слышит его. Шуга слишком близко, а еще Чонгук устал, и его голова по ощущениям готова вскружиться от эмоций. — Они согласились скрыть инцидент, но теперь в твою комнату нельзя заходить. Ты не можешь вернуться, пока они не уберут весь мусор и не починят замок на двери. Чонгук вспоминает то, что предстало перед его взглядом, когда он открыл дверь в комнату. Его вещи были разбросаны по полу, матрас и подушки изрезаны, а стены покрыты угрожающими надписями о том, что ему стоит держаться подальше от Шуги и что в следующий раз ему так не повезет. Чонгук невольно вздрагивает, побуждая Шугу опустить ладони на его бедра. Рэпер проводит руками вверх и вниз, скорее всего пытаясь успокоить, но эти движения вовсе не приносят покой Чонгуку. Он смотрит на тонкие пальцы, касающиеся его коленей, и от этих мест по телу расходится трепет. Ладони Шуги такие горячие, что напоминают раскаленное клеймо даже через ткань штанов. Шуга произносит что-то еще, но его слова безнадежно теряются в гудящем шуме в ушах Чонгука. — Ч-что? — он запинается. Шуга, кажется, не понимает, что от концентрации Чонгука практически ничего не осталось. Рэпер мрачнеет и смотрит куда-то в сторону на стену. — Я просто говорю, что если тебе некуда идти… — бормочет Шуга, но затем со стоном принимается тереть ладонью лицо. — Бля, это была тупая идея. Забудь, ты не обязан куда-либо идти со мной. — Нет, нет, — тотчас произносит Чонгук, спеша убрать это выражение с лица кумира. — Я пойду с тобой куда угодно. Чонгук понимает, что не совсем это хотел сказать, и заливается краской. На секунду Шуга выглядит ошеломленным, а его глаза расширяются. Но затем рэпер не сдерживает удивленного смешка, и, господи, Чонгук хочет провалиться под землю. — Куда угодно, а? — ухмыляясь, переспрашивает Шуга. Чонгук ничего не говорит, чтобы не опозориться еще больше. — Ну, тебе повезло, я живу не так уж и далеко. Именно так Чон Чонгук, студент колледжа и фанбой, остается на ночь в квартире Мин Шуги.